10 гениев литературы - Елена Кочемировская

Метранпаж журнала М. А. Александров вспоминал об этом времени: «Теперь-то вы, наконец, отдохнете, Федор Михайлович, – сказал я, глядя на его сиявшее тихим удовольствием лицо. – Кстати, скоро и лето.

– Нет, Михаил Александрович, теперь-то я и начну работать!»

Весной 1874 года Достоевский восстановил отношения с Некрасовым, с которым не встречался уже несколько десятков лет. Некрасов пригласил писателя в сотрудники, просил дать роман для журнала на следующий год и предлагал ему по двести пятьдесят рублей за лист (до этого Федор Михайлович получал от издателей по сто пятьдесят рублей). Достоевский был рад возобновлению отношений с человеком, который одним из первых оценил его талант. Сближение с кругом Некрасова началось заново.

В августе 1874 года, после курса лечения в Эмсе, Федор Михайлович отправился в Старую Руссу, где прожил зиму, напряженно работая. Появление в 1875 году романа «Подросток» – самого петербургского романа Достоевского, как его назвал Блок, – стало настоящим событием. Вскоре вышел из печати роман «Кроткая».

Достоевский находится в расцвете своего таланта, был окружен признанием и любовью читателей, полон замыслов и планов. 24 декабря 1877 года в его записной книжке появились строки: «1) Написать русского Кандида… 2) Написать книгу об Иисусе Христе. 3) Написать свои воспоминания. 4) Написать поэму "Сороковины"». Это был план работы минимум на десять лет. Достоевского избрали членом-корреспондентом Академии наук по отделению русского языка и словесности.

Правда, декабрь 1877 года был омрачен для писателя тяжелой болезнью Н. А. Некрасова. Поэт умер 27 декабря 1877 года. «В эту ночь я перечел чуть ли не две трети всего, что написал Некрасов, и буквально в первый раз дал себе отчет как много Некрасов, как поэт, во все эти тридцать лет занимал места в моей жизни!» – писал Достоевский. Похороны поэта 30 декабря 1877 года превратились в многотысячную народную демонстрацию. «Находясь под глубоким впечатлением, я протеснился к его раскрытой могиле, забросанной цветами и венками, и слабым моим голосом произнес, вслед за прочими, несколько слов, – писал Ф. М. Достоевский. – …Высказал тоже мое убеждение, что в поэзии нашей Некрасов заключил собою ряд тех поэтов, которые приходили со своим «новым словом»… В этом смысле он… должен прямо стоять вслед за Пушкиным и Лермонтовым».

Вскоре после смерти Некрасова Федора Михайловича постигло еще одно большое горе. 16 мая 1878 года внезапно, во время припадка эпилепсии, умер младший сын писателя – трехлетний Алеша, любимец семьи. Достоевский очень тяжело пережил смерть ребенка.

Осенью писатель, который не мог оставаться там, где умер его сын, съехал с квартиры и поселился в Кузнечном переулке, в доме № 5. Тридцать два года назад он недолго жил в этом здании, а теперь случай снова привел его сюда. Здесь прошли последние три года его жизни и был написан роман «Братья Карамазовы».

Годы, прожитые Достоевским в Кузнечном переулке, были относительно благополучны. Здоровье писателя улучшилось, припадки эпилепсии стали редкими. Писателю помогали поездки на курорт, где он лечил эмфизему легких, благотворно сказывалось длительное и регулярное пребывание в Старой Руссе.

Успешно шло издание произведений Достоевского, налаженное Анной Григорьевной. Благодаря ее заботам и деловитости, писатель впервые в жизни избавился от долгов.

К этому времени Ф. М. Достоевский уже давно завоевал славу великого мастера и находился в центре литературной и артистической жизни Петербурга. Участие в литературных вечерах, заседаниях различных обществ, обедах по разным случаям, обширная переписка с людьми со всех концов России – все это стало обычным для Достоевского.

В 1878 году император Александр II пригласил к себе писателя, чтобы представить своей семье. В 1879 году Международный литературный конгресс единогласно избрал Достоевского членом почетного комитета Международной литературной ассоциации, президентом которой был Виктор Гюго. В 1880-м Достоевский произнес свою знаменитую речь в честь открытия памятника Пушкину в Москве, в которой призывал к всемирному братству, воспевал русскую душу. «Известен взрыв особенных чувств, который вызвала речь Достоевского, – писал позднее философ В. Розанов. – Здесь были слезы, кажется, мучительные слезы. И Пушкин читал свои произведения – там был восторг, но кто же «едва имея силы добраться до эстрады, упал без чувств». Это был настоящий триумф. Достоевский уверился, что стал первым писателем России.

И все же главным делом Достоевского в последние годы жизни была работа над романом «Братья Карамазовы»: «…никогда, ни на какое сочинение мое не смотрел я серьезнее, чем на это…» – признается он в наброске одного письма. Работа над романом не была закончена, но не по воле писателя.

26 января 1881 года, ночью, Достоевский, как обычно, работал в своем кабинете. Он случайно уронил на пол ручку, и она закатилась за этажерку с книгами. Достоевский резким движением сдвинул тяжелую этажерку с места. У него началось горловое кровотечение, и Анна Григорьевна послала за доктором. Когда доктор стал выслушивать и выстукивать грудь больного, кровотечение повторилось и было таким сильным, что Федор Михайлович потерял сознание.

«Когда его привели в себя, – пишет в своих воспоминаниях А. Г. Достоевская, – первые слова его, обращенные ко мне были: «Аня, прошу тебя, пригласи немедленно священника, я хочу исповедоваться и причаститься!» Хотя доктор стал уверять, что опасности особенной нет, но, чтобы успокоить больного, я исполнила его желание. Мы жили вблизи Владимирской церкви, и приглашенный священник о. Мегорский через полчаса был уже у нас. Феодор Михайлович спокойно и добродушно встретил батюшку, долго исповедовался и причастился. Когда священник ушел, и я с детьми вошла в кабинет, чтобы поздравить Федора Михайловича с принятием Св. Таинств, то он благословил меня и детей, просил их жить в мире, любить друг друга, любить и беречь меня. Отослав детей, Федор Михайлович благодарил меня за счастье, которое я ему дала, и просил меня простить, если он в чем-нибудь обидел меня… Вошел доктор, уложил больного на диван, запретил ему малейшее движение и разговор, и тотчас попросил послать за двумя докторами, с которыми муж мой иногда советовался… Ночь прошла спокойно. Проснулась я около семи часов утра и увидела, что муж смотрит в мою сторону. «Ну, как ты себя чувствуешь, дорогой мой?» – спросила я, наклонившись к нему. «Знаешь, Аня, – сказал Федор Михайлович полушепотом, – я уже три часа как не сплю и все думаю, и только теперь сознаю ясно, что я сегодня умру…» – «Голубчик мой, зачем ты это думаешь, – говорила я в страшном беспокойстве, – ведь тебе теперь лучше, кровь больше не идет… Ради бога, не мучай себя сомнениями, ты будешь еще жить, уверяю тебя…» – «Нет, я знаю, я должен сегодня умереть. Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие». Он сам открыл святую книгу и просил прочесть: открылось Евангелие от Матфея, глава 3, ст. 14–15. («Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь; ибо так надлежит нам исполнить всякую правду»…) «Ты слышишь – «не удерживай», – значит, я умру», – сказал муж и закрыл книгу…»