Волшебная мясорубка - Станислав Буркин

Он потерял сознание, а очнулся, когда его сгребли в кучу вместе с тряпьем и мертвыми крысами и бросили на строительные носилки. Потом их подняли и понесли в лес.

– Да уж, кому расскажешь, ведь и не поверят, – сказал один из солдат.

– Это точно, Эрнст, – согласился второй. – Чтобы крысы и кошки захватили блиндаж – мне в это до сих пор не верится.

– Закопаем их? – спросил первый немец.

– Еще чего, – отозвался второй. – Может, еще хвост на могилу прикажешь поставить?

– Бросим так?

– Чтобы другие жрали и множились? Ну уж нет. Все это нужно сжечь.

Солдаты высыпали свой груз в длинную свежую канавку и ушли обратно к окопам.

В ушах у котенка все еще гудело, голова кружилась, и подкатывала тошнота. Он полез по оскалившим пасти вонючим трупам и вскарабкался на обрыв с насыпью на краю канавки. Пошатываясь из стороны в сторону, он побежал по сухой хвое в кусты неподалеку. Там он укрылся, зарылся в жухлую траву и стал наблюдать за канавой. Вот оттуда выскочили и неуклюже поскакали к окопам две оглушенные крысы. Вот солдаты принесли еще пару носилок и стали поливать канаву из железной канистры…

Бензин, пульсируя, выплескивался на кучу. Взрывом вспыхнуло трескучее пламя, почти в три метра высотой. Солдаты, отойдя подальше, щурясь, наблюдали за ним. Потом языки осели и превратились в обычный костер. Немцы еще немного потоптались, потом развернулись и ушли.

Котенок проводил их взглядом, свернулся клубочком и сразу же уснул.

Он проснулся ночью, когда земля тряслась от далеких бомбежек. Куча уже сгорела, и канаву завалили землей. Фронт поблизости молчал, только изредка над ветвями взмывала осветительная ракета, и тогда по земле паутинкой скользили тени. Котенок поежился и заметил пар своего дыхания. Он решил немедля двинуться в путь в надежде догнать Степана и спасшихся кошек.

Боясь угодить в лапы крысам, он предпочел бежать по линии огня – может быть, его просто не заметят. Короткими перебежками от укрытия к укрытию котенок выбрался к передовой. Пушистый комочек бесшумно перескочил через окоп, угодив на мешки, которыми тот был укреплен, и скрылся на полосе между противостоящими войсками.

Здесь была трава и кратеры-воронки разных размеров. В самые маленькие из них как раз вошел бы футбольный мяч, а в самые большие можно было бы уложить автомобиль. Но таких воронок – от авиабомб – было мало. Местами торчали невысокие столбики, между которыми на полуметровой высоте тянулась напутанная проволока.

Котенок дожидался, когда потухнет осветительная ракета над головой, и тут же мчался из одной воронки в другую. Так он продвигался всю ночь до рассвета и уже так приноровился, что выскакивал из кратеров с теневой стороны еще до того, как свечка окончательно погаснет. С наступлением утра жечь ракеты перестали, и передвигаться котенку стало намного легче. Благодаря утреннему туману он совсем перестал прятаться в воронках, а просто проползал вдоль окопов на брюшке. Но вскоре сердце котенка почему-то испуганно забилось, и он решил спрятаться в большой воронке, наполовину заполненной грязной водой. Интуиция не обманула: прислушавшись, он отчетливо услышал шорох.

«Нет! Только не крысы», – подумал котенок и несмело высунулся из-за края, чтобы посмотреть назад. Это все-таки были они.

Две крысы смотрели прямо на него и, нагловато улыбаясь, перешептывались между собой. Тут же к ним прибавилась третья, за ней четвертая, пятая… Перед котенком выстроился целый ряд хищных мордочек с просвечивающими ушами, за которыми горбились спины со слипшейся черной шерстью. Котенок замер от страха, а крысы от любопытства перестали сопеть.

– Ты попался, маленький кот, – сипло сказала одна крыса, делая ползущий шажок к жертве. – Теперь тебе не уйти.

– Но, впрочем, ты можешь попробовать, – съязвила другая, и весь ряд, повизгивая, затрясся от смеха.

– Я потерялся, – жалко пропищал котенок.

– Но теперь ты нашелся, – хищно улыбнулась и блеснула рядами остреньких, как иголки, зубов первая крыса. – Ну, иди сюда, не стесняйся.

– Может быть я… я… – замялся котенок, – могу вам чем-нибудь пригодиться?

Уже подобравшиеся вплотную крысы опять затряслись от смеха.

– Ну конечно можешь, глупый. Хе-хе-хе.

Котенок попятился по склону воронки и остановился – его задние лапки коснулись воды на дне.

– Ты в западне, маленький кот, – сипло прошипела одна крыса и стала аккуратно спускаться вниз по осыпающейся рыжей земле. За ней двинулись остальные.

