От кочевья к оседлости - Лодонгийн Тудэв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жена — в объединенье,
А муж бродит тенью.
— Ишь, распелся! Добро бы еще голос был, — сплюнул в сердцах Дамбий. — А то — тьфу, а не голос! Я своей супруге имущества ни на грош не выделю, пусть ваше объединение не надеется. — И у Дамбия сами собой сжались железные кулаки. Но Баасана такими пустяками не проймешь.
— Пустое! Бадам заявила, что у нее есть свой собственный скот, — овцы, коровы и лошади. Все это она сдаст в общий котел. А верблюды, сказала она, те пусть мужу остаются, он их заслужил, да и упрямством они под стать друг другу. Так что, приятель, придется тебе отдать скот Бадам.
Лицо у Дамбия пошло багровыми пятнами.
— А ну, посторонись! — не своим голосом завопил он на Баасана и, стегнув коня, ринулся к конторе.
В столь ранний час там было почти безлюдно. Дамбий натолкнулся на учетчика и обрушился на него:
— Ты-то мне и нужен, выкладывай все без утайки! — потребовал он разгневанно. Молоденький парнишка глаза вытаращил.
— Чего выкладывать-то?
— Как чего? Сколько скота внесла моя жена в объединение?
— Как зовут вашу супругу? — спросил учетчик, приглаживая непокорный хохолок на макушке. — Да вы присядьте, поговорим спокойно.
— Мою жену зовут Бадам. Она недавно вступила в объединение, а мне не сказала, сколько скота с собой забирает и передает в общественное хозяйство, — угрюмо, но уже тише сказал Дамбий, присаживаясь на край новой, свежеотструганной табуретки.
— Так вы и есть Дамбий-гуай? Я здесь недавно, меня из города прислали, еще не всех знаю в лицо. А ваша супруга ничего не внесла, ни единого ягненочка.
— Обманывать старших нехорошо, сынок, — назидательно покачал головой Дамбий.
— Я правду говорю, — обиделся учетчик. — Ваша жена принята в объединение без материального взноса.
— Разве так бывает?
— Бывает. У нас много таких. Объединение не только скот, но и труд обобществляет.
«Ох, уж этот Баасан! Попадись мне только, живым из рук не выпущу!» — подумал Дамбий, облегченно переводя дух. Это хорошо сказал учетчик — объединение обобществляет труд. Недаром говорится: руки не постараются — рот не отведает масла.
Через пару дней к Дамбию приехала Бадам — проведать мужа, приготовить ему еды на несколько дней. Она наварила мяса, поджарила ячменя. Под вечер она стала собираться.
— Мне пора, дорогой, — сказала она извиняющимся тоном. — Сам, чай, понимаешь, сколько работы в эту пору, каждая пара рабочих рук на счету.
Сердце у Дамбия упало — он-то надеялся, что Бадам пробудет дома еще несколько дней. Каково ему оставаться одному!
— Послушай, что я скажу тебе, жена, — начал он таким странным тоном, что Бадам приостановила сборы в дорогу и взглянула на него с беспокойством. — Я хочу, чтобы ты внесла за себя часть нашего скота в общественное хозяйство. Негоже приходить туда с пустыми руками, ведь ты все-таки из зажиточной семьи.
— Ты это серьезно? — Миловидное, круглое, как яблочко, лицо жены порозовело от удовольствия.
— Конечно, серьезно.
— Вот и славно. Спасибо, муженек. Да и тебе небось трудненько одному с большим хозяйством управляться, а помощника взять негде, нынче все в объединении работают, свободных рук не сыщешь.
— Ты поезжай, а я пригоню скотину попозже. Не волнуйся, долго не задержусь.
Дамбий сдержал свое слово. Через несколько дней он пригнал на центральную усадьбу часть своих верблюдов, коров, овец и лошадей. Он не случайно выбрал этот день — в поселке должно было состояться открытое партийное собрание, значит, соберется много народу. Пусть все убедятся, что Дамбий, как всегда, поступает по совести. Но больше всего он надеялся, что там будет и Цамба. Правда, Цамба — не член партии, но ни за что не упустит случая побывать на людях. У Дамбия с Цамбой старые счеты. Этот бывший богач вечно похваляется, что внес в объединение полтыщи голов скота, больше всех. А совсем недавно, повстречав как-то Дамбия, заявил ему в глаза: «За мой счет живут такие члены хозяйства, как твоя уважаемая супруга». — «Как так?» — удивился Дамбий. «Например, когда Бадам вместе с другими женщинами целых две недели занималась шитьем на центральной усадьбе, председатель велел их всех едой обеспечить. Я двух жирных барашков заколол да свез им. Значит, кормил твою жену. Хочешь знать, что про тебя говорят? Мол, Дамбий, этот хитрец, обобществил только свою супругу».
Дамбий внимательно осмотрел коней, стоящих у конторы. Серый конь Цамбы был здесь. А где конь, там и хозяин неподалеку.
Собрание уже подходило к концу, когда дверь, ведущая в зал, отворилась, и на пороге появилась коренастая фигура Дамбия.
— Все здравствуйте! — сказал он хрипло. — Разрешите мне сказать несколько слов. Я недолго.
— Ну что ты за человек, Дамбий! — поднялся из-за стола президиума Баасан, расфранченный в пух и прах по случаю собрания. — Ты же не член объединения!
— А тебя не спрашивают! — энергично махнул рукой Дамбий.
— Кто за то, чтобы предоставить слово товарищу Дамбию? — спросил Сурэн. — Единогласно. — Он посмотрел на Баасана, тот тоже тянул руку вверх, — Говорите, мы вас слушаем.
Дамбий прошел вперед, взглядом отыскал взволнованное лицо своей Бадам, откашлялся и произнес заранее подготовленные слова:
— Товарищи араты! Разрешите довести до вашего сведения…
В зале кто-то громко хихикнул:
— Из Дамбия получился бы замечательный начальник, голос у него, что труба! — Реплика принадлежала старому Пилу. Дамбий смерил его снисходительным взглядом — старик, что с него взять! — и продолжил:
— Моя жена Бадам вступила в объединение. Так вот, я пригнал скот, который она внесет в общественное хозяйство. Прошу принять скотину на баланс.
Все взоры устремились к окнам.
— Убедились? И прошу, чтобы не было больше болтовни, будто супруга и дочь Дамбия приняты в объединение с пустыми руками.
Ему казалось, что после выступления на собрании ему сразу же станет легче. Так оно и было в первый момент, но потом ноги у Дамбия налились свинцовой тяжестью, и он, понурившись, направился к выходу. Вдруг его остановил голос Сурэна:
— Ну а вы-то сами, Дамбий-гуай, что думаете насчет вступления в объединение?
— Я? А что я? — переспросил он, растерянно оглядываясь. — Обойдусь как-нибудь.
Он покинул красный уголок, осторожно прикрыл за собой дверь. «Ах, будь оно все трижды неладно!» — бормотал он сквозь душившие его слезы, стараясь попасть ногой в стремя.
ТОЖЕ СОБСТВЕННИКИ
После
