Цитадель Гипонерос - Пьер Бордаж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Шари снова открыл глаза, беглый взгляд на настенные часы подсказал ему, что обусловленные два часа практически прошли. Из комнаты, залитой пурпурным светом Розового Рубина, пропали все слуги. Казалось, воцарившаяся в резиденции напряженная тишина затаила в себе несчетные опасности. Хохлатые павлины перестали издавать свои мелодичные рулады, и перестали шелестеть ветви деревьев. Может быть, такое затишье и было вполне естественным в этот час первого дня Венисии, когда лучи красной звезды становились так изнурительны, но оно вызывало у Шари непроходящее чувство беспокойства — настолько сильное, что он задумался, стоило ли так доверяться своим хозяевам.
Он подумал об Оники и Тау Фраиме, а затем, отставив в сторону печаль, сказал себе, что их пребывание у Марсов, пусть даже оно было вызвано криогенным ударом, подзатянулось. Он сжал плечо Жека и вытянул того из глубокого погружения в тайны подсознания.
— Мы должны быть в любой момент готовы к трансферту и возврату в индисские анналы.
— Коды у тебя? — спросил анжорец, который еще не вполне вернулся в собственное телесное вместилище и с трудом координировал свои мысли.
— Нет, но два часа прошли, и это тишина мне не нравится.
Секунды тянулись раздражающе медленно. Нет ничего хуже, чем зависеть от чужой доброй воли, нет ничего хуже, чем дожидаться, пока откроется дверь, когда чувствуешь жизненную потребность действовать.
В прихожей, ведущей к спальне, эхом разнеслись шаги. Нервничающий Жек хотел вскочить и броситься навстречу новоприбывшим, но голос Шари пригвоздил его к сидению:
— Антра. Приготовься к трансферту.
В спальню ворвались трое Марсов, сопровождаемые капитаном Междупола и молодой женщиной, которой они раньше не видели. На перчатке в протянутой руке Мии-Ит покачивались две маленькие белые сферы.
— Мы приносим извинения, что задержались, сударь, но на нейтрализацию системы защиты кодов нашим друзьям из техобслуживания потребовалось больше времени, чем ожидалось.
В интонациях ее, впрочем, ни малейшего следа раскаяния не чувствовалось. Она подошла к банкетке и выразительным жестом протянула руку к Шари.
— Вот наш взнос доброй воли, сударь. И залог, как я надеюсь, плодотворного сотрудничества.
Жек уставился на слегка перекатывающиеся по миниатюрной ладони Мии-Ит сферы, но что-то неопределимое — догадка, предчувствие — не давало ему радоваться долгожданному воссоединению четырех криокодов. Ему чудилось, что из этих двух белых шариков исходит зловещая энергия. Он взглянул на Шари, надеясь привлечь его внимание, но обнаружил, что застывший на сидении махди разделяет его впечатления.
— Не возьмете ли их, сударь? — спросила Мия-Ит.
Она кивнула на молодую женщину, стоявшую позади нее.
— Может быть, вас смущает присутствие этой молодой особы? Мы настолько увлеклись в порыве энтузиазма, что совсем пренебрегли своим долгом. Представляю вам Ирку-Ит, младшую дочь моего брата Гюнтри. Ей очень хотелось познакомиться с вами.
Одетая в черный облеган с серебристой отделкой и приталенную мантелетту, Ирка-Ит придерживалась моды, очень популярной в позднем срединноэпоховьи — выпускала один локон, заплетенный в косичку. Однако она подчеркивала, что идет в ногу с современностью, необычной длиной этой голубоватой косички, которая змеей обвивалась вокруг ее светящейся водной короны. Она сделала реверанс — но не с жестким и нелепым поклоном, типичным для буржуа или представителя-гильдийца, а импозантно и с несравненной плавностью склонив бюст.
— У Ирки-Ит лишь один недостаток, — продолжала Мия-Ит. — Молодость и задор подбивают ее на опрометчивые поступки и порой заводят нас в затруднительное положение. Но и это — и прежде всего именно это — очень идет нам на пользу, потому что император, которому нравится ее спонтанность, регулярно приглашает ее на свои личные вечеринки. Вот так она стала нашим лучшим разведчиком в императорском дворце.
— Вы заводите меня в затруднительное положение, тетушка, — проговорила молодая женщина.
Она на полголовы возвышалась над Мией-Ит и ее братьями. Ирка-Ит все еще находилась в расцвете красоты, но сероватая аура, недреманная тень микростазии, уже несомненно приглушала блеск ее кожи и голубых глаз.
— Возьмите эти коды, сударь. Моя рука устает и…
Ее внезапно прервал шум суматохи, перемежаемый треском, а затем — глухой стук падения тела на мраморные плиты. По надушенному воздуху комнаты пронесся запах обугленной плоти. Шари повернулся к Жеку и взмахом руки велел ему готовиться к трансферту.
Дверь с грохотом распахнулась, и в комнате появилась женщина, одетая как прислуга. Из ствола волнобоя, который она направила в сторону Марсов, курился черный дым. В ее горящих глазах плясали дикие огоньки, крайняя бледность ее лица выдавала страх, напряжение, яростную решимость — все это одновременно. Жек вызвал антру и начал представлять себе световые устья.
— Не трогайте эти коды! — закричала служанка. — Это криогенные микробомбы!
— Вы в своем уме? — возмутился Гюнтри де Марс, делая шаг в сторону незваной гостьи. — Раз вы носите белую ливрею Блоренааров, то это кое к чему обязывает. Ваше неслыханное поведение…
— Заткнитесь, сьер де Марс, а не то я вам мозги выжгу! Что до вас, капитан, я вам настоятельно не советую шевелиться!
Ее решительный тон заставил Гюнтри застыть на месте, а офицера отговорил от попыток ее обезоружить. Женщина была осгориткой — видимо, членом подпольной организации, — а непредсказуемые реакции этих паритолей-террористов делали их особенно грозными противниками. Она медленно двинулась к банкетке и возбужденно посмотрела на Шари:
— Сенешаль Гаркот хранит четыре настоящих кода при себе, во внутреннем кармане своего бурнуса…
Она вложила во взгляд и в голос всю силу своей убежденности.
— Муффий…
Сказать большего она не успела. Из дверного проема вылетел сверкающий луч и ударил ее между лопаток. Она уронила оружие и механически сделала несколько шагов, прежде чем комом рухнуть у