Тогда котенок тремя отчаянными прыжками выскочил из воронки и во весь опор помчался к окопам. Он слышал, как крысы заливаются смехом, но, обернувшись, увидел, что его никто не преследует. Не успев понять, почему, он перемахнул через первый окоп и тут же за ним из засады, как крестьяне за поросенком, понеслись огромные, вдвое больше, чем он, черные крысы. Котенок петлял, выделывал акробатические прыжки, а крысы, числом уже около десяти, смеялись, будто играли, и их длинные хвосты тут и там шныряли по земле. Дважды шерсть котенка капканом защелкивали крысиные челюсти, но он, теряя пучок пуха, мчался дальше.

Поняв, что на открытой местности ему не спастись, котенок нырнул в окоп и помчался по переходу, под ногами солдат. Крысы за ним не спустились и он, было, подумал уже, что спасся, как вдруг на пустом участке мерзкие твари посыпались сверху и, визжа, устремились за ним. Несколько раз он сворачивал, дважды пробегал по крытым темным переходам, а один раз чуть не угодил в блиндаж. Крысы гнали его все дальше и дальше, и котенок понимал, что бежит по дороге, рано или поздно ведущей в ловушку.

Так и случилось. В глубине немецкой системы траншей котенок окончательно запутался в лабиринте. Перед одним из поворотов крысы насели так плотно, что бежали уже вровень с ним. Они клацали зубами, смеялись и толкали котенка от стенки к стенке. На перекрестке он резко свернул и угодил прямо в засаду. Перед ним, плотным строем заполняя весь проход, стояли поджидавшие его враги. Поняв, что окружен, котенок затормозил на скользких досках и замер. Крысы сзади сбились в кучу и медленно, пригнувшись к полу, шли на него. А враги впереди скалились и держали строй плотно и недвижимо.

«Все», – подумал котенок. Но тут в окоп свирепо прыгнул маленький тигр с обрубком хвоста. Это был Степан. Крысы остолбенели, а подоспевший вояка, хищно косолапя и глядя на врагов исподлобья, обошел котенка кругом.

– Назад, твари! – прохрипел он. – Пш-ш-ш!

Но крысы не двинулись, а только сообщнически переглянулись. Только Степан успел схватить котенка за шиворот и подпрыгнуть ввысь, как две черные стаи окопных крыс сомкнулись и перемешались. Когтистые лапы кота ухватились за зыбкий край окопа. Несколько холостых пробуксовок, и Степан чуть не свалился назад. Но ловко оттолкнулся и, прыгнув на противоположную сторону окопа, вскочил на бруствер. На поверхности котенка тоже поджидали крысы, но, уступая дорогу разъяренному маленькому тигру с котенком в зубах, твари бросились врассыпную.

Степан по-заячьи запрыгал по рыжей перекопанной земле и через минуту уже несся по пустому сосновому лесу. От бешеной скачки у котенка перед глазами все тряслось и кружилось, а в ушах стояло хриплое дыхание Степана. Ему показалась, что минула вечность, когда лес кончился, и его спаситель, наконец, сбавил ход и побежал мягкой рысцой.

– Дальше пойдешь сам, – сурово сказал он, опустив котенка на землю. – Держись прямо за мной и старайся ступать по моим следам. Все понял?

– Ага, – кивнул котенок испуганно.

Кот посмотрел в сторону, на желтую табличку с черепом.

– Пойдем по минному полю.

Котенок не очень понимал, чем это грозит. Он все еще не мог поверить, что остался жив, и все внутри трепетало от счастья. Кот, мягко ступая, побрел по сырой земле с высокой прошлогодней травой.

– Простите, дядя Степан, а где остальные? – спросил котенок у обрубка хвоста перед носом.

Но кот только огрызнулся:

– Ступай ровнее, мины кругом.

Они прошли еще пару метров, и кот кивнул на небольшую воронку с выброшенной на одну сторону землей:

– Вот что остается от неосторожных…

Наконец, они вышли на колею у опушки березовой рощи и предводитель, бесшумно дыша приоткрытой пастью, посмотрел назад. Послышался звук мотора и скрежет гусениц. Степан бросил взгляд на дорогу – туда, где появился дымок, и они скользнули в рощу. Тут же по дороге промчалась легкая немецкая самоходка «Штурмгешутц», на которой, как на плоту, стоял, чудом не падая, добрый десяток солдат и распевал фронтовую песню. Слетая с колеи, машина проскакала по кочкам и умчалась прочь, оставив только клубы пыли.

– Пойте-пойте, – сказал Степан, провожая ее взглядом.

Котенок не знал, почему эти люди плохие, но услышав в голосе Степана ненависть, так же нахмурился танку в след.

Полдня они шли по пашням и смешанным рощам. Везде чувствовалось присутствие человека. Очевидно, они обходили села.