Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения - Василий Жуковский

Рустем и Зораб*

Книга первая

Рустем на охоте

Из книги царственной ИранаЯ повесть выпишу для васО подвигах Рустема и Зораба.

Заря едва на небе занялася,Когда Рустем, Ирана богатырь,Проснулся. Встав с постели, он сказал:«Мы на царя АфразиабаОпять идем войною;Мои сабульские дружиныГотовы; завтра поведуИх в Истахар, где силы все ИранаШах Кейкавус для грозного набегаСоединил. Но чем же я сегодняСебя займу? Моя рука, мой меч,Могучий конь мой ГромБез дела; мне ж безделье нестерпимо».И на охоту собралсяРустем; себя стянул широким кушаком,Колчан с стрелами калены́миЗакинул за спину, взял лук огромный,Кинжал засунул за кушакИ Грома, сильного коня,Из стойла вывел. Конь, наскучивПокоем, бешено от радости заржал;Рустем сел на коня и, не простившись домаНи с кем, ни с матерью, ни с братом,Поехал в путь, оборотивГлаза, как лев, почуявший добычу,В ту сторону, где за горамиЛежал Туран.И, за́ горы перескакав, увиделОн множество гуляющих онагрей;От радости его зарделись щеки;И начал онСтрелами, дротиком, арканомС зверями дикими войну;И, повалив их боле десяти,Сложил из хвороста костер,Зажег его, потом, когдаОн в жаркий уголь превратился,Переломил большую ельИ насадилОгромнейшего из онагрейНа этот вертел,Который был в его рукеКак легкая лоза, и над огнемСтал поворачивать его тихонько,Чтоб мясо жирное со всех сторонРавно обжарилось. Когда же былОнагрь изжарен, на травуУ светлого потока сел РустемИ начал голод утолять,Свою роскошную едуВодой потока запивая.Насытившись, он лег и скоро,При говоре струистых вод,Под ветвями густогоШирокотенного чинараГлубоким сном заснул;А конь его, могучий Гром,Тем временем, гуляяПо бархатному полю,Травой медвяною питался.

Но вот, покуда спалГлубоким сном Рустем,А Гром по бархатному полюГулял, травой медвяною питаясь, —Увидя, что такой могучий коньНа пажити заповедной ТуранаБез седока по воле бродит,Толпой сбежались турки.Замысля овладеть конем,С арканами к нему ониПодкрались осторожно;Но конь, аркан почуя,Как лев озлилсяИ не заржал, а заревел;И первому, кто руку на негоОсмелился поднять с арканом,Зубами голову от шеи оторвал,А двух других одним ударомКопыта мертвых повалил.Но наконец егоОтвсюду обступили;И метко был аркан ему на шеюИздалека накинут, и егоОпутали, и был он пересилен.Но хищники, страшась, что в их рукахОн не останется, немедленно вогналиЕго в табун туранских кобылиц,И разом был припущен ГромК двенадцати отборным кобылицам;Но лишь одна из нихПлод от него желанный принесла.

Рустем, проснувшись, тотчас о своемКоне подумал; смотрит, но коняНигде не видит. НикогдаОн от него не убегалВ такую даль. Он свистнул, но на свистМогучий не примчался коньИ не заржал издалека́.Рустем как бешеный вскочил;Весь луг широкий, вдоль и поперек,Весь темный лес, кругом и напролет,Он обежал — напрасно: нет коня.И в горе возопил Рустем:«Мой верный конь, мой славный Гром,Что без тебя начну я делать?Скакать, летать привыкши на тебе,Пойду ль пешком, тащась под грузом лат,Как черепаха? Что же скажут турки,Не на седле, а под седлом меня увидя?Не может быть, чтоб ты, мой Гром, меняПокинул волею; тебя украли.Конечно, хищники здесь целым войскомНапали на тебя; никто одинС тобой не совладел бы. Но не время охать,Рустем; иди пешком, когда умел проспатьКоня». И, конскую с досадой сбруюС доспехами своими на плечаВзваливши, он пошел и скороНапал на свежий след, и этот следЕго привел перед закатом солнцаКо граду Семенгаму,Который вдруг явился вдалекеСреди равнины пышной,Сияющий в лучах зари вечерней.

