Седой Кавказ - Канта Ибрагимов

В многолюдном месте у площади Ленина Докуев Домба из телефона-автомата позвонил давнему знакомому – Эдишеву Зайнди.

– Слушай, – заговорщически шепелявил Домба в трубку, – этот… ну кого я просил,… сам помер. Так что… Не волнуйся, затраты и прочее я возмещу… Все, не болтай лишнего. Потом поговорим.

Растворясь в толпе, Докуев спешно направился в сторону объединения «ЧИвино». Могущественные звонки от Ясуева и от Колганова должны были решить вопрос о его достойном трудоустройстве.

В конце мая в семье Докуевых случилось много радостных событий. Неожиданно для всех вернулся из мест лишения свободы младший сын Анасби. Домба ожидал, что Верховный суд России рассмотрит дело сына только осенью, а все оказалось проще и быстрее. Высшая инстанция союзной республики квалифицировала содеянное Докуевым Анасби как «превышение должностных полномочий», и в результате он был осужден на один год, и то с условным наказанием. К дате вынесения последнего приговора, этот срок уже истек, и Анасби, как искупивший свою вину за убийство, вернулся домой.

В эти же дни, будучи пенсионером, Докуев Домба получил должность начальника отдела сбыта Червленского винзавода. И не менее важное событие – заработал на полную мощность цех, построенный в основном на государственные средства Албастом в колхозе «Путь коммунизма».

Цех должен был выпускать крепленое вино и водку, натуральные соки и напитки, сухофрукты и сушеный чеснок, лекарственные травы, шиповник и боярышник, и по прибыли – значительно превосходить весь колхоз.

В дальнейшем выяснилось, что сверхдоходы получались от реализации соков и напитков, а не водки и вина, как рассчитывал Албаст. Оказалось, что при их производстве не используются натуральные плоды и ягоды. Для отвода глаз в специальные контейнеры выгружают несколько машин семечковых и косточковых культур, которые так и лежат на солнцепеке, разнося по округе запах плодового уксуса и гнили. А используется экстракт черной и красной бузины, три-пять процентов которого создают цветовые и вкусовые качества натурального яблочного и виноградного сока. Конечно, при сверхтщательном лабораторном анализе можно уличить подделку, но где имеются эти лаборатории, и если даже имеются, там тоже сидят люди, получающие за честный труд жалкие гроши. А моральная сторона такова, что экстракт бузины – редкое лекарственное средство и его потребление может быть полезнее (во всяком случае безвреднее), чем потребление так называемых консервированных соков.

Это технологическая сторона социалистического жульничества, а самое интересное кроется в экономике цеховиков (именно так назывались ранние предприниматели в стране перестройки и гласности). По предварительному сговору, за большую взятку в Агропромбанке на закупку сельхозпродукции выделяются огромные кредиты, зачастую беспроцентные. Большая часть этих средств сразу же оседает в карманах цеховиков и чиновников из контролирующих органов. А в плановом отделе цеха составляется до предела завышенная калькуляция производства сока, в которой основными статьями затрат фигурируют: сырье и материалы (плоды и ягоды) – 40%, горюче-смазочные материалы и электричество – 15%, труд и зарплата – 30%. В виду того, что эти затраты фактически мизерны – рентабельность производства колеблется около двухсот процентов.

Однако по официальному отчету показывается цифра 15-20%, изредка, у особо совестливых цеховиков она может дойти до 30%. Докуевы к последним не относятся и всегда показывают на бумагах свое жалкое существование. Правда, в реальной жизни, в быту излишки нетрудовых доходов всячески выпираются, особенно заметен в этом Докуев Анасби, которого сразу же по выходе из тюрьмы старший брат назначил начальником сокодавочного цеха.

Строптивый Анасби, получив на производственные нужды первый кредит в Агропромбанке, сразу же купил себе белый «Мерседес» – редкостную роскошь для тех лет в провинциальном городе. Родственники ахнули. Албаст угрожал, что уволит с работы «дурака-братца», Домба в ярости визжал, кричал в злобе, а своенравный Анасби надменно ухмылялся, презренно косился на оторопевшую родню. И хотя все просили, умоляли запрятать машину в гараж и выезжать на ней только изредка, по праздникам, Анасби делал все по-своему, сутками «гарцевал» на роскошном лимузине. Каждый вечер «Докуевский Мерседес» описывал круги по центральным проспектам Грозного. Вот Анасби едет очень медленно, горделиво с длинной сигарой во рту, и музыка льется потоками из раскрытых окон. Следующий круг мчит на бешеной скорости по разделительной полосе, поражая завистливых зевак и простых обывателей. К вечеру роскошный лимузин припарковывается у одного из центральных ресторанов. Вальяжный Анасби с друзьями и подружками всласть гуляет допоздна, в то время как на улице толпа, плотно обступив заморское чудо, пытается вглядеться в роскошь салона.

