У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   До обеда они ходили по городу в этом странном формате, и Полина пыталась понять предложенную ей роль. К обеду она поняла, чего маркиз от нее ждет. Идеального следования, как если бы они танцевали. Роль действительно была ей знакома, но... нет. Не с ним. Не так. Не в этих обстоятельствах. И до сих пор никто из саалан не ждал этого от нее, хотя ее положение было весной еще хуже, а прав на такие ожидания, хоть, например, у Дейвина да Айгита, было больше.

   Обедать маркиз привел ее в дом к какому-то из своих вассалов, который был в отъезде, но в доме жил его милый друг. Он и следил за хозяйством. Лично он ничем не был обязан маркизу да Шайни, но ради благополучия друга принял его сюзерена вместе со спутницей, позаботился о них, развлек, был мил, вежлив и очень старался понравиться обоим. Полина отдыхала в его обществе до самого конца трапезы. По Вейену было видно, что он терпит это без особого удовольствия, но и без возражений.

   После обеда маркиз повел ее на службу в столичный храм, и это было интересно. Правда, Полина понимала не все слова, но общие мысли улавливала, периодически вспоминая Алисин трактат о культе Потока и исламе. После окончания проповеди она увидела очень красивый и сложный ленточный хоровод в исполнении монахов храма. Зрелище развлекло ее. Она даже почувствовала какое-то доверие к сложившимся обстоятельствам. Поймав себя на мысли о том, что, возможно, все не так и плохо, она покосилась на браслет на своей левой руке. Один вид темной некрасивой полосы перечеркнул эту мысль меньше чем за секунду. Увидев, что маркиз встал со скамьи, женщина поднялась и пошла за ним.

   Выйдя из храма, Вейен нашел таверну для полдника, заказал что-то на двоих и сказал Полине:

   - Давай наконец обсудим твое будущее.

   - Не понимаю, - честно сказала она.

   Маркиз ответил ей немного грустным взглядом, исполненным терпения.

   - Ты не удивила меня. Хорошо, я объясню.

   Она положила запястья на край стола, очередной раз укоризненно покосившись на браслет, и приготовилась слушать. Он взял прибор, отрезал кусок сладкого пирога, прожевал, посмотрел на нее снова.

   - Ты не ешь. Не нравится пирог?

   - Жду объяснений, - сказала она доброжелательно.

   - Ничего ужасного я не предлагаю, - сказал он легко. - Мы просто закончим полдник и пойдем ко мне. Сперва беседовать, потом ужинать, после, если захочешь, к нам присоединится... кто-нибудь из тех, кого ты видела вчера. Если ты не любишь так, останемся вдвоем. Твои вещи можно забрать и завтра.

   Полина молчала секунд десять, собирая слова.

   - Это законно? - спросила она наконец.

   - Да, вполне, - подтвердил он. - Более того, тебе это будет выгодно. Став твоим другом, я смогу защитить тебя от неизбежных, хм, трудностей в процессе следствия. Сама понимаешь, что не имея оснований заботиться о тебе, я буду вынужден подойти к рассмотрению твоего случая со всей строгостью.

   - Не понимаю, - медленно проговорила Полина, - как это отражено в праве саалан.

   Вейен выпрямился и посмотрел ей в глаза несколько сверху.

   - Право саалан - это да Шайни. А да Шайни - это я. Ешь. И думай. Не обязательно отвечать тотчас же.

   Сорваться с места в конфликт Полине помешало любопытство. Оно победило омерзение, которое она, оказывается, чувствовала к маркизу уже не первый час и, кажется, не первый день. И на фоне вдруг осознанного чувства она неожиданно поняла, что конфликт, оказывается, гораздо ближе, чем она решила думать. И что она знает об этом с первого дня, с той короткой сцены в холле Старого дворца, во время которой они не обменялись ни словом. И что за ее любопытством стоит еще одно знакомое ей чувство - очень старый холодный и упрямый гнев. Она взяла нож и вилку, отрезала кусочек пирога, прожевала и проглотила.

   - Нравится? - тут же спросил он.

   Полина задумалась. Вкус еды она, конечно же, не чувствовала и вообще предпочла бы сейчас чашку пуэра, а не вот это все.