Рустем подумал: «В этом СеменгамеВладычествует царь, попеременно другИль враг Ирана иль Турана;Конечно, он бы и вдалиРустема на коне узнал;Но где мой конь? Я пешийТеперь иду к его столице. Так и быть;Они коня мне волей иль неволейОтыщут и меня почтутРоскошным угощеньем».Так рассуждал с собой он, подходяК стенам высоким Семенгама;А между тем из глаз не выпускалСледов замеченных; но скороОни, к реке приблизившись, пропалиВ густом прибрежном камыше.Тем временем молва достигла до царя,Что в Семенгам великий богатырьРустем идет, что он в лесу царевомОхотничал и что, утративНа их земле коня, идет он пеший.Услыша то, царь повелел,Чтоб гость великий с почестью великойБыл принят. Все его вельможи,И все вожди, и всякий, у когоНа голове был шлем, а сбоку меч,Толпой из Семенгама вышлиВстречать Рустема.И витязь, витязей светило,Был ими окружен,Как солнце пламенным венцомВечерних, им блестящих облаков;С такою свитой в город он вступилИ к царским подошел палатам.

И царь сошел с крыльца принять Рустема.Он поклонился и сказал:«Откуда ты, могучий богатырь,Без провожатых, пешийПришел к нам? Забавлялся ль ловлейВ моих заповедных лесах?Ночлега ли покойного теперьЗдесь ищешь? Рады мы такому гостю;Весь Семенгам теперь к твоим услугам;Весь мой народ и все мои богатстваТеперь твои; что повелишь,То мы и сделаем». РустемуСмиренная понравилася речь;«Они, — подумал он, —Передо мной робеют».И он сказал: «Украден конь мой ГромТогда, как на твоем лугуЯ спал, охотой утомленный;Но след его привел меня сюда;Он здесь; когда егоОтыщете мне к ночи вы,Я отплачу сторицей за услугу;Когда ж мой конь пропал,Беда и вам и Семенгаму!Мой меч прорубит мнеК нему широкую дорогу».Царь, испугавшись, отвечал:«Не может быть, чтоб на коняРустемова кто здесь арканРазбойничий дерзнул накинуть.Будь терпелив, могучий витязь,Твой Гром найдется; конь РустемовУкрыться от молвы не может.А ты пока будь нашим мирным гостем;Войди в мой дом и ночь за чашейБлагоуханного винаВ веселье с нами проведи.Твой конь здесь будет прежде,Чем свет зари проникнет в пировуюПалату; а теперь пускай онаОдним вином осветится блестящим».

Лев мужества, Рустем доволен былЦаря приветственною речью,И гнев заснул в его груди.Он во дворец вступил с лицом веселым,И, посадив его на царском месте,Хозяин-царь не сел с ним рядом;Он стоя потчевал его.Соединясь в блестящий полукруг,Сановники, вожди, придворные вельможиВ почтительном молчанье за царемСтояли, очи устремивНа светлое лицо Рустема;Роскошно-лакомой едоюВ серебряных богатых блюдахБыл стол уставлен;В сосудах золотыхВино сверкало золотое,И были хинские кувшиныПитьем благоуханным полны.При звуках струн, при сладком пеньеМладые девыС очами нежными газелНапитки гостю подносили,И он в вине душистомДуши веселье пил,И было светлого лица его сияньеСияньем радости для всех, пред ним стоявших.За кубком кубок он проворно осушал;Когда ж едою и питьемОн вдоволь насладился,Его в покой, благоухавший мускомИ розовой водой опрысканный, ввели;И на подушках пуховы́х,Под тонкой шелковою тканью,В глубокий сон там погрузилсяРустем, врагов гроза и трепет.

