Назови меня своей - Кира Стрельникова

На несколько бесконечно долгих мгновений я замерла, не отрывая беспомощного взгляда от лорда Мартина, мышцы закаменели. Младший вампир вдруг тоже остановился, держа мои руки в каких-то считанных сантиметрах от нужного места, я слышала его тяжёлое дыхание, чувствовала спиной, как непривычно быстро бьётся его сердце. Видела, как в глазах Мартина медленно перемещается расплавленная лава, в которую превратилась радужка, и с безнадёжностью понимала, что мне придётся сделать то, о чём просили. Сделать очередной шаг к пропасти, из которой я не вернусь, стать ещё ближе, ещё больше открыться и отодвинуть границы для моих хозяев. Каким будет следующий?..

— Давай, крошка, — настойчиво, тихо повторил Мартин и от его порочной, предвкушающей улыбки низ живота свело сладкой судорогой. — Закрой глаза, если тебе легче будет.

Губы Валентина проложили горячую дорожку вдоль позвоночника, нежно прижавшись по очереди к выступающим косточкам в основании шеи, и я с протяжным стоном сдалась, крепко зажмурившись до золотистых мушек перед глазами. Затаив дыхание, оставшись наконец наедине со своими чувствами и ощущениями — относительно, конечно, но и за это спасибо, на большее всё равно рассчитывать не приходится, — я дрогнувшими пальцами коснулась сокровенного местечка. Почувствовав нежную, откровенно влажную плоть под подушечками, то, как чутко отреагировало тело жаркой волной и участившимся пульсом, я вмиг позабыла, что за мной кто-то наблюдает. Даже тихий, на грани слышимости, шёпот лорда Валентина не вернул меня с небес на землю:

— Слушай себя и своё тело, Лёля…

Сознание заполнили ощущения, яркие и сильные настолько, что я почувствовала себя невесомой пушинкой. Мой палец медленно исследовал, поглаживал, одновременно и лаская, пусть немного и неумело для первого раза, и от собственных робких прикосновений голова кружилась всё сильнее. Я задыхалась, смелея с каждым движением, хватая приоткрытым ртом ставший густым и плотным воздух, и горевший огнём чувствительный бугорок пульсировал всё сильнее, а тело напрягалось всё больше в ожидании долгожданного освобождения. И когда я смутно почувствовала, как ладони младшего вампира мягко обхватили грудь, лишь выгнулась сильнее, откровенно подставляясь под ласку Валентина. Мне уже было всё равно, как выгляжу со стороны, меня не интересовало ничего кроме моего наслаждения, и чьи именно пальцы его доставят, не имело никакого значения. Я превратилась в сгусток чистых эмоций, и он вот-вот должен был взорваться внутри обжигающим фейерверком, заставляя кричать и беспомощно вздрагивать в крепких объятиях одного из моих хозяев…

— Сейчас… ещё чуть-чуть… — забывшись, лихорадочно шептала я, рвано дыша и выгибаясь сильнее, находясь в шаге от такого желанного, восхитительного удовольствия.

В момент, когда мой палец нежно нажал на истекавший от желания, ставший безумно чувствительным под ласками лепесток, шею обожгла вспышка боли, и тут же в сознании вспыхнул фейерверк, тело наполнилось чистым восторгом с едва уловимой, острой ноткой боли, лишь оттенявшей наслаждение. И я закричала, да, забилась в руках лорда Валентина, растворяясь и теряя себя, на несколько чудесных мгновений мир для меня перестал существовать.

Сознание возвращалось медленно, и сначала пришли ощущения. Горячих губ на моей шее, нежно посасывавших слегка саднящую кожу, языка, аккуратно гладившего место укуса. Рук Валентина, крепко обнимавших моё обмякшее тело, моего сердца, тяжело бухавшего о рёбра, и мягко пульсировавшего лона, ещё не до конца отошедшего от ошеломляющего шквала удовольствия. На сознание навалилась странное оцепенение, эмоции временно покинули меня, оставив беспомощную и опустошённую. Словно издалека послышался довольный, мурлыкающий шёпот младшего вампира:

— Лёля… ты как нектар… — его ладони скользнули по моим безвольно лежавшим на по-прежнему раскинутых ногах рукам, мягко обхватили запястья. — С таким пряным привкусом, м-м-м…

Приоткрыв глаза, я следила за тем, как Валентин медленно подносит мою руку куда-то назад — к своему рту, как поняла спустя несколько мгновений, потому как его губы теперь тщательно собирали по моим пальцам остатки влаги. Тихо вздохнув, я ощутила лишь лёгкий укол смущения, не более, даже румянца не выступило на щеках — эмоции по-прежнему не торопились возвращаться.

— Я больше не хочу ничего слышать о твоём стеснении, Леллиаль, — негромкий голос Мартина омыл сознание прохладной волной, и мои глаза сами распахнулись, попав в ловушку его пристального, тяжёлого взгляда. — А ещё раз заговоришь, накажу. Поняла?

Ни тени шутливости или веселья. Сделает, как сказал. А мне остаётся только подчиниться в который раз, потому что выбора у меня особого нет. Хорошо, что эмоции сейчас мне были недоступны, и я лишь слабо кивнула, сумев выговорить непослушными губами:

— П-поняла, милорд…

Валентин аккуратно свёл мои ноги, поправил платье и погладил пальцами мою щёку, одарив лёгким поцелуем.

— Тогда идём наверх, крошка, — вкрадчиво произнёс он, и моё сердце, только-только успокоившись, снова ускорилось. — Вечер только начался.

Я и не сомневалась, что так будет, и к собственному удивлению, смогла даже улыбнуться, поймав горевший откровенным желанием взгляд Мартина. Со мной творилось странное, и я не могла понять, как к этому относиться дальше. Я стремительно становилась такой, какой меня хотели видеть мои хозяева, и это им чем дальше, тем больше нравилось. Зрела уверенность, что мои наивные надежды на то, что я им вскоре надоем, не оправдаются ещё очень долго. Похоже, вампиры говорили правду: им надо чувствовать свою власть, видеть, как им подчиняются, и это для них ничуть не менее важно, чем моё настроение и качество крови от этого. Ох… Сложные мысли, сложные и тягостные сейчас для меня, поэтому не буду думать. Сознание всё равно не хочет выныривать из тёплого тумана, так до конца и не рассеявшегося после недавнего всплеска удовольствия.

Валентин легко взял меня на руки и вынес из гостиной, вслед за братом направляясь к лестнице. Я прислонилась к плечу младшего носфайи, прикрыв глаза, моя ладонь сама словно в рассеянности легла ему на грудь, слушая мерные, на порядок реже, чем у обычного человека, удары сердца. Что я сейчас чувствовала, переступив в очередной раз через свои же границы, снова открывшись перед лордами настолько, насколько это было возможно? Пугающее удовлетворение и… лишь волнение перед тем, что ждало наверху. Волнение и предвкушение. Порочная? Да, наверное. Идеальная игрушка? Возможно. Но лучше так, чем неизвестность после окончания пансиона, и ещё неясно, как сложилась бы моя жизнь, не отдай меня отец вампирам. Ведь он точно так же мог выдать замуж по своим соображениям, и велика вероятность, что муж не обладал бы и сотой долей терпения и того внимания, что дарили мне носфайи вчера.