Персона - Максим Жирардо

– И какая же?

– Та, которую вы называете «новым миром»: цифровизация, «Гугл», технологии, «Фейсбук», массивы данных – весь этот жаргон начинает меня бесить.

– Вас бесит жаргон? Давайте я тогда подарю вам словарь, – предложила Эльга и тихо засмеялась, видя его раздражение. – Ох, Фрэнк, если вы в довершение всего еще и потеряете чувство юмора…

– Должен признать, что мне не до смеха. Вы хоть понимаете, с какими гнусными людьми мы имели дело в последние дни?

– Понимаю, и что? Разве это не то же самое, с чем вы постоянно сталкиваетесь?

– Это намного хуже.

– Вы говорите так, потому что они самодовольны и грубы. Хотя, в принципе, разницы никакой…

– Я всю свою жизнь наблюдаю за человеческим ничтожеством и его последствиями. В моем мире есть причины, истоки, разбитые жизни и судьбы, принесенные в жертву другим. Вы же живете в гладких, стерильных, автаркических пузырях, где бал правит исключительно мания величия. Это чудовищно.

Он взял кофе, залпом его выпил, сделав пару приличных глотков, и поставил чашку обратно на стол, звякнув фарфором.

– Вы закончили? – с сарказмом в голосе спросила Эльга. – По своей сути вы холерик – внешне демонстрируете спокойствие, но чуть что, сразу же начинаете негодовать.

– А вот вы слишком умны, дабы не понимать, что я хочу сказать, – ответил Фрэнк и театрально вздохнул, с шумом выпустив из себя воздух. – Но я с вами согласен, мы еще повозмущаемся по поводу нынешнего мира, когда нам больше нечего будет делать.

У него изменилось лицо. Расслабилось. Явственнее обозначился живот, а мозг вновь вошел к контакт с окружением и, казалось, обнаружил перед собой Эльгу. Во второй раз.

– Но почему вы здесь?

– Я вам уже говорила, что хочу рассказать, как с ней познакомилась.

– Мне это уже и так известно.

– Но я-то этого не знала. Да и потом… скажем так – меня забрало любопытство. К тому же мне захотелось вас поддержать.

– Почему вы здесь? – Фрэнк перешел на более суровый тон.

– Решила узнать.

– Что именно?

– Вы собираетесь его схватить? Как думаете, он придет?

– А вы настойчивы.

– Думаю, да… или упряма, все зависит от точки зрения.

– Вы мне очень нравитесь, – сказал Фрэнк, словно доверяя ей секрет, – у меня еще не было случая вас поблагодарить, но вы нам очень помогли. Я хочу сказать, помогли по-настоящему. Спасибо вам.

Принимать комплименты Эльга не умела, и, когда происходило что-то подобное, ее щеки в обязательном порядке требовали дополнительного прилива крови. Фрэнк сейчас выступал с патерналистских позиций – ей хотелось бы, чтобы таким же образом вел себя ее собственный отец.

– Ну так как, вы собираетесь его ловить? – спросила она.

– А ловить-то и некого. У нас одни подозрения, подкрепленные догадками.

– Но с тем, что произошло тем вечером в Канне, обязательно должна быть какая-то связь.

– А откуда нам знать, что произошло в Канне? Все свидетели либо не могут, либо не хотят говорить, в общем, молчат.

– И что теперь? Будем ждать, пока он не возьмется за нее?

– Да, моя работа в том и заключается, чтобы рисковать, – ответил он и поднял на нее потемневший от усталости взгляд.

– Но ожидание может оказаться и напрасным?

– Да, может…

Он хотел было добавить что-то еще, но потом передумал и вновь уткнулся в газету.

Эльга несколько мгновений смотрела на него. Он вдруг стал выглядеть на свои годы, может, даже старше. Усталость помечала его печатью хрупкости, незаметной в обычные дни. Во время их первой встречи у нее возникло чувство, что он может расследовать любое преступление и поймать даже самого злокозненного злодея. Теперь же перед ней сидел человек с седой щетиной, мятым воротником рубашки и торчавшими в разные стороны волосами. В сердце Эльги поселилась глубокая симпатия к нему.

– А я могу с вами подождать? – тихо спросила она.

Он опустил газету и внимательно ее оглядел – будто незнакомку, выросшую на пороге его берлоги. Она с самого начала расследования находилась рядом, будто член его команды. В действительности только из-за него. Сначала удостоверяясь, что он в высшей степени профессионально ведет следствие, потом помогая отыскать убедительные следы. Была удивительна, даже очаровательна, хотя порой и раздражала. У комиссара никогда не было детей, он не знал чувства отцовства. Устанавливал прочные связи с молодыми женщинами, приходившими работать к нему в команду, но никогда не мог предположить чего-то подобного, пусть даже отдаленно. Отцовство представлялось ему чем-то вроде невероятной алхимии между поиском сходства и созданием различий. Эльга походила на него, но была другой. Такая вполне могла бы быть его дочерью.

– Можете. Но недолго…

За несколько минут – если не секунд – опустилась ночь. На Монмартре озарились витрины, стилизованные под XIX век. На мостовых улицы Турлак от той эпохи больше не осталось ничего, но они позволяли мысленно перенестись в старый Париж, как замок принцессы Диснейленда переносит нас в сказку. От дождя их поверхность покрылась бесформенными отражениями. На круглых булыжниках искрился искусственный свет. Прохожие ускоряли шаг. От радиаторов исходило убаюкивающее тепло.

Эльга погрузилась в работу и стала отвечать на электронные письма. На это занятие ей приходилось тратить половину своего времени, давая ответы на вопросы по большей части бесполезные, а то и идиотские. Затем она проверила качество работы, которую делала ее команда. После чего, наконец, отчиталась перед начальством, перед корпорацией, перед европейским филиалом, перед коллегами, перед коммерческим отделом, департаментами готовых продуктов, взаимодействия с партнерами, мобильных решений, программистами, кадрами… По сути, отчитываться ей приходилось перед всеми и во всем. Отчуждение путем постоянного обмена информацией. У каждого имелась своя собственная красная черта. У нее не было связи ни с Белым домом, ни с Кремлем, лишь со всеми этими организациями и людьми, с которыми она общалась по любому поводу, не имея права этот контакт разорвать. Что бы ни случилось.

У Фрэнка зазвонил телефон. Эльга вынырнула из состояния оцепенения и тут же перестала строчить свои донесения.

– Когда? Не своди с него глаз, если же он куда-то свернет, тут же дай мне знать… Он один? Главное – там особо не маячь, чтобы его не спугнуть.

Фрэнк дал отбой и тут же набрал другой номер.

– Он выехал, всем приготовиться. Высылай бригаду быстрого реагирования… Да, десять минут будет в самый раз, скажешь им припарковаться на перекрестке с улицей Лепик…

Он опять дал отбой и набрал еще один номер.

– Ковак объявил боевую готовность… Пятнадцать минут… Всем приготовиться. Самое главное, чтобы он вас не засек.

Комиссар в третий раз дал отбой.

– Это Доу?

– Да, вполне возможно,