Дети неба - Вернор Виндж

– Ты что к Равне пристал? – заорал Джефри.

Ганнона от нее отделяли добрых десять метров, так что это явно не было обычное приставание.

– Хочет, чтобы я дерево ему срубила! – крикнула в ответ Равна.

– Что?

Амди и Джефри побежали к ней, но Читиратифор небрежно встал у них на пути. Из седельных сумок он вытащил боевые топоры и лениво покачивал ими. Равна заметила, что возницы взяли арбалеты на изготовку.

Ганнон махнул Джефри рукой:

– Так-то, Джеф! Остынь.

Джефри смотрел на Равну, оставшуюся в одиночестве, взметнул глаза выше, к деревьям. Резко повернулся к ближайшему элементу Читиратифора:

– Она же тебе нужна! В этом был весь смысл экспедиции!

По всему Рваноухому проползла ленивая улыбка. Он небрежно крутанул боевой топор.

– Ошибаешься. Двуногая Равна живая мне не нужна. Она мне как раз сейчас пригодится. И пользы от нее будет больше, чем от двуногих бывает.

Ганнон нервно засмеялся и сказал Джефри:

– Так что, Джеф, расслабься.

Джефри злобно на него глянул, потом на окружающие стаи. На миг даже ветер стих, и Равна поняла, что Амди был абсолютно прав. После гибели Ремасритлфеера Читиратифору ничто не мешало выполнить собственную задачу. Джефри, только не пытайся с ними драться. Кажется, Амди чувствовал то же самое. Издавая жалобный писк, он пытался удержать Джефри, хватая за манжеты брюк.

– Ладно, – сказал Джефри и протянул руку к ближайшему из Читиратифора: – Дай тогда мне тоже топор.

– Кретин! – скривился Ганнон.

Секунду Равне казалось, что Рваноухий сейчас полоснет Джефри по руке. Но стая скрипуче засмеялась и подбросила в воздух один из топоров.

Джефри поймал топор на лету, отбросил пинком Амди и шагнул через тропу к Равне. Амдиранифани шел вокруг него.

Смех Читиратифора перешел в громкий хохот. Он что-то сказал Шелковинту и возницам – все они радовались развлечению. Их начальник собирался показать им, что это за такие деревья смерти, причем не рискуя никем ценным. Читиратифор что-то булькнул Амди тоном приказа.

Амди ответил на человеческом языке:

– Нет, я Джефри не брошу.

Слова были смелые, но глаза слишком белели в орбитах.

Читиратифор сердито загремел, потом добавил по-самнорски:

– Ты представляешь интерес, но наказать тебя можно. Хочешь быть семеркой? Или шестеркой?

– Да пусть его, господин, – вмешался Шелковинт. – Может стоять возле дерева с корневыми кустами. Это относительно безопасно.

Амди сжался, отступая к дереву, которое указал Шелковинт. Равна заметила, что место для лагеря выбрано очень тщательно – у всех ближайших деревьев корневых кустов не было.

Читиратифор следил за движениями Амди, и по нему разливалась улыбка.

– Трусливый шут. – Он повернулся к Равне и Джефри, но и для них у него нашлось доброе слово. – Теперь ты, самка. Бери топор и руби дерево, что у тебя за спиной. Вот это, Шелковинт?

– Именно оно, мой господин. Это почти наверняка истинный убийца, а нижние стрелы у него отлично уже напряжены.

– Керхоги надежно укрыты?

Шелковинт посмотрел в сторону телег и животных.

– Да, надежно. – Керхоги беспокойно перетаптывались, будто и они поняли, что сейчас будет что-то необычное. – Вы идеально их расположили.

Читиратифор булькнул что-то остальным – как будто начинал представление. Равна расслышала в этих аккордах сочетание, означающее «ставки».

– А ты, самец, встань у следующего дерева слева.

– Но ничего не руби пока, – предупредил Шелковинт. – Надо посмотреть, спровоцирует ли одна атака все деревья.

Рваноухий красовался перед публикой.

– Бери топор, я сказал! – загремел он. – У тебя неплохой шанс выжить. – Он что-то сказал слушателям, в ответ забулькали. – Четыре против одного ставят за тебя. Но если не будешь делать, что я говорю, – смерть верная.

Его возницы наставили арбалеты.

Равна взялась за топорище и вытащила топор из влажной земли. С него осыпались хлопья игл, лезвие блеснуло в предзакатном свете. Топор не боевой, но недавно заточен.

Возницы и Читиратифор следили за ней через дорогу с присущим стаям вниманием, которое всегда вызывало у нее беспокойство. Это для них было не только развлечение. Если не считать держащих арбалеты элементов, каждый из них по большей части заполз под защитное прикрытие корневых кустов. Только Читиратифор, Шелковинт и Ганнон стояли на открытом месте. Ганнон огляделся, вроде бы понял, что открыт. Повернулся и двинулся под ближайший незанятый куст.

