Пресвитерианцы. Вторая армия - Василий Кленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сколько их? — сухо спросил Ли Чжонму у Монгола, покрытого потом и грязью.
— Много, — сухо бросил тот. — Трудно сосчитать, сиятельный, у каждого по-разному выходит. Предлагаю считать, что их двадцать тысяч.
— Все собрались… — простонал Ли Чжонму.
— Да нет. Никто из моих ребят не видел камонов Оучи или Отомо.
— Значит, там только предатели? Всех, кого смогли, собрали. Ну, что ж… Мита, слышишь, они уже начинают грызться! Мацуура с Симадзу хотят наших ружей и пушек только себе. Видимо, уже завтра они придут за ними. И будут спешить, пока Оучи не появился…
— Это нам на руку, — пират лениво похлопывал своим топором по бедру. — Еще бы знать, куда точно они ударят.
— Завтра они увидят виселицы с тысячей самураев, коих мы предали позорной смерти…
— Которой все они заслуживают! — злобно прорычал Гото Арита.
— Верно, — генерал Ли не обиделся, что его перебили. — Поверь, в приступе гнева они придут ровно по этой дорожке…
— Понятно! — Мита хищно осклабился. — Там их и встретим.
Главнокомандующий оказался совершенно прав. Его пророческому дару можно было только порадоваться, но утро омрачилось печальной новостью: полковник Чу Угиль не пережил ночь. Головорезы осиротели.
Прощай, Звезда…
Силы сторонников Южного двора с рассвета готовились к битве. Даже бессчетные тысячи перепуганных крестьян и горожан вывели к стенам. Перед ними в роскошных одеяниях на изысканном вороном жеребце провезли принца Цунеацу, который старательно вдохновлял всех на бой за правое дело.
Выходило у него хреново.
«Потому что самозванец? — задался вопросом Гванук. — Или опального принца никогда этому не учили?».
И вдруг неожиданно согласился со своим господином: да какая разница…
Среди многих тысяч воинов Миты Хааты, кстати, почти не было солдат генерала Ли. Оказывается, уже несколько дней вся Армия Старого Владыки грузилась на корабли. И не только она, в трюмы Ударной эскадры и трофейных кораблей загружалось всё самое ценное. На стенах стояли 24 пушки с канонирами, пара рот Дуболомов. А внизу — пять сотен всадников Ариты.
— У меня к тебе дело, О, — Ли Чжонму поманил к себе адъютанта. — Мы с Митой договорились, что я помогу ему пережить первый — самый опасный — штурм пушками и ружьями. Однако потом я всех заберу на корабли. Но, сам понимаешь, ситуация может повернуться по-разному. И придется пушкарям укатывать орудия под ударом прорвавшегося врага… Я для прикрытия поставил конницу. Но нужна еще и пехота. Головорезы нужны. А у них, видишь, что случилось… Возьми две сотни для прикрытия артиллерии, О! Возглавь их.
На этот раз Гванук уже не испугался. Он вообще, кажется, разучился и пугаться, и удивляться. Ну… почти. Так что адъютант молча кивнул и пошел к мрачным Головорезам. Две неполные роты — меньше двухсот гренадеров. Они строй не держали, стояли понуро, толпой. Кто-то бросил «крошке-генералу» робкую улыбку, кто-то упорно смотрел в землю.
— Сегодня у нас поминки! — неожиданно звонко выкрикнул О. — Сегодня наш друг и командир Чу Угиль уходит к своим предкам. Надо достойно проводить его, чтобы предки гордились своей Звездой… Как считаете, тысячи трупов предателей для этого хватит⁈
Головорезы вскинулись.
— Хватит тысячи самураев, я вас спрашиваю?
— Нет! — кровожадно заорали бойцы. — Звезда достоин большего!
— Значит, убьем больше! — Гванук выхватил свой меч. — Устроим полковнику достойные поминки!
— Да! — на этот раз две сотни глоток орали в едином порыве.
Гванук изучил позиции, разбил своих людей на отряды, так, чтобы они прикрывали все батареи, но находились в относительной близости друг от друга. Каждая группа знала место командующего и сигналы для всех команд. На стену взошли все две сотни.
«Сегодня никаких резервов, — решил юноша. — Всадники Ариты наш резерв. А у нас — поминки».
И те не заставили себя ждать. Сиятельный Ли Чжонму часто говорил, что командовать сотней легко — надо только глотку луженую иметь. А вот управлять десятью тысячами — уже искусство. У предателей, говорят, было двадцать тысяч воинов. И особым искусством там никто не обладал. Взбешенные повешенными самураями, передовые отряды княжьего войска сходу ринулись на город в желании резать всех встречных…
И наткнулись на стену.
А потом на них обрушился ливень стрел, свинца, картечи и ядер. Сотни тел покрыли пустырь перед стеной прежде, чем враги догадались бежать. Головорезы почти никак не поучаствовали в этом побоище, так что их первый успех не устраивал.
«Погодите еще» — криво усмехнулся Гванук и оказался совершенно прав.
Враги стали накапливаться за дистанцией пушечного выстрела (научились уже). Они не скрывались, хотели, чтобы сторонники старого генерала видели, как их много. Чтобы утратили силу духа. А потом, видимо, посовещавшись, двинулись на штурм. И впереди пустили свою главную силу — мушкетеров.
У них имелось более трехсот ружей и восемь пушек. Из пушек стрелять было некому, а вот ружейной стрельбой владел целый полк Щеголей. Они (даже без убитого полковника Кикучи) старались выглядеть, как настоящая армия. Держались правильного строя, впереди выставили дощатые щиты, за которыми скрывались мушкетеры, усиленные несколькими сотнями лучников. Позади шли копейщики, готовые прикрыть стрелков.
— Нда, — почесал лоб Ли Чжонму. — Повторять за нами они научились, но понимания огневого боя у них нет.
— Что ты имеешь в виду, сиятельный? — не понял Гванук.
— А ты не видишь? Надо твоим образованием заняться. Эти сюго думают, что раз у нас Дуболомы — сильнейшая часть армии, то и у них мушкетеры такими же станут.
— Но ведь так и есть. Они, конечно, похуже обучены…
— Да нет же, О! Всякий род войск хорош для своего места. Я ведь как создавал нынешних Дуболомов? Для полевого сражения и против местных армий. Тех, что с копьями и луками. А они ведут своих на нашу стену! Посмотри, они тут, как на ладони. И самое главное — эти щиты не остановят ни пулю, ни ядро.
Гванук поразился, как не заметил этого сам. Сюго-предатели надеялись снести защитников стен ружейной стрельбой, а потом послать на стены многие тысячи пехоты. Но теперь это выглядело таким глупым планом!
Враги медленно подходили к стене. Они дали уже пару залпов по укреплениям и оказались всего в пятидесяти шагах, когда Ли
