Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии - Борис Алмазов

Власть использовала вопрос о церковных ценностях для того, чтобы начать мощную антицерковную кампанию. Поэтому соглашение, достигнутое митрополитом, не соблюдалось, и в ряде церквей были намеренно спровоцированы конфликты верующих и духовенства представителями власти.

Необоснованность и провокационный характер действий властей в Петрограде осознавались даже в рабочей среде. Здесь рабочие – путиловцы, «гвардия революции, цвет пролетариата», как именовали их большевики, встали на защиту церкви Путиловского завода[55], и выгнали чекистов из храма.

В других приходах при появлении советской комиссии ударяли в набат, созывая верующих оказать сопротивление. Симпатии людей были явно на стороне законной церковной власти. Для них единственным авторитетом оставался владыка Вениамин.

Мероприятие это имело для них, прежде всего, политический смысл: согласно указаниям ЦК, важно было «нейтрализовать» авторитет Владыки среди верующих. В связи со своими арестами патриарх Тихон назначил митрополита Ярославского Агафангела своим местоблюстителем и его заместителем митрополита Петроградского Вениамина как ближайшего помощника и, возможно, преемника. Именно это назначение стало для владыки Вениамина – роковым.

У большевиков появляется задача дискредитировать Православную Церковь и лично владыку Вениамина. Власти еще очень опасались влияния Церкви и восстания всего православного народа, поэтому был спровоцирован т. н. обновленческий раскол.

Поддерживаемое властями движение обновленчества имело целью вытеснение Православия спекулятивной организацией, сохраняющей лишь видимость церковности, и, по существу, лишенной благодати церковных таинств, не говоря уже о лояльности по отношению к новой власти. А удар в отношении митрополита Вениамина был частью рассчитанной политики уничтожения Русской Православной Церкви. Патриарх Тихон должен был лишиться одного из самых главных своих помощников.

Поводом же к расправе над Владыкой Вениамином послужило опубликованное 24 марта 1922 года в «Красной газете»[57] письмо двенадцати организаторов обновленческого раскола: они обвиняли близких к Святейшему патриарху Тихону архиереев в сопротивлении изъятию церковных ценностей и контрреволюционном заговоре против советской власти. То есть, дело было представлено так, словно позиция владыки Вениамина противоречит устремлениям «прогрессивной части» верующих, а, между тем, сама политика партии «не имеет антицерковной направленности».

Во главе движения обновленцев стоял Александр Введенский. В отличие от владыки Вениамина, происходившего из самой гущи народной, из среды православного священства, Введенский был в церкви персонажем случайным. Его дед – крещеный еврей – служил псаломщиком во Введенском храме в Витебске (отсюда и фамилия). Отец преподавал латынь в гимназии; впоследствии стал директором гимназии, получив дворянское звание. А. Введенский окончил историко-филологический факультет Петербургского университета. Человек был, безусловно, одаренный, занимался музыкой, декаденской поэзией. Совершенно неожиданно для своего окружения в 1914 году за полтора месяца экстерном сдал экзамены и получил диплом Петербургской духовной академии. В июле 1914 рукоположен во пресвитера епископом Гродненским Михаилом (Ермаковым) и назначен полковым священником.

Рассказывают, что на своей первой службе в сане иерея он «начал читать текст Херувимской песни, молящиеся остолбенели от изумления не только потому, что отец Александр читал эту молитву… не тайно, а вслух, но и потому, что читал он ее с болезненной экзальтацией и с тем характерным „подвыванием", с которым часто читались декадентские стихи».

Во время войны, как и надлежало полковому священнику, он служил во фронтовой полосе. Необычность произнесения им проповедей делали его популярным среди петроградской публики.

Даже митрополит Вениамин, иногда, поручал ему читать проповеди на своих богослужениях.

С 7 марта 1917 года Введенский стал одним из организаторов и секретарем «Союза демократического православного духовенства и мирян», учрежденного в Петрограде. Как представитель демократического духовенства – членом Предпарламента[58]. С 1919 года Введенский был настоятелем церкви Захария и Елисаветы в Петрограде[59]. В 1921 году митрополитом Вениамином (Казанским) возведен в сан протоиерея.

Существует предание, что при аресте владыки Вениамина в 1922 году, чекисты прихватили с собою Введенского, который, войдя, попытался взять благословение у митрополита. Владыка благословения не дал со словами: «Мы не в Гефсиманском саду…».

10 июня в зале бывшего Дворянского собрания[60] началось слушание дела, к которому было привлечено еще 86 человек. Обвинителем на суде являлся Красиков[61].

Введенскому удалось увильнуть от участия в процессе в качестве обвинителя следующим образом. Православных людей в зал не пустили, и огромная толпа стояла у крыльца здания. Когда подъехал Введенский, кто-то бросил в него камень и попал в голову. Ссылаясь на ранение, Введенский несколько дней – все время суда – пролежал дома.

Выдержанное поведение митрополита Вениамина во время судебного слушания, его удивительное терпение до самой последней минуты, когда в кратком слове он выразил отношение к происходящему, сами по себе служили опровержением клеветы.

«…Я не знаю, что вы мне объявите в вашем приговоре, жизнь или смерть, но что бы вы в нем ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение и скажу: „Слава Тебе, Господи Боже, за все“» – эти немногие слова произнес в зале судебного заседания митрополит Вениамин.

Допрос митрополита длился полтора дня. Виновным он себя не признал. Все подсудимые первой группы заявляли, что к Декрету об изъятии ценностей и к самой советской власти относятся лояльно, что в деятельности Правления не было ничего такого, что могло бы послужить к его обвинению. Переговоры со Смольным велись в порядке добровольного соглашения в целях наиболее безболезненного проведения декрета.

На процессе Владыка держался мужественно, вину не признал, а последнее слово преимущественно посвятил доказательствам невиновности других подсудимых. К доводам защиты о том, что именно действия митрополита предотвратили кровопролитие, судьи не прислушались.

5 июля Петроградский революционный трибунал приговорил к расстрелу 10 подсудимых (в том числе и митрополита), шестерым из которых смертная казнь была заменена лишением свободы. Этот процесс стал предтечей десятков процессов инспирированных советской властью по уничтожению инакомыслящих.