Тень Хиросимы. Роман-легенда - Игорь Горев

Уж не тот ли… – подумал Тень, вспоминая серебристую точку в высоком небе.

К самолёту спешили люди в белой и синей форме с многочисленными нашивками и значками, пришитыми и прицепленными где угодно: на головном уборе, рукавах, на груди и даже на штанах. На лицах было заметно оживление и любопытство: «ну как там?»

Люк самолёта откинулся и на землю спустился уставший и понурый экипаж.

– Ну как?

– Вжарили?!

– Дали прикурить зелёномордым?

Посыпались вопросы. Многие по-приятельски хлопали прилетевших по плечу, радостно пожимали руки. Те в свою очередь сухо и с многозначительным видом отвечали на вопросы, улыбаясь в ответ.

– Вот это штука. Всё, что я видел до сих пор, так, тьфу.

– Ба-бах! и города нет.

– Да с таким оружием мы их быстро поставим на колени. «Грины» вонючие.

До Тени долетали отдельные громкие возгласы, но и по ним было понятно – это тот самый самолёт.

– Эй! ты кто?

Окрик был настолько неожиданным и громким, что Тень невольно вздрогнул и быстро оглянулся.

Возле него стоял широкоплечий верзила в белой форме. Его правая рука напряжённо теребила кожаную кобуру, готовая в любой момент воспользоваться её содержимым.

В первые секунды Тень не находил слов для ответа. Они так и стояли напротив друг друга, настороженные и испуганные.

– Я тебя спрашиваю! Как ты здесь оказался? И кто ты? Ты меня слышишь? – Первым нарушил молчание Верзила.

– Тень. – Тихо произнёс Тень, прикладывая руки к груди.

– Э-э! Руки опусти, – верзила напрягся. – Вот так. Что тень?

– Я – Тень.

– Ха, – осклабился Верзила, – ну да, а я – солнце. Иди вперёд и без выкрутасов! А то я тебе сразу солнце погашу. Ты понял!? – Верзила кивнул головой в сторону одноэтажного строения, сколоченного из листов фанеры.

Тень подчинился. Он не знал, почему, но что-то подсказывало ему, может, чёрный провал «зрительного зала»: так надо.

– Сержант, ты кого привёл?

– Говорит, тень. Я нашёл его на краю поля у той пальмовой рощицы. Вроде как не местный. Стоял себе и смотрел.

Тень прислушался.

В «зрительном зале» произошло некоторое оживление. Из темноты донеслись негромкие хлопки, похожие на жидкие аплодисменты. Не может быть?! Нет, вот опять, – Тень сморгнул, словно пытаясь прогнать наваждение. Нет, он не ошибся: сержант снова слегка поклонился в сторону знобящего мрака. Как это делают актёры в благодарность за аплодисменты.

Отвлёкшись таким странным поведением, он вернулся к действительности, происходящей на «сцене»:

– Ясно. – Выслушав Верзилу, черноволосый, коротко остриженный мужчина повернулся к Тени и стал внимательно разглядывать его из-под густых бровей.

Тень узнал этого человека – он первым спускался по трапу прилетевшего бомбардировщика. По тому уважению, которое оказывали ему там, на поле, и здесь, в полуосвещённом душном помещении, он понял: перед ним тот, кто решает судьбы. Здесь, на затерявшемся среди океанских волн тропическом острове он – повелитель человеческих душ.

– Так, значит, говоришь, тень, – после долгого молчания устало произнёс мужчина в белой форме, приподнимая чёрные брови. – Ну-ну. Откуда ты? И одежда у тебя какая-то странная – серая. Вроде и не зелёная, и не белая, да и не синяя. Так – нейтральная. Хитро.

Тень молчал, краем глаз удивлённо разглядывая сам себя. Он только сейчас с чужих слов заметил, что одет в короткую куртку и штаны свободного покроя, сшитые из лёгкой ткани пепельного цвета. Цвет был настолько необычным, что в соприкосновении с любым фоном он тут же сливался с ним, приобретая его оттенки. Вот и сейчас ему показалось, что его одежда скорее белая, чем серая.

Он вопросительно посмотрел на ожидающего мужчину.

– Мы так и будем играть в молчанку?

Опять! Теперь уже ясно Тень увидел, как чёрнобровый с важным видом поклонился тёмному провалу, ожившему жидкими овациями.

– Ладно, хорошо, если тебе трудно это сделать, то позволь, я представлюсь первым: Пи-Ти (позже Тень узнал, что в этом странном мире, куда занесла его злополучная судьба, имя и особенно положение очень важны для идентификации личности, но от полных имени и фамилии остаются только начальные буквы. Своеобразное эхо, отголосок. Так, Пи-Ти напоминают о латинских Р… Т…, но это скорее привычка нашего мышления, чем факт), душеприказчик-защитник второй степени отдельной авиагруппы Бело-Синих, расположенной на этих чёртовых островах. Так что считай, по законам военного времени, я душегуб, решающий судьбы… – он замер и снова повторил сквозь губы, – на этих чёртовых островах.

