Перерождение - Джастин Кронин

ОХРАНА

Охрана отныне считается одной из семи Сфер деятельности, по значимости равной остальным шести. Охранный контингент должен состоять из одного Первого капитана, трех Вторых капитанов, пятнадцати Основных охранников и Младших охранников, точное число которых будет объявлено позднее.

Все огнестрельное оружие и оружие проникающего действия (луки, арбалеты и ножи длиннее пяти дюймов) следует хранить на Оружейном складе под надзором Охраны.

ИНКУБАТОР

Всем детям младше восьми лет следует находиться в Инкубаторе и не покидать его стен до наступления восьмого дня рождения. По достижении восьмилетнего возраста каждый ребенок выбирает Сферу деятельности, сообразно потребностям Колонии, с согласия Комитета по деятельности и Семейного совета. В день восьмилетия Равная доля ребенка возвращается в семью, членом которой он является. При вступлении в брак обладатель Доли забирает ее с собой.

Детей, живущих на территории Инкубатора, следует держать в неведении относительно ситуации в мире за стенами Колонии, в том числе относительно существования вирусоносителей, основной задачи Охраны и события, называемого Великим вирусным катаклизмом. Взрослый, намеренно сообщивший подобную информацию не достигшему восьмилетия, подлежит немедленному изгнанию за пределы Колонии.

ПРАВА ПРИБЛУДШИХ

Приблудшие, или люди, не являющиеся членами Первых семей, имеют полное право на Равную долю, которой не могут быть лишены ни при каких обстоятельствах. Исключение составляют лишь холостые мужчины, проживающие в казарме за счет совокупной Доли их сферы деятельности.

ЗАКОН О КАРАНТИНЕ

Все колонисты, как члены Первых семей, так и Приблудшие, которые вступали в прямой физический контакт с вирусоносителями, подлежат карантинизации на срок от тридцати дней.

Все колонисты, подвергшиеся карантину или нет, которые проявляют симптомы вирусной инфекции, включающие судороги, рвоту, светобоязнь, изменение цвета радужки, кровоманию или неосознанное раздевание, подлежат немедленной изоляции и/или гуманному умерщвлению служащими Охраны.

Все колонисты, частично или полностью, случайно или намеренно, группой или в одиночку открывшие ворота между Вторым вечерним колоколом и Первым утренним колоколом, подлежат немедленному изгнанию за пределы Колонии.

Все колонисты, которые владеют, используют или подстрекают к использованию радио или других сигнальных устройств, подлежат немедленному изгнанию за пределы Колонии.

Все колонисты, совершившие убийство другого колониста или колонистов (то есть вызвавшие физическую смерть другого колониста намеренно, без достаточных доказательств его инфицированности), подлежат немедленному изгнанию за пределы Колонии.

Настоящий закон принят и ратифицирован Семейным советом в году 17 п.в.

Дэвин Дэнфорд Чоу (Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям) Заместитель регионального руководителя Центральной карантинной зоны Председатель Семейного совета СТАРЕЙШИНЫ ПЕРВЫХ СЕМЕЙ: Терренс Джексон Люси Фишер Джексон Портер Кертис Лиам Молино Соня Патал Левин Кристиан Бойс Уилла Норрис Даррелл 19

Летним вечером, в последние часы своей старой жизни Питер Джексон, сын Деметрия и Пруденс Джексон, член Первой семьи, потомок Терренса Джексона, который подписывал Единый закон; правнучатый племянник Тетушки, последней из Первых, Питер Душеспаситель, Питер Стойкий, Питер Непреклонный, занял свое место на мостках над Главными воротами и стал ждать брата. Питер собирался его убить.

Питер, которому минуло двадцать один год, служил в Охране и уже давно перешел из помощников в основной состав. Он был высок — хотя высоким себя не считал, — с узким лицом, удивленно приподнятыми бровями, крепкими зубами и кожей цвета гречишного меда. Зеленые с золотыми крапинками глаза ему достались от матери, а темные жесткие волосы считались фамильной чертой Джексонов. Подобно всем Охранникам, волосы он собирал в плотный пучок и перетягивал кольцом эластичной кожи. Морщинки в уголках глаз появились из-за привычки щуриться на яркий свет, а седая прядь на левом виске — из-за многочисленных испытаний. В тот день он надел вытертые штаны, залатанные сзади и на коленях, и свитер из мягкой шерсти, стянутый ремнем на тонкой талии. Штаны он купил в Лавке три сезона назад, за одну восьмую Доли. Вообще-то Уолт Фишер — этот любит содрать втридорога! — просил четверть, но Питер сбил цену. Штаны оказались длинноваты и собирались на сандалиях из брезента и старых шин. Летом Питер всегда носил сандалии или ходил босиком, а сапоги берег на зиму. На краю парапета лежал арбалет, на поясе в кожаном чехле скрывался нож.

