Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

"Целоваться, в самом деле..."

Целоваться, в самом деле,У тебя учиться надо.Ты моя была в отелеС чудным именем: Гренада.

Я целуюсь очень громко, –Вот беда моя сыздетства,Соловьиного потомкаСоловьиное наследство.

Помню дым луны фарфорный,Синих звезд не забываю,Твой зрачок пустой и черный,Белизна твоя без краю.

Помню, помню пальчик каждый,Каждый волос твой целую.Кто любил тебя однажды,Не полюбит тот другую.

3/III 1927

"Мчался я, как в поле брани..."

<Ю.И.>

Мчался я, как в поле браниМолодой Наполеон.Жаждал я завоеваний,Был я дымом опален.

Адъютантом был мне ветер,Конь железный подо мнойВкруг дома в багровом светеРазрывал, как вражий строй.

Я хотел побыть с тобоюВ золотой последний час.Как трофей горячий с бою,Я увез тебя, лучась.

Помню всё… Как, уезжая,Ты была еще бледна…Я люблю тебя, чужаяМногогрешная жена.

28/II 1927

ГЛАГОЛЬНАЯ БАЛЛАДА *

Над бездною моря один я стоял.Покинул я мир и о нем не мечтал,О мире кровавом, объятом борьбою.Над синею бездной один я стоял.Как старому другу, внимал я прибою.Безумный… Он жил между идолов скал,Он плакал, смеялся, он сказку шептал.

Где пьяные плечи ныряют наяд,Где пламенем белым их пальцы летят,Утес там когда-то чернел одиноко.Косматою думою был он объят.Как замок забытый, молчал он глубоко,И волны, бывало, целуют его,А он всё молчит, не узнав ничего.

Однажды, как знамя победы, на немБлеснула красавица, вся в голубом.На солнце, на тучки она посмотрела,Потом второпях огляделась кругом,И в бездну веселую кинулась смело,И тайну свою далеко унеслаОт скучного мира страданья и зла.

И волны мятежные с разных сторонК утесу безмолвному шли на поклон,Пернатые пели ему на привале,Склонялся пред ним золотой небосклон,И смуглые бури его целовали,Но девичью тайну никто не узнал,Утес равнодушный, как прежде, молчал.

И бездна вскипела и гневной волнойРазбило на скалы утес роковой.Но девичью тайну волна не открыла…С тех пор не смолкает безумный прибой,С тех пор всё растет его буйная сила,И если он к тайне ключа не найдет,То берег он весь, как утес, разнесет.

1916 г.

ЛЕГКОМЫСЛЕННЫЕ СТРОКИ

"Друг далекий, друг мой близкий..."

Друг далекий, друг мой близкий, –Трон поэзии российскойСтал свободен… Царь последнийСам повесился намедни.

Только знает мозг Аллаха,Кто наследует по правуМех соболий МономахаДа завистливую славу.

Ох, и звать меня Григорий,А другой зовет и Гришкой, –Нам, Отрепьевым, и мореПо лодыжки, мы с отрыжкой.

Много выпили мы брагиДля веселья, для отваги.Есть и сил у нас излишекДля ночей с Мариной Мнишек.

Был еще один Григорий.Ох, и вспахивал он бодроНа пуховом косогореБелой Вырубовой бедра.

Гей вы, россы, берегитесь,Кто пешком да кто в карете.Новый вам явился витязь, –Это мы, Григорий Третий.

НАДПИСЬ

Палить из пушек надо, друже,Чтоб нас услышали теперь.Книжонка – слабое оружье, –Пугать им уток да тетерь.

И даже этот «Череп» зверяНе прошибет их черепов.Они в клопах живут и верятОни в бессмертие клопов.

У них в углах квадратных комнатВеселый свист проворных крыс.Из них никто, никто не вспомнит,О чем печален кипарис.

О чем поет у скал СухумаВольнолюбивая волна,Какая злая бродит думаВ косматом сумраке вина.

Лишь полоумные поэты,Как я, как ты, как ты, как я,Студеным трепетом одетыИ рвутся в знойные края.

17/августа 1926

"Я где-то вычитал, что будто..."

Я где-то вычитал, что будтоУ бывших мраморных боговНога была крылом обутаИ был язык, как гром, суров.

Ты кем откопан, окаянный,Нас принуждающий хромать?Кругом поэты-грубияны,Склоняющие слово: мать.

Совсем не презирают прозы,Так ею пьянствуют всегда,Когда висят над миром грозыИ шире катятся года.

За то, что много буреломуНепроходимого кругом,Скребут по дереву сыромуИ деревянным сапогом.

БРАТЬЯМ ГОВЕЮЩИМ

И набожные христианеГовели только семь недель,А ваше самоистязанье –Годами длится канитель.

Водою пресной полны чаши,Боитесь мяса и вина.На пост, должно быть, величайшийУ вас душа осуждена.

А тут весна, ее каретцаУ самой кельи, у крыльца.Пора вам, братья, разговеться,Наполнить кровью воск лица.

Переменить на восклицаньеНемую точку бытия,Услышать звездное бряцанье,Увидеть звездные края.

"Нужен синтез, дайте синтез..."

Нужен синтез, дайте синтез, –Говорят профессора.Вот попробуйте, продвиньтесь –Бестолковая пора.

Изабелла, Иоланта,Нам о вас теперь молчать.Нынче малого талантаПревозносится печать.

О, конечно, нам знакомыШум поэтов и молва, –Нам их делает знакомыйНа сезон или на два.

Я краснею, то к ланитамСердце кинулось, скользя.Как опасно знаменитымВ наше время быть, друзья.

"Жил на свете граф Амори..."

Жил на свете граф Амори,Он кончал романы дам.Было радо сине мореВодяным его трудам.

Суша радовалась тоже,И, бывало, юнкера –В николаевской отхожейС ним сидели до утра.

Был он в славе, был он в силе,Были думы далеки,И в провинции просили«Автограф его руки».

А теперь иные просьбы.Граф ни глаз и ни ногой.Начинать ему пришлось бы,А уж кончил бы другой.

"Из тревоги современья..."

Из тревоги современьяЯ живой восторг беру,Но веков забыть каменьяНе позволил я перу.

Я почти влюблен в антенну,Как в нагой осенний куст…Но спасибо также ТэнуЗа дешевый курс искусств.

Быть поэтом ЭннострояЯ б легко, конечно, мог…Но, божественная Троя,Черт бы взял твой мертвый мох.

Тут еще какой-то ХаосМне хохочет и поет.Я от песен задыхаюсь,Гневом слов кривится рот.

Вам, потливые пииты,Легкий гул моей хвалы.Вы рубцами не покрыты,Вы – послушные волы.

Пусть сияет, как рубины,Рыжеватая вода.Чтоб работали турбины,Лейте воду, господа.

ИДИЛЛИЯ