Тень не хотел. Всё случилось самопроизвольно (говорили же мне старшие: сначала подумай, потом говори):

– Чего-о!? Вы что… серьёзно?

Настала очередь открыть рот душеприказчику-защитнику второй степени. Он весь побагровел и, раздувая круглые щеки, первое время просто выдувал воздух сквозь сложенные дудочкой тонкие губы. Наконец он смог возмущённо произнести:

– Да ты что! Издеваешься! Да мне же ничего не стоит…

Душеприказчик-защитник замолчал на половине фразы, видимо не желая выдавать истинную стоимость некоторых, оставшихся неизвестными ценностей.

Молчал и Тень, поставленный в тупик возникшей ситуацией. Комично-трагической одновременно.

«Мало того, что он нёс полнейшую ахинею с точки зрения здравого человека: какие-то там „душеприказчики-защитники“, „душегубы“ и „бело-синие“ (кто такие?), он ещё и возмущался тем, что кому-то была непонятна эта абсолютная чепуха».

«Кто он? Так разыгрывать удивление! Высококлассный шпион или дурак в сером балахоне? Мы только что испытали сверхновейшее оружие, и немудрено, что вражеская сторона заинтересуется им. Но так быстро среагировать? Мы только приземлились!? Нет, невозможно, он точно балбес, которые в излишестве водятся в этих тропических джунглях.» – Пи-Ти, придя в себя после искреннего возмущения, успокоившись, пригладил короткий ёжик волос и уже с невозмутимым видом посмотрел на задержанного.

– Значит, говоришь «серьёзно». Ну, чтобы ты поверил в серьёзность моих слов, посиди-ка под замком и под стражей. Пока решу, что с тобой делать. Сержант!

Верзила, скучающий возле стены, сразу вытянулся, превращаясь во внимание:

– Готов служить, душеприказчик-защитник второй степени!

– Отвести его в караул и охранять до моих дальнейших распоряжений. Всё ясно, сержант?

Тот коротко и подобострастно кивнул головой и, тронув Тень за рукав, сказал:

– Пошли.

«Зрительный зал» оживился, будто там взмыло во мрак множество летучих мышей.

Пи-Ти машинально кивнул головой, задумчиво улыбнувшись в ответ.

Сержант и задержанный исчезли за дверью. Он остался один и сразу ощутил сильную усталость. Желая хоть чуть-чуть придти в себя после тяжёлого дня, он вытянулся на стуле, завёл руки за голову и блаженно прикрыл глаза.

Перед внутренним взором сразу оживилась картинка, скорее походившая на ночной кошмар. Пи-Ти заново переживал события сегодняшнего дня.

Он даёт газ и левым разворотом уводит свою боевую машину в сторону от эпицентра взрыва.

Вдалеке сверкнул на солнце металлический борт другого бомбардировщика, ведущего аэрофотосъёмку. Всё вокруг приняло мрачноватый тёмно-синий оттенок: внутренняя обшивка самолёта, приборная доска и даже белые облака превратились в синие ватные обрывки, парящие в тёмно-фиолетовом пространстве. Он смотрел на мир сквозь линзы специальных очков, защищающие глаза от яркой вспышки взрыва.

Момента взрыва он не видел. Он только ощутил его. Сначала ослепляющим бликом на лобовом стекле кабины, затем могучую машину основательно тряхнуло.

Ещё доворот. И вот в левое окошко Пи-Ти увидел быстро растущий гриб, состоящий из клубов чёрного и белого дыма, пыли и обломков, медленно оседающих вниз.

Гриб уже достиг исполинских размеров и продолжал расти на глазах, увлекая вверх клубы дыма. Его гладкая (Пи-Ти даже показалось: склизкая) шляпа уже была над самолётом. На втором плане бледно светило жалкое светило.

Пи-Ти глянул вниз. По спине пробежал холодок – не хотел бы он сейчас оказаться на месте горожан. В сторону от мгновенно выросшего гриба быстро разбегалось белое кольцо ударной волны, оставляя после себя выжженную пустыню.

Бр-р, – он пошевелил плечами, прогоняя холодное оцепенение, вызванное увиденным зрелищем. – Как страшно! Ужасно! Ведь там люди!.. Дети!!! – Сердце бешено заколотилось. Кровь прихлынула к лицу. Руки судорожно сжали штурвал. Наушники зловеще молчали. – Тишина у ложа усопшего, когда все физически ощущают присутствие смерти, – пронеслось в голове.

Пи-Ти почувствовал себя виноватым ребёнком. Он сейчас непоправимо напроказничал. Разбил чью-то любимую и драгоценную вещь. И, боясь наказания, спрятал следы своего «преступления». Но возмездие неотвратимо. И он знает это и с содроганием ожидает.