Тень Хиросимы. Роман-легенда - Игорь Горев

Тень по-детски удивлённо завертел головой – не может такого быть! Ведь он сам своими глазами видел! Приснилось!? – мелькнуло в голове, – или я точно сошёл с ума! Такое бывает. Нет, не сошёл! – запоздалым эхом пронёсся ответ уже после того, как он немигающим взглядом воззрился на непроницаемую чёрную пустоту, разверзшуюся у его ног. И где-то высоко, высоко… Под потолком, – подсказывала мысль и сама же себя опровергала, отказываясь верить в увиденное, – какое, к чёрту, под потолком! Его не может быть в бесконечности!?. Откуда-то оттуда, сверху некий источник посылал свои противные, липкие, пронизывающие лучи сюда вниз, заливая всё вокруг немигающим мёртвым светом.

Тень поёжился. Было такое ощущение, будто лучи протыкали всё его естество тысячами жал светоносных стрел. Пронзали, но вместо ожидаемой смерти несли в себе жизнь. Жизнь тени.

Представшее взору зрелище рождало ощущение собственной ничтожности. Он – всего лишь маленькая, еле различимая на ладони песчинка у подножия величавой грандиозной горы. Где вместо склона – амфитеатр, погружённый в густую беспросветную темноту. Потому казалось, будто стоишь, качаясь на краю бездонной пропасти, на дне которой угадывается (по тусклому мерцанию – отражению ярко освещённой сцены) таинственная, недоступная и чужая жизнь.

Величавая, подавляющая панорама. И если это и был «театр» (по словам Цивилиуса), то театр, возведенный не руками человеческими, а самими силами природы, не знающими предела в своём хаотическом творческом порыве.

– Нужно идти. – тихо произнёс Тень, не отрывая взгляда от зияющего под ногами чёрного провала.

Провал безмолвствовал. Ему даже показалось, что оттуда повеяло холодным сквозняком.

Но куда, куда идти? – очнувшись от гипнотической силы тьмы, снова задался вопросом Тень и повернулся спиной к «залу».

В мирной лазоревой дали медленно пропадала серебристая точка удаляющегося самолёта. Среди царства смерти, раскинувшего свои владения на месте стёртого с лица земли города, только эта точка продолжала целенаправленно двигаться, напоминая о невидимой жизни.

Не желая больше оставаться среди безжизненной пустыни, Тень безотчётно побрел вслед за тающей в небе дымчатой дорожкой, оставленной самолётом.

Сначала он шёл отрешённо, глядя прямо перед собой, не замечая ничего и никого вокруг. Шёл, опустив голову, и только изредка поднимал её для того, чтобы только убедиться, что он не сбился с выбранного пути. Самолёт давно исчез за горизонтом. Дорожка, оставленная выхлопными газами, почти растворилась, превратившись в вытянутое полупрозрачное облачко. А он всё шёл и шёл, похожий на отшельника, которого не трогают ни красивые пейзажи, ни люди, удивлённо оглядывающиеся на странника: не от мира сего.

Он шёл, пока его не остановил простой вопрос:

– Извините, вы не подскажете, сколько сейчас времени?

– Что!?.

– Я спрашиваю, который час.

Тень машинально посмотрел на небо, по-прежнему не замечая того, кто остановил его. Затем опустил голову и непонимающе посмотрел на стоящего рядом с ним человека. Театр, – подумал он, осматривая незнакомца, облачённого в зелёную одежду.

– С вами всё хорошо, – незнакомец участливо посмотрел ему в глаза, тут же скромно опуская ресницы.

– Время… Да-да время, – глупо улыбнувшись, произнёс Тень и побрёл дальше, провожаемый изумлёнными глазами.

Отойдя на небольшое расстояние, Тень обернулся и осведомился:

– Вы спросили о времени?

Незнакомец попытался снова улыбнуться:

– Да.

– Нет, времени нет.

– Спасибо.

– Спасибо? За что? За то, что не сказал, сколько осталось, или не огорчил тем, что уже опоздали?

– Гм-м. Не знаю. Мне нужно было узнать.

– Вы не узнали – вы счастливы?

– Счастлив? – незнакомец пожал плечами, глядя на утрамбованную колёсами и ногами грунтовую дорогу, виляющую между холмами. – Не знаю.

– Не знаю. Как много «не знаю». Зачем вам время?

– Я… автобус… я спешил успеть. – Незнакомец, вконец сбитый странными вопросами, начал говорить невпопад, виновато озираясь по сторонам. – Ладно, я пойду, мне пора…

Тень молча покачал головой.

