У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Иди.

   - Мой князь, - поклонился Дейвин. Встал и вышел.

   На его счастье, досточтимой Хайшен еще не было в Новом мире. Дознаватель Святой стражи была даже не в своем монастыре. Она остановилась в Исюрмере и готовила отчет о следствии в колонии. Ей еле удалось пропихнуть в группу следователей по делу Полины одну досточтимую из отряда, собранного для работы в крае. Досточтимую звали Агуане. Она выглядела милой молчаливой девочкой и казалась совершенно безобидной, если не смотреть ей в глаза. О том, что взгляд ее выдает, она знала, поэтому предпочитала смотреть в документы или в стол. На самый плохой случай - в сцепленные руки. Хайшен получала от нее отчеты Зовом в каждом перерыве, как только Агуане отходила из допросной поесть или на молитву.

   В первый день в Исюрмере Хайшен думала, что магистр совершенно зря послушал маркиза да Шайни. И что лучше ему было сразу отдать распоряжение начинать второе расследование и определять формат выплат, а заодно инициировать переговоры с краем. И ставить целью переговоров убедить край принять хотя бы часть возмещения не деньгами, а произведенными товарами и трудом граждан метрополии. Но уже к первому вечеру, после четвертого отчета от Агуане, дознаватель поняла, что ситуация выглядит плохо и может развиться в настоящую проблему. Империя еще может потерять край. А вместе с новой колонией - и Академию. Для Хайшен, искренне верной клятвам, ничего хуже не было. И не только потому что она, Хайшен из семьи да Кехан, отказавшаяся подписать брачный договор с маркизом да Шайни, теряла свое убежище. С ней вместе теряли убежище все маленькие маги, забранные в монастырские интернаты из семей, подобных семье да Гридах, все смертные вдовы магов, погибших, исполняя долг перед империей, все дети пастухов и рыбаков, упавшие в Источники и выжившие, но необученные, и все дети Нового мира, забранные от перепившихся и мертвых родителей или отданные своими непутевыми матерями в руки досточтимым ради сохранения малышам жизни и будущего.

   Водка в гаражах на Славы закончилась на третий день, остальное - на четвертый, как Айриль и оценил. Выпив примерно половину припасенной минералки и разобрав телефоны из ведра, проснувшиеся решили заглянуть в интернет и посмотреть хотя бы, утих ли срач и прекратили ли их склонять по всем падежам. Наткнулись, однако, на вторую волну воплей по поводу того, что байкеры продались сааланцам с потрохами. Выли, разумеется, диванные воины и комнатные стратеги. Народ пошарил глазами по загашникам, перебросился парой реплик и убедился в очевидном. Продолжить было нечем.

   Глюк, с синяками под глазами размером с сами глаза, копалась в планшете, переходя по ссылкам, и вдруг сказала:

   - Дядя Валя, а я нашла, - и протянула ему планшет с открытой страницей.

   На странице было короткое и емкое интервью Асаны да Сиалан, в котором целых два абзаца было уделено лично "рыцарям". По мнению виконтессы, город сам был виноват, оставшись без курьерской службы, ведь если после восьми лет работы люди вместо спасибо получают оскорбления и сплетни в свой адрес, совершенно естественно им отказаться работать при таком отношении. И если горожане себе такое позволяют, то курьерская служба им, наверное, не очень и нужна. Хватит с них и стационарных торговых точек, раз так.

   Валентин прочитал интервью с начала до конца, задержавшись на этих двух абзацах снова, и без выражения подытожил:

   - Ну что, мужики. Мы без работы.

   Глюк позеленела, но смолчала. Валькирыч пожал плечами:

   - А хрена ли было ждать?

   У Валентина тренькнул телефон. Он меланхолично открыл пришедшее сообщение.

   "Уха сварилась, литров десять, жду всех", - писал Айриль.

   - Полин мальчик пишет, - сказал вслух Валентин, ни к кому особо не обращаясь. - Зовет всех на уху.

   - Сколько же он наварил? - поинтересовался Перец.

   - Пишет, литров десять.