Питер Джексон стоял на посту с оружием наготове. Так же как дед, отец и старший брат, он охранял Колонию. Он собирался исполнить Долг милосердия.

Догорал шестьдесят третий день лета. Ночи стояли короткие, небо сияло безоблачной голубизной, в воздухе пахло сосной и можжевельником. Солнце было в двух ладонях над горизонтом, в Инкубаторе прозвенел Первый вечерний колокол, значит, ночной Охране следовало подняться на Стену, а пастухам пригнать стада с Верхнего поля. Питер стоял на одной из пятнадцати платформ, соединенных тянущимися поверх Стены мостками. Эту платформу называли Первой огневой и, как правило, оставляли для Су Рамирес, Первого капитана охраны, но сегодня, как и последние шесть вечеров, она принадлежала Питеру. Платформа площадью пятьдесят квадратных футов огораживалась стальной проволочной сетью. Слева от Питера на добрых тридцать ярдов над воротами возвышалась одна из двенадцати прожекторных установок — гигантские «соты» из натриевых ламп, которые пока не горели, так как солнце еще не село; справа — кран с блоком и веревками, на нем Питер спустится со Стены, если вернется брат.

За спиной в облаке шума, суеты и запахов лежала сама Колония — дома, поля, конюшни, теплицы. В ней Питер жил с самого рождения. Даже сейчас, глядя на возвращающееся домой стадо, он мог вспомнить каждый ярд территории у себя за спиной и мысленно составить объемную карту с подробными комментариями. Вот Длинная тропа: она ведет от ворот к Инкубатору мимо Оружейного склада, где звенит металл и дымит кузнечный горн; вот поля, где растут бобы и кукуруза; вот сельхозрабочие, пашут, рыхлят, мотыжат, согнувшись в три погибели; вот сад, вот теплицы с запотевшими окнами; вот Инкубатор: ни заложенные кирпичами окна, ни барьеры безопасности не заглушают голоса и смех Маленьких, которые играют во внутреннем дворе; вот Солнечный центр — полукруглая площадь, выложенная нагреваемыми солнцем камнями, где проводятся ярмарки и открытые заседания Семейного совета; вот загоны, амбары, пастбища, вольеры, наполненные звуками и запахами домашних животных; вот три теплицы — внутри ничего не рассмотреть сквозь клубы жаркого тумана; вот Лавка, где среди продуктов, одежды, инструментов и канистр с горючим царит Уолт Фишер; вот маслодельня, ткацкая мастерская, водопроводная станция, пасека с ее неугомонными обитателями; вот старый трейлерный парк, где давно никто не живет, а за ним, за последними домами Северного сектора и постом Аварийной бригады в узком, практически недосягаемом для солнца пространстве между северной и восточной стенами, стоит аккумуляторная батарея: три блока гудящего металла, опутанные сетью проводов, до сих пор покоятся на полуприцепе со спущенными колесами, который привез их на гору в Старое время.

Стадо поднялось на склон, беспорядочной блеющей лавиной затекло на холм. За ним мчались шесть всадников. Подняв целое облако пыли, стадо ринулось в сторону платформы Питера — к бреши в огневой линии. Как и в последние шесть вечеров, всадники, коротко кивая Питеру, один за другим проезжали под мостками. Никто не говорил ему ни слова: всем известно, что разговаривать со стоящим на Вахте милосердия — дурная примета.

Один из всадников отделился от группы — нет, не всадник, а всадница, Сара Фишер. По сфере деятельности Сара была медсестрой, ее подготовкой руководила мать Питера, но, подобно большинству колонистов, девушка трудилась в двух местах. Тем более многие говорили, что Сара — прирожденная наездница. Стройная, жилистая, она великолепно держалась в седле, легко и уверенно обращалась с поводьями. Ее наряд, как и у всех всадников, состоял из свободного шерстяного свитера и залатанных лосин из денима. Светло-русые, почти до плеч волосы Сара убрала в хвост, выпустив лишь прядь, которая развевалась у глубоко посаженных темных глаз. Левую руку от локтя до запястья обхватывал кожаный щиток, а закинутый за спину лук выглядывал из-за плеча, словно полураскрытое крыло. Скакала она на пятнадцатилетием мерине по кличке Гром, который кроме нее никого к себе не подпускал — прял ушами и махал хвостом. Зато Сару Гром слушался беспрекословно: конь и всадница словно читали мысли друг друга.