Якобы книга, или млечныемукидва - Антон Павлович Лосевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да уж… Ладно, забудь, это все в прошлом. Ты упомянул, что выполнял какие-то поручения для Виктора, какого рода поручения, можешь припомнить?
– Ну… дай подумать… да в основном всякая бытовуха, купить чего-нибудь сожрать и домой к нему завезти, ну там стиральные порошки еще всякие, белизну. Из запомнившегося… ну вот такой мне случай припоминается – это как раз первое поручение было после козырька, я дня три дома куковал, думал уж, что все, скоро в деревню обратно поеду. Боялся, что дядя Витя ничего мне больше не доверит, и тут, короче, телефонный звонок, я аж подпрыгнул! Он позвонил, в общем, и говорит такой: «Слуш, Иван, мне тут цветы надо на адрес одной мадаме забросить, возьмешься?» – «Возьмусь, конечно! С радостью», – отвечаю. Он еще рассмеялся от моего рвения, помню. И вот, значит, заскочил я на первый адрес, дали мне там букет, и поехал я его дарить – мне это вообще в новинку все было. А там еще цветы какие-то, всякие разные, я таких никогда и не видывал! И хотя сам я в цветках этих ни фига не секу, даже мне понравилось… И вот, короче, приехал на адрес, звоню в домофон, поднимаюсь на этаж, а там дверь открывает фирменная такая девочка, упакованная по всей моде. Ну, я сразу как-то замялся чего-то, впервые почувствовал себя безнадежной, отсталой деревенщиной. А она, короче, взяла у меня из рук букет, вытащила оттуда карточку, прочитала, и чуть ли не швырнула его обратно, только карточку себе оставила. Я, как сейчас помню, не сразу понял, чего мне теперь делать-то, как быть. А та мне говорит такая: «передай ему, что лучше бы денег заслал, на хрен мне эти цветы». Я еще пытался ей это дело как-нибудь всучить, чуть ли не уговаривал: ну, думаю, еще одно дело завалил, теперь уж дядя Витя меня по-любому обратно в деревню сошлет. Выхожу из парадной, набираю его, так, мол, и так, не срослось чего-то, отдала обратно. Уже готовился выслушать в свой адрес многоэтажку, а дядь Витя отреагировал как-то на удивление спокойно, практически никак, будто так и надо. Ну, спрашиваю, а с букетом-то чего делать теперь, в магазин обратно везти или к вам забросить? А он мне отвечает: «Ты, Ваня, лучше Аленку свою побалуй, только обязательно скажи, что это от тебя, не болтани там, что с задания осталось, понял?» А Аленка – это за мной из деревни там одна увязалась, любовь у ней, понимаешь, еле отмазался потом. Короче, тем вечером приехал я, как-то неловко ей это дело подарил: я ж непривычный ко всей этой романтике – я парень ровный, прямой. Да и вообще опасался, один раз подаришь – приучишь еще, на шею сядет потом, в плохом смысле. Аленка, помню, аж прослезилась на радостях, никогда не видал ее такой довольной, все повторяла только, как и я сразу подумал: «Никогда таких цветков не видала»… В общем, даже я растрогался тогда. Аленке, правда, это не сильно помогло, готовить не старалась совсем, а я пожрать как раз вкусно люблю, от пуза. Короче, не сошлись характерами. Да не важно уже, это к дяде Вите отношения не имеет, хотя… если так подумать, то если бы не он, хрен бы она такие цветки получила! Выходит, дядя Витя и тут в деле!
– Что ж, занятно, занятно… А еще что-нибудь такое, из деликатных поручений, можешь припомнить?
– Хм, было дело! Такое: захочешь – не забудешь. Звонит мне дядя Витя как-то и говорит: «Иван, дело к тебе есть, очень, очень важное дело! Выполнить все надо по высшему разряду, могу на тебя положиться?» – «Ну, конечно, все что угодно, дядь Вить!». Ну и он начал мне объяснять, что мне надо ближе к вечеру съездить в типографию, забрать там тираж какой-то книги, а потом… отвезти на свалку. Да не просто выбросить, а еще положить под какой-то камень, там прям план прилагался, куда именно положить, все по науке, я аж прибалдел! Еще и канистра с бензином была, кстати.
– Вот это уже очень интересно… а что за свалка, не N-ская ли?
– Она самая! Я до сих пор, как мимо проезжаю, газку поддаю, такая жуть там, да и ночью страшно было тогда, как на погосте!
– Так-так, а что за книга, не можешь сказать?
– Не, я сам-то книги не читаю, глаза от них шибко болят. Да они, к тому же, и запечатаны были прямо в упаковки, а я, конечно, не стал вскрывать, да и не до этого совсем было: на хрен мне какие-то книги, когда такое дело поручено!?
– И все равно молодец, а говоришь, нечего рассказать! Поверь, это до крайности любопытная деталь! Тогда у меня есть еще важный вопрос: а к памятнику Виктор тебя не посылал когда-нибудь?
– Как же, было! Как раз на открытие и засылал. Съезди-ка, говорит, глянь, что там за памятник такой поставили… Ну, я приехал и глазам не поверил: почти как дядя Витя, не совсем, но похож, там еще про юмористов что-то было написано, надо в инете глянуть, забыл. Как-то я его вечером домой подвозил, ну, еще до той заворушки, сам знаешь какой, дядь Толь, и решился спросить: «Дядь Вить, а ты чего – сам себе памятник, что ль, поставил? Во ты даешь – это ж круто!» А он ухмыльнулся в ответ и говорит такой: «С чего взял, что мне, это все полузабытым юмористам!» А потом прибавил, что памятник – это реальный камень, несколько раз повторил, я потому и запомнил. И еще…
– Постой-ка, погодь, реальный камень? Реальный? А может… КОНКРЕТНЫЙ???
– Да-да, точняк, точно конкретный, это уж я попутал чего-то, слова похожие больно! Дядь Толь, а ты в порядке, побледнел что-то, может, налить все-таки? И… это… на