Но в тихий полуночный час,При легком шорохе шагов,Послышался речей приятный шорох;По имени Рустема кто-то назвал;Без шума отворилась дверь,И факелов душистыхСияньем спальня озарилась;Рустем открыл глаза:Темина, дочь царя, владыки Семенгама,Блистая золотом и жемчугами,Стояла перед ним,Прекрасная как дева рая;За ней, держа в рукахСветильники, стоялиЕе рабыни молодые;Краса живая легкой ПериС краснеющей стыдливостию девыСливались на ее лице,Где лилий белизнуЖивотворил прекрасный пурпур розы.Но было на ееЗастенчиво потупленные очиОпущено ресниц густое покрывало,И за рубиновым замкомЕе цветущих, свежих устСкрывалась девственная тайна.Рустем вскочил, нежданным изумленныйВиденьем. «Кто ты? — он спросил. —Зачем ко мне пришла ночной порою?» —«Я дочь царя, меня зовут Темина, —Пришелица ночная отвечала. —Легка я на бегу; ни лань, ни антилопа,Ни быстрый ветер горныйМеня догнать не могут;Но догнала меня тоска, мучитель сердца:Она меня во тьме глубокой ночиПеред тебя, мой витязь, привела.Как чудное преданье старины,Всегда, везде, от всех я слышу повестьО храбрости твоей великой;О том, как не страшишься тыНи льва, ни тигра, ни слона,Ни крокодила, как всегоИрана ты надежная твердыня,Как весь Туран дрожит перед тобою,Как на Туранскую ты землюНочной порою выезжаешьНа боевом своем конеИ, обскакав ее и вдоль и поперек,Без страха спишь один и как никтоНе смеет сон глубокий твой нарушить.Такую повесть о тебеВсечасно слыша, я давноТомилася тоской тебя увидеть;Теперь увидела и быть твоей женойГотова, если сам, мой храбрый витязь,Того потребуешь. ДоселеНи тайный месяца, ни яркий солнца лучДо моего не прикасались тела;Здесь в целомудрии, в девичьей простотеЯ расцвела; и только в этот мигСказала первую любви глубокой тайну.Возьми, возьми меня, Рустем;В приданое твердынный этот замокТебе я принесу; а утренним подаркомМоим твой конь, твой Гром могучий будет».Так светлоликая царевна говорила,И витязь слушал со вниманьемИ не сводил с нее очей;Он разумом ее высоким,И голосом, как флейта сладким,И красотой полувоздушнойВо глубине души пленялся.Когда ж царевна замолчала,Он повелел, чтобы немедляОдин из многомудрыхМобедов царскихПошел к царю и от РустемаПотребовал согласия на бракЕго с царевною Теминой.Был изумлен владыка СеменгамаТаким нежданным предложеньемИ голову от радости высокойВысоким кедром поднял;Он не замедлил согласиться;И тут же браком сочеталсяРустем с царевною Теминой;Но брак их совершен был тайно:Страшился царь, чтобы, воюяС Ираном, в злобе на Рустема,Афразиаб не сокрушилЕго столицы Семенгама.

Ночь краткая блаженства миновалась;Настало утро. Из объятийМладой супруги вырвался Рустем.Он снял с руки повязку золотуюИ, дав ее Темине,Сказал: «Теперь нам должно разлучиться;Меня в Сабуле ждутГотовые в поход мои дружины;А ты храни мой дар заветный;И если в этот год тебе родится дочь,Укрась ее моей повязкой;И будет ведать целый мир,Что ей отец Рустем.Но если небо даст нам сына,Пусть носит он, как я носил,Мою повязку на руке;Когда ж он возмужает,Пришли его ко мне в Сабулистан;Но ведай наперед, что онНе иначе явиться можетМне на глаза, как уж прославясьВеликим делом богатырства;Его неславного ни знать,Ни видеть не хочу я —Пускай в толпе исчезнет,Покрытый тьмой забвеньяИ непримеченный отцом.Не по его породе знаменитой,Не по моей повязке золотойОн будет мной за сына признан —Нас породнит одна лишь только слава;С ее свидетельством он долженМне от тебя принесть мой дар заветный;Лишь ею он получит правоСказать в глаза мне: я твой сын.Но близко день; прости». И он, к горячей грудиПрижав супругу молодую,Ее с любовью лобызалВ ланиты, очи и устаИ долго от нее не в силахБыл оторваться. ОбливаясьСлезами, от него онаПошла, и для нее, в час брака овдовевшей,Блаженство краткое печалью долгой стало.Тут царь пришел спросить у зятя:Приятно ль он провел ту ночь?И объявил, что Гром отыскан.Обрадован той вестью был Рустем;Он подошел к коню, его погладилИ оседлал; потом из СеменгамаПоехал, светлый, бодрый духом,Сперва в Систан, потом в Сабулистан;И много о своем он думал приключенье,Но дома никому о нем не говорил.

Книга вторая