Теперь возницы шумели снова. Они запели, и от этой смеси гармоник у Равны уши заболели. Она знала значение распева: Давай, давай, давай! Бывали стаи, которые точно так пели на футбольных матчах.

Она обернулась к дереву у себя за спиной. Амди справа от нее танцевал вокруг в испуганном возбуждении, подвигаясь ближе к корневому кусту, который мог его защитить. Ничего по секрету он сказать сейчас не хотел – по крайней мере ничего такого, ради чего он стал бы рисковать, повышая голос до уровня человеческого слуха. Джефри слева смотрел на Амди, потом на нее… и вдруг она поняла, что они с Амди играют в игру, как в самом своем младенчестве, но сейчас ставка в этой игре – жизнь.

Давай, давай, давай!

– Ну ладно!

Она подошла к дереву, качнула топор в руке. Древний человек описал бы его как обоюдоострый топор, насаженный на рукоять от такелажного крюка. Тут никак ей было не использовать полную силу, как было бы с настоящим, для человека сделанным топором.

Но наточен он был остро.

Дерево было примерно восьмидесяти сантиметров в поперечнике, кора гладкая, почти как кожа младенца, но светло-буйволового цвета, который у современных хомо сапиенс встречается редко. Дерево вроде бы ничем не отличалось от тысяч других таких же, которые ей попадались последние дни. Прямой ствол тянулся метров на сорок вверх – красивая гладкая башня. Нижние ветви росли горизонтально, ближайшая сантиметрах в тридцати над головой, и снопы игл торчали из утолщений, которые Шелковинт назвал «узлами натяжения».

Давай, давай, давай!

Она подняла топор и нанесла по гладкому стволу удар – будто осторожно тюкнула. Лезвие ушло в дерево на сантиметр. Когда Равна вытащила топор, на стали был слой прозрачного сока, и еще капля выступила на стволе. Сок пах чем-то сухим и сложным, чем-то знакомым… А, просто усиленный вариант запаха, пронизывающего этот лес.

Но важнее всего, что этот запах никак не сказался на мирной тишине идущего к закату дня. Прямо над Равной висели в зеленоватой тишине неподвижные сплотки игл.

Публика на той стороне тропы восторга не выразила. Распев стих, но возницы раздраженно перебулькивались друг с другом. Шелковинту было нечего сказать, но выражение его личности было ироническим, будто он ждал, пока очевидное скажет кто-то другой.

Голос Читиратифора грянул одновременно на стайном и на самнорском:

– Руби дерево, двуногая! Замах – и удар! Либо мы увидим кишки этого дерева, либо твои.

Возницы засмеялись и снова наставили на нее арбалеты.

Она обернулась к дереву и стала рубить. Удары были все еще слабые, но она делала, как сказано: заносила и опускала топор, попадая примерно по одной и той же линии. При таком темпе на валку дерева мог уйти целый час, но она уже пробила в стволе глубокую зазубрину, открыв узор годовых колец, почти повсеместный для деревьев этого мира.

Она остановилась – отчасти потому, что запыхалась, отчасти потому, что услышала озабоченное сопение Амди. Заметила, что Читиратифор подался поближе к безопасности большого куста.

И лес больше не молчал. В ветвях над головой послышалось постукивание. Ближайшие ветви задрожали, кластеры игл чуть заметно затрепетали, задергались вокруг узлов натяжения, удерживающих их на месте. А сами узлы… задымились? Нет. Это не дым. Это густой туман пыльцы, медленно плывущий в едва заметных воздушных потоках остывающего дня. Когда пыльцу выносило на яркий свет, на отражение солнца от повисших сверху пиков, она светилась золотисто-зеленым.

На той стороне тропы веселого настроения несколько поубавилось. Стаи расширенными глазами смотрели на дрейфующую пыльцу. Она распространялась от дерева Равны, расплываясь в воздухе, и треск ветвей передавался на соседние деревья, на ту сторону проезжей дороги, создавая растущую золотисто-зеленую тревогу. Возницы жались под корневыми кустами, и даже арбалетчики теперь убрались с открытого места.

Когда потрескивание дошло до деревьев вокруг Читиратифора, он наконец-то бросил свою храбрую позу и втиснулся под выбранный им куст. Только развинченный Шелковинт остался неподготовленный. Он не выбрал себе достаточно большого куста и теперь не мог найти для всего себя достаточного укрытия.

А керхоги смотрели на них с беспокойным интересом. Если тревога дойдет достаточно далеко, телеги могут оказаться ненадежным укрытием.