Незнакомец, довольный такой скорой и, по его мнению, удачной развязкой, быстрыми шагами удалился в сторону белеющих вдали домиков с остроконечными крышами. Странная встреча с «чудаком» произвела хаос в мыслях: «Говорят, в городе был страшный взрыв. Город разрушен. Может, он… тогда можно понять его странное состояние. Ох-ох, вот несчастье. Будь они прокляты! Белая дрянь! Всю жизнь исковеркали! Ничего, ничего, наше время придёт, мы ещё поквитаемся!»

Проводив взглядом человека в зелёной одежде, Тень взглянул на небо и продолжил свой путь.

Через несколько шагов он резко остановился. Постоял. Сделал ещё несколько шагов. Снова остановился. Оглянулся назад. Разглядел среди полей зелёную куртку, уже приближающуюся к крайнему дому.

Ему нужно было знать время. Он спрашивал, сверяя его с чем-то или кем-то?.. И вот он идёт среди полей, так и не познавший, не сверившийся, и тем не менее уверенно отмеряющий шагами свой путь. – Тень в замешательстве смотрел на крохотный домик, за которым скрылся человечек в зелёной куртке.

Отрешённая целеустремленность, с которой он следовал вслед за самолётом, не замечая ничего вокруг, улетучилась после нечаянной встречи, и он заметил, что передвижение его в пространстве сопровождается удивительными, фантастическими ощущениями нереальности. Пространство словно искажалось. Сначала он не находил объяснения новым для него ощущениям.

В нерешительности он сделал несколько осторожных шагов. Потом ещё. Нет, показалось, – с облегчением вздохнул он. – Мне нужен отдых – слишком много пережито за последние… часы?.. мгновения?.. Остановиться. Упасть в траву. Провалиться в приятное забытьё, провожая лёгкие невесомые облака. Так и сделаю!

Для дотошного стороннего наблюдателя Тень проспал всего лишь час и три минуты. Но ему показалось целую вечность, – пробудившись, он долго, блаженно смотрел на склонившиеся над ним травинки, колышущиеся от малейшего дуновения. Улыбался и не хотел вставать. Затем сел, потянулся, пробуждая ещё не проснувшееся тело, и бодро вскочил.

Ничего не изменилось! – радостно отметил он про себя. – Та же дорога. Деревушка, затерявшаяся среди ровных квадратиков рисовых полей. Холмы, за которыми скрылся мой самолёт. Ничего, – продолжал он сверяться со своей памятью, – вот и «зрительный зал», похожий на беспросветную пропасть, и светильник-прожектор где-то на самом верху… Под потолком, – продолжала подсказывать услужливая память, не в силах подсказать другое сравнение. – Я здесь – там, где и был.

Тень замешкался, не находя чего-то, что обязательно должно было бы присутствовать и вдруг не оказалось на знакомом месте.

Мне нужно идти, – вспомнил он, не найдя того, что искал. Он повернулся в сторону ближайших холмов и, раздвигая податливую траву, уверенно пошёл наискосок к знакомой грунтовой дороге. И вскоре запылил, повторяя её изгибы, спуски и подъёмы.

Пространство снова исказилось.

Так надо, – спокойно отметил про себя Тень, – Здесь это обычное явление. – А услужливая память продолжала подсказывать, облегчая привыкание к новым условиям. – Словно смотришь на мир сквозь увеличительное стекло. Поворот. Обычный незаметный поворот, а изображение за выпуклым стеклом неожиданно размазывается, ускоряясь и искривляя пространство.

Он шёл обычным размереным шагом, четыре-пять километров в час, а декорации с обеих сторон, кривляясь и гримасничая, пролетали мимо с немыслимой скоростью. Ощущение пассажира, идущего по ходу несущегося на огромной скорости поезда. Пролетели поля… Промелькнула прибрежная полоса… Кругом заплескались волны, накатываясь со скоростью истребителя и также торопливо убегая за горизонт… Снова прибрежная полоса… Пальмы… И опять заплескались океанские волны… Белые барашки поспешно убегали прочь по бирюзово-серой поверхности океана, исчезая на границе зрения. Песчаные безжизненные островки – помарки на мелькающей киноплёнке. Из-за горизонта вынырнул большой остров, наполовину покрытый скудной тропической растительностью.

Всё, больше не могу. Нужно отдышаться. – Тень прислонился спиной к высокой тонкой пальме. В воздухе возник быстро приближающийся звук, похожий на звук летящего жука.

Устало, гудя четырьмя движками, на посадку заходил пузатый бомбардировщик, поблёскивая на солнце серебристым фюзеляжем.

Тень внимательно следил за его посадкой.

Вот шасси едва коснулись земли, поднимая облачко пыли и снова подпрыгнули в воздух, не соглашаясь с невидимой волей пилота. «Ведь он так полюбил безграничные голубые пространства». Скрытые механизмы заставили самолёт окончательно плюхнуться на взлётную полосу и, покачивая крыльями, направили его в строй однополчан, застывших ровными рядами на краю поля.