Ведьма поневоле - Меропэ Мало

словно осколок боролся с тем, что его ожидало. Асия вошла в круг и замкнула его за собой. Она представила пять серых свечей, стоящих на столе, и мысленно зажгла их. Рядом поставила черную свечу, а следом и белую и смешала теплый воск в ритуальной чаше.

С каждым вздохом воздух в круге как будто редел: осколок боролся. Асия чувствовала, что сильнее, чем он, опьяненная тем, что даже без ингредиентов получилось воспроизвести ритуал.

Дверь спальни резко распахнулась, и появился Трей. Асия замерла, держа руку над столом, собираясь мысленно открыть его, чтобы выпустить энергию осколка.

Трей посмотрел ей прямо в глаза, и у Асии остановилось сердце. Стала ли она видимой во время выполнения ритуала? Может, заклинания не работали вместе и ей пришлось выбирать между способностью быть невидимой и способностью расколдовывать артефакты?

Трей сделал шаг к ней. Асия хотела отойти, но круг сопротивлялся. Ритуал еще не завершился. Круг защищал ее не только от всего, что пыталось выйти наружу, но и от того, что пыталось пересечь его. Через какое-то время появился Гюстав. Его руки лежали на подлокотниках инвалидной коляски, которую он остановил на пороге. Он пересек комнату и спросил:

– Трей? Что происходит?

Алек тоже появился, его глаза скользнули мимо нее, но тем не менее по тому, как он сжал кулаки, Асия поняла, что он сразу догадался о ее присутствии здесь и что ему это ничуть не понравилось. Трей сделал еще один шаг к Асие, которая прошептала слова заклинания себе под нос, а затем почувствовала сопротивление круга. Черт! Она все еще не могла покинуть круг. Трей, однако, продолжал медленно приближаться.

Единственное утешение в том, что двое других мужчин не видели ее. Асие бы очень не хотелось объяснять потомственному врагу ее семьи свое присутствие здесь…

Это соображение отошло на задний план, поскольку Трей все еще шел прямо на нее. Асия лихорадочно искала заклинание, способное его остановить. «Успокойся, – сказала она себе. – Ты не можешь выбраться, а это значит, что Трей не может войти. Он не может навредить тебе…»

Спина болезненно вдавилась в столешницу. Асия затаила дыхание, когда Трей оказался в нескольких дюймах от круга. Позади нее осколок прекратил движение сразу, как в комнату вошли остальные, – остаться незамеченным важнее.

Трей больше не походил на того нерешительного мальчика, которого Асия видела в гостиной. Его глаза поблескивали: он сосредоточился на цели – на ней – и сделал еще один шаг. Этого не может быть! Он только что вошел в круг, и его рука тянулась к ее шее…

– Трей, – вмешался Алек, – хочешь, я почищу тебе креветки?

Фраза прозвучала так неожиданно и неуместно, что все уставились на него. Время остановилось. Защита вокруг Асии исчезла. Прошептав в уме тысячу благодарностей Алеку, она быстро покинула кабинет, проскользнув в щель между двумя мужчинами.

Заскрипели колеса кресла Гюстава: он попытался открыть ящик в письменном столе, и его удовлетворение от того, что он закрыт, подтвердило мысли Асии – он очень хорошо знает, чем обладает. Она на цыпочках подошла к двери спальни. Там, чувствуя себя в безопасности, она обернулась. Трей уставился на Алека, словно очень старался что-то вспомнить, но не смог.

Он уже не смотрел на нее и, казалось, не видел. Асия чувствовала сильную злую радость осколка, вновь оберегаемого, распускающегося, как цветок, испещренный пятнами скорого разложения. Нельзя задерживаться. Сегодня ей не удастся разрушить чары.

Все, чего хотела Асия, – это чтобы Алек присоединился к ней и они пошли домой. Может, вместе поплавать в скрытой от глаз лагуне?

Сидя на скамейке перед цветущим яблоневым садом, она ждала его, смакуя эту приятную возможность.

Асия старалась не думать о неудаче с осколком – второй за два дня.

Возвращению Алека предшествовал хруст гравия в аккомпанементе препирающихся голосов Беллинды и Романы. Асия смотрела, как он прощается с тетей и двоюродной сестрой. Алек выглядел усталым, и напряжение в плечах свидетельствовало о том, что его настроение не улучшилось.

Один он подошел к скамейке, где позволил себе упасть. Асия осторожно подула ему на щеку, как они договаривались, и, вместо того чтобы повернуться к ней, он вздохнул и продолжил смотреть на сад перед собой. Мечты об отдыхе в лагуне уже не казались такими реалистичными. Огорченная его реакцией, Асия опустила руку, которой хотела погладить его по щеке. Она попыталась думать о чем-то другом. Алек должен дать ей несколько ответов после того, что она увидела.

– Кто такой Трей? – тихо спросила Асия, убедившись, что вокруг никого нет.

Алек посмотрел на сад, словно ища там вдохновение, и ответил:

– Трей… это загадка. Он появился однажды, почти двадцать лет назад, выйдя из виноградников. На вид ему было около пяти лет, и он все время молчал. Все удивились, когда он подошел к Гюставу, не самому дружелюбному человеку на свете, и взял его за руку. Гюстав спросил, кто этот мальчик. Все промолчали: никто из работников винодельни никогда его не видел. Они провели день вместе, Трей следовал за Гюставом, как за своей тенью. Однако с началом сбора урожая наступил не самый простой период для хозяйства, но у Гюстава не было ни единого привычного нам перепада настроения. Мы попытались выяснить, кто родители Трея, где они жили. Безрезультатно. После заявления в полицию и посещения социальных служб Гюставу разрешили оставить его у себя, пока мы не узнаем больше. Но мы так ничего и не нашли. Таким образом, Трей выбрал Гюстава, и тот его усыновил. Дядя научил его читать, писать, считать и дегустировать вино…

– Подожди, – перебила Асия. – Ты имеешь в виду, что тогда Трей был… нормальным?

– Настолько, насколько может быть нормальным маленький мальчик, который отказывается говорить, да. Он озорничал и всегда был готов побегать по поместью, но неустанно слушал Гюстава, говорившего о вине и виноделии. Школа ему не очень нравилась, и Трей рано бросил учебу, чтобы вернуться к виноградникам. Он хорош в этом, по-настоящему хорош. Гюстав им гордился, виноградники процветали. А потом что-то случилось. Кажется, одиннадцать или двенадцать лет назад. Гюстав не хотел рассказывать нам больше, но однажды вечером Трей изменился. Он почти полностью потерял способность концентрироваться. Больше не мог ни читать, ни писать. Однако он по-прежнему весел, и Гюстав очень хорошо о нем заботится. По крайней мере, мы должны отдать ему должное за это.

Тон Алека звучал горько, Асия понимала почему. Он вовсе не ревновал к тому, что Гюстав любил незнакомца больше, чем свою кровную родню, потому что за все время Трей