   - Это ж до Димитрова пешком... - вздохнул Белый

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   - Ща маршрутка пойдет, - глянул на часы Валькирыч. - Если пошевелимся, перед мостом поймаем. Там через сквер - и на месте.

   - Ну, пошли шевелиться... - потянулся Перец, вставая.

   Народ вяло начал собираться к выходу. На проходящий большой древнющий Икарус они все же успели, хотя надежды почти не было, а может, он выбился из графика. Так или иначе, через сорок минут в двушке на Димитрова было не протолкнуться. Два десятка самых стойких, добравшихся до Айриля, сидели на полу в его кабинете, а посередине комнаты, тоже на полу, стоял здоровенный котел с ухой, стопка мисок и литровая банка с ложками.

   Айриль наполнял миски и передавал по кругу. Водку он не стал вливать в котел, а поставил бутылку рядом и предложил каждому капнуть себе в миску по желанию.

   После первых пяти ложек Валькирыч подал голос:

   - Слушай, охрененно. На чем варил?

   - На ершах, - как о чем-то естественном с легким удивлением ответил Айриль. - Вторая закладка - окуни и плотва, и куски - судаки и налимы.

   - Мгм, - сказал Валентин. - Хорошая отвальная. Спасибо.

   Айриль, показалось, слегка огорчился.

   - Уходите? Жаль, у меня к вам предложение было.

   - Вот как? - удивился Валентин.

   - Я же говорил, - слегка смущенно сказал Айриль. - Контрабанда. Льняной путь. Железная дорога, я тебе в феврале рассказывал. Перед тем как эти пришли вам двери ломать.

   - То есть, - уточнил Перец, - четыре дня отказа тебя не смущают.

   - В сложившихся условиях меня могло смутить другое, - честно сказал мальчик Полины. - Выйди вы на работу на другой день после такого скандала, я бы не знал, что думать. Да и в любом случае этот труд не вполне ваш. Курьерская служба, - хмыкнул он мрачновато, - дальше, мне кажется, только развозка пиццы и такси. Это не ваше, господа.

   - Андрей, ты же читал, что в сети на наш счет творится, - вздохнула Марго.

   Айриль, не возражая против "Андрея" в свой адрес, только пожал плечами, выражая всем видом "и что с того?".

   - От нас, продавшихся, разве что-нибудь теперь примут? - усмехнулся человек с позывным Белый.

   - Примут, - уверенно ответил маркиз да Юн. - Еще и спасибо скажут. С вами будут работать директора фабрик и начальники отделов закупок. Новгород, Вологда, Великий Устюг, Архангельск... Кириши еще, наверное. Надеюсь, что и Кириши. Сопровождение таких грузов уже не курьерская работа. Это экспедиторские рейсы высокого риска. Их смысл - сделать так, чтобы грузовой транспорт не попал под проверку.

   - Сыны анархии... - себе под нос буркнул Перец.

   Марго молча улыбнулась половиной рта.

   - Мы тебя услышали, будем думать, лично мне мысль нравится, - сказал Валентин. - А общее решение я тебе скажу, как протрезвеем.

   - Протрезвели уже, - уронил Валькирыч.

   - Думаешь, Кощей тоже протрезвел? - хмыкнул Валентин. - Если да, то я его здесь не вижу. Скажешь за него?

   Валькирыч молча отставил пустую миску.

   - Я не тороплю, - сказал Айриль, - обдумайте в удобном вам формате.

   Хайшен ушла в край через час после того, как магистр принял ее отчет и пообещал уделить время и внимание всем приложениям к нему, заявленным дознавательницей на будущее. Но первым документом, отправленным ею магистру из края, была не пухлая папка бумаг с дополнениями и приложениями, а короткая депеша:

   Граф да Айгит инициировал местного мальчика двенадцати лет. Ребенок выжил и благополучен. Есть еще дети этого возраста и старше, попросившие инициации.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   Хайшен понимала, что эти три фразы произведут эффект землетрясения, и надеялась, что они, может быть, заставят досточтимого Эрве поторопиться с решением по делу Полины. В любом случае ее сообщение могло дать подследственной дополнительные шансы. Отправив письмо, досточтимая вернулась к делам края. Больше никак повлиять на ход следствия она пока все равно не могла.