Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

ПЕРЛАМУТРОВАЯ ПАСТЬ или САРАБАНДА, САКСАУЛ И МАНДРАГОРА или ЗЛАЯ МУЗЫКА

Он взбивает костью синей

Злую музыку…

"Пусть ученый пишет сухо..."

Пусть ученый пишет сухо,Чтоб в поэзию не впасть.Мы вложили наше ухоВ перламутровую пасть.

Не для нас важна причина,Разлучившая тела.Плачет в уши нам пучина,Долго плачет, как пчела.

Как струна, как черный провод,По которому бегутСквозь седой дорожный холодДребезжание и гуд.

Так рыдает рыбья стаяВ голубой пустыне вод,Так вселенная пустаяНа песчинках звезд поет.

САРАБАНДА

Шум веселый сарабандыНам желателен и мил.День и ночь нам снятся бандыВеселящихся громил.

Я и ты, мы суеверны,Бред ученых не для нас.К нам глядит в окно таверныОслепительный Парнас.

Вот хозяин злой и чинный,Он жирнее, чем кабан.Бьют жестокие мужчиныВ деревянный барабан.

Это бочка, мы добавим,Что, конечно, уж пуста.Оттого лихим забавамНе мешает теснота.

Льют небритые флейтистыЗлую музыку свою.Звуки грубы и когтисты,Я охотно их пою.

Я беру струну воловьюВместо шелковой струны,Пусть моей пьянеют кровьюВ этот вечер плясуны.

ТРУБКА *

Как головку темной скрипки,Саксауловую трубкуЯ ленивою ладоньюМногократно обласкал.Круглый зев ее глубокийТуго-туго я наполнилДорогим душистым сеномЗолотого табака.

Я венчал ее коронойРозоватой и зубчатойИз прозрачного металла,Что похитил Прометей.Я горячими зубамиУкусил мундштук янтарный,И я слушал, как звучалаВ нем далекая метель.

Та, что слышат звезды моряНа утесах под водоюВ черный час, когда седеютИ рыдают корабли.Та, что в раковинах бездны,В перламутровых черепьях,И живой улиткой ухаДолго воет и болит.

Дым зелеными ветвямиНадо мною пышно вырос.У стола стоял я долгоИ мучительно мечтал.Я качался, мне казалось –Я стою на пьяной рубке,Зацелованный пучинойВолосатый капитан.

5/февр. 1927

"Верю розовой горе..."

Верю розовой горе,Что влилась в земные горы.Мне поет о той пореТемный корень мандрагоры.

Он упорен и могуч,Верно, дьяволом зачат он,И прилипчив, как сургуч,Точно мир им запечатан.

Он пьянит и веселитДаже праведных в нирване,Но в безмолвьи бледных плитОн кричит при вырываньи.

Посмотри, как волосатУ верхушки корень вязкий.Это им напился ад,Чтоб из листьев сплесть повязки.

С той поры, как предок мойОпустил стыдливо веко,Наполняться начал тьмойБрат подземный человека.

Он двумя ногами вросВ мясо мира, в злую глину,Чтоб достать подземных розЧеловеку-исполину.

"Косые корни саксаула..."

Косые корни саксаула,Они закопаны в пустыне.Их буря суши захлестнулаВолною желтой, а не синей.

Она своей сыпучей лавойУченым на руку сыгралаИ с шеи Каспия двуглавойОтсекла голову Арала.

Водою синего бассейнаАрал рыдает неустанно,В него вливают кровь ГуссейнаСухие реки Туркестана.

А кровь другая, что древнее,В которой выкупала КираС медалью каменной на шееКривая скифская секира, –

Она давно с песком смешалась,И саксаул красней коралла…А ропот мертвого АралаВо мне рождает жуть и жалость.

10/мая 1927

"Дыма тоньше, легче праха..."

Дыма тоньше, легче прахаВыйди, песня, из меня.Пепла серая папаха,Ты на темени огня.

Как повис легко и косо,Набекрень кудрявый прах.Поседела папиросаВ перламутровых зубах.

Выйди, голос, из гортаниГорьким ветром молодым.Тематических метанийЯ люблю зеленый дым.

Я люблю веселый холодПолоненной пустоты,Жажда божья, волчий голод,Песня человечья – ты.

29/III 1927

"Ты, убийственная чара..."

Ты, убийственная чара,Бред созданья дерзновенный.Кровь смолистая анчараНаполняет наши вены.

Слов колючие скелетыМутной музыкой увиты.Это муть глубокой Леты,Дым Аида ядовитый.

Но лишь тот поет, как явор,Кто в дыму веков кочует,Кто под крыльями метафорТеплоту густую чует.

Он растет из теплой глины,Из огня земли гнилого,И над миром тьмой орлинойРазворачивает слово.

18/мая 1927

"Видишь, девушка, бровь новолунья..."

Видишь, девушка, бровь новолуньяОзарила верхи Куэнь-Луня.

То смеются в небесной лозеЗолотые глаза Лао-Тзе.

Слышишь, юноша, гневные горы,Где глубоко растут мандрагоры.

То рыдают в подземной грозеЗолотые глаза Лао-Тзе.

21/мая 1927

НАДЕЖДА

Вы, горячие раздорыСредь поэтов и племен,Женским трепетом ПандорыВаш веселый меч клеймен.

Держит женщина немаяЗлую вазу в полусне,Воплям бедствий не внимая,Что цветут на темном дне.

И хрустит скелет вселеннойОт вороньих крыльев бед,Бледно ликами СеленыБродят призраки планет.

Звезды слепы, взгляд их зелен,Без надежды бледный путь, –И большим глазам газелиНе дано в нее взглянуть.

На вопящем дне сосудаТы, надежда, как вино.Мертвым взором изумрудаПьет Юпитер это дно.

3/август 1926

ЗМЕЯ

Презренный зверь, немой и низкий,В земле кипящая змея,Ты любишь звон аполлинийский,Тебя поет душа моя.

Ты любишь музыку секиры,Крылатой флейты легкий свист,Тебя пленяют им факиры,Им жесткий блеск твой шелковист.

И ты послушна звуку глаза,В орбите сжатого, как нож.Ручьем зеленого алмазаНа дно корзины ты течешь,

Ты дремлешь там на дне корзины,Хоронишь там язык двойной,Чтоб льдистый кубок МнемозиныНаполнить знойною слюной.

Мгновенья жуткие, как мыши, –Ты их внимаешь беготне,Ты ловишь их в ночном затишьи,Глотаешь их на темном дне.

И оттого тебя боятся,На животе ползущий зверь,Как время, как губа паяца,Как смерти медленная дверь.

"Руки чьи меня рубцуют..."