   - Не знаю, - сказала она без выражения. - Новое...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   - Потом поймешь, - согласился маркиз. И продолжил рассказывать о выгодах, которые ей станут доступны, стоит только принять его предложение.

   Список у него получился очень длинный. Начинался он с избавления от допросов и, что еще важнее, магических исследований Полины и ее возможностей. А заканчивался жизнью в доме маркиза на всем готовом, начиная с еды и заканчивая платьем, и, конечно, полной свободой в выборе занятий - из тех, что Вейен да Шайни одобрит, разумеется.

   Полина механически жевала пирог, чувствуя фактуру творога и фруктов, но не вкус, и думала. Очень быстро.

   Устроить скандал было только способом провалить все сразу и показать себя дурой без тормозов, действительно нуждающейся в опеке. Причем, в понятие "устроить скандал" для Вейена да Шайни, похоже, входил любой отказ, обоснованный собственным мнением, принципами, этикой, да хоть эстетическими пристрастиями, наконец.

   Согласиться было еще одним способом провалить к чертовой матери всю свою жизнь, начиная со дня развода, даже раньше. Со дня, когда участковый гинеколог заперла ее в кабинете, чтобы удержать до приезда скорой, и унесла с собой ее трусы и колготки для страховки. Это согласие значило бы для нее, что не стоило дергаться еще тогда, и отправляло в помойку почти три десятка лет ее жизни одним коротким жестом.

   Обосновать отказ ей следовало так, чтобы, с одной стороны, его нельзя было списать на ее капризы, неосведомленность и иные формы несостоятельности, а с другой стороны, он ни в коем случае не должен выглядеть оскорблением.

   Полина доела примерно половину порции, пока пришла к решению. Поняв, что скажет, она отложила прибор, промокнула рот салфеткой и сделала два глотка фруктового отвара, поданного к полднику.

   - Маркиз, как бы там ни было, я хочу поблагодарить тебя за предложенную заботу, потраченное время и доброе отношение.

   Он улыбнулся, опустив приборы на край тарелки.

   - Нет?

   - Нет, - подтвердила она, постаравшись вложить в голос нужную дозу сожаления. - Я хочу, чтобы ты понял верно. Это не потому, что ты мне не понравился. Признаться, я даже не думала об этом, поскольку мои женские и человеческие интересы сейчас не имеют значения.

   - Вот как? - Вейен да Шайни иронично приподнял брови.

   - Да, так, - повторила она. - Моя судьба была решена еще весной, и эти... у вас прошло чуть больше полугода, кажется? У нас почти год.

   - Не знаю, о чем ты, - качнул он головой, - не отвлекайся и не отвлекай меня. Объясняешь, так объясняй.

   - Да, прости, - согласилась она. - Так вот, с нашей весны до конца нашей зимы у меня было время донести свое мнение о том, что именно ваши делали у нас и почему. Если сейчас я приму твое покровительство, то откажусь от своих слов и предам свою землю. Я здесь не за этим.

   - Политика, - кивнул маркиз. - Что же, это мне по крайней мере понятно. Но если бы обстоятельства сложились иначе?

   - Зависит от того, какими они были бы, - Полина улыбнулась и пожала плечами. - Как я могу говорить о том, чего не знаю?

   - Я понял, - произнес он отстраненно. - Что же, вопрос задан и ответ получен. В рамках маленькой любезности, из хорошего отношения к тебе, скажу - собери вещи с вечера, завтра тебя переведут в Исюрмер. Собираться второпях неудобно...

   - Благодарю тебя, - сказала она с улыбкой. Затем слегка склонила голову, но сделала это так, что маркиз принял этот жест за полноценный поклон и слегка улыбнулся в ответ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   - Просто помни, что всегда можно сказать "я передумала", хорошо? Тебе будет тяжело, и может быть, ты даже забудешь этот вечер, но я спрошу тебя еще по крайней мере дважды.

   - И за это я тоже благодарна, - ответила она серьезно.

   - Не стоит того, - прохладно ответил он. - От крыльца пойдешь по улице налево до площади, там за часами войдешь в проулок, попадешь на другую улицу, она приведет к набережной. По набережной придешь к Старому дворцу. Завтра увидимся в Исюрмере.