В полночь, когда рестораны закрываются, Анасби с подружкой, иногда и не с одной, где-то уединяется. Домой возвращается под утро. Пару раз случилось даже так, что пьяный до невменяемости Анасби приезжал домой с проститутками, и прямо на глазах пораженных родителей пытался завести в дом вольных девиц.

– Его надо женить, – как рецепт от всех бед, высказал мысль Домба.

– Да, – редкое единение с мужем в голосе Алпату.

– У тебя есть кандидатура из хорошей семьи?

– Нет, только не это, – в ужасе произносит Алпату. – Нам хватит и одной снохи из «уважаемых». Лучше из простых.

– Ты на редкость права, дорогая! – восторгается женой Домба.- Надо посмотреть в родном Ники-Хита.

– Да, – только на это ныне согласна Алпату.

А дело в том, что с женитьбой Албаста в сознании Алпату произошли кардинальные положительные изменения в пользу некогда «диких» односельчан. После брака старшего сына мать на многие вещи стала смотреть иначе, по крайней мере точка отсчета человеческих ценностей некоторым образом скорректировалась. Причин было много, хотя главный источник один – зловредная сноха, внесшая раскол в их семью, отнявшая у родственников сына и брата.

Как известно, у Докуева Албаста был список предполагаемых невест, который едва умещался на листе бумаги. Список состоял из двух столбиков: в одном были те, кого предпочитали мать и сестры, в другом те, кому предпочтение отдавал отец. Эта градация составлялась по многим признакам, главные из них: кто родители (имеется в виду благосостояние); статус претендентки (или общественное мнение о поведении, воспитании и прочее); далее – внешний вид и умение вести себя в обществе (под обществом в первую очередь подразумевались сами Докуевы); немаловажные критерии (особенно у женской половины семьи) – сколько лет, где учится, с кем общается, как и во что одета, а у отца еще один вопрос – из какого тейпа, какого села и даже, кто ее мать?

Словом, после сложных корреляций список был готов, и в нем изредка происходят изменения: кто-то по «глупости» выходит замуж, у кого-то отца сняли с должности или, не дай господи, и вовсе за растрату посадили в тюрьму. В лидерах Ясуев и Букаев, точнее, их дочери. Дилемма перед Албастом сложная, и кто из двух лидеров со временем вырвется вперед, неизвестно. К тому же, в первый же год работы председателем колхоза Албаст умудрился прикарманить такие суммы, что нет-нет да и просочится в сознание, как при таком раскладе через несколько лет он сможет и сам вступить в конкурентную борьбу за высокий пост. Однако список невест лег под сукно, после того как Албасту показали красавицу-студентку – Исламову. Она действительно, изящна, стройна, более чем привлекательна и, несмотря на то что почти вдвое моложе Албаста, охотно идет на контакт и в беседах по телефону, (в чем Докуев сверхмастер), умно и умело поддерживает долгое общение и недвусмысленно высказывает свое почтение к персоне председателя колхоза. Правда, при этом категорического согласия не дает, все у нее обтекаемо, порой непредсказуемо, а в целом весьма заманчиво.

Все, список Докуевских невест исчез. Албаст полностью очарован и пленен красотой, молодостью и умом Исламовой. Домба и Алпату искренне поддерживают рвение немолодого отпрыска, тем более что отец студентки в числе руководителей республиканского уровня Преуспевающий жених устремляется в атаку: цветы, конфеты, многочисленные подарки почти ежедневно преподносятся выстраданной избраннице, и как апогей ухаживаний – очень дорогой бриллиантовый набор из сережек и кольца.

– Да что это такое?! – возмущается Домба. – У чеченцев принято от девушки брать ценность в знак признания, а наш увалень сам полгорода драгоценностями одарил, да на такие деньги три машины купить можно!

– Ничего, ничего, дорогой, – успокаивала мужа Алпату. – Может, хоть на сей раз определится, а то совсем состарится, пока выберет достойную.

Полным ходом Докуевы готовятся к грандиозной свадьбе. И хотя от Исламовой нет согласия, налицо все признаки взаимности, просто, по мнению Албаста, юная девушка сильно робеет перед ответственным шагом в жизни. А так, многоопытный взгляд председателя колхоза видит пламенный поток встречных чувств, и студентка не раз сообщала ему, что отдает предпочтение кавалерам почтенного возраста, нежели неоперившимся юнцам, ибо ее избранник должен быть человеком достойным, обеспеченным, видным.