У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Начну с того, что все пошло не так, как планировал князь и ждал я. И Валентин Аркадьевич, я не понимаю, почему она так сделала. Все же можно было решить гораздо проще, нужно было только довериться князю...

   Когда он закончил говорить и у Валентина иссякли вопросы, на часах было без четверти три ночи. Где-то посередине рассказа Дейвин прервался, чтобы Зовом попросить Айриля сообщить князю, что его заместитель в городе и будет в резиденции только послезавтра. Спать он остался на том же диване, на котором провел весь вечер. Валентин, выдав ему вместо одеяла отрез шинельного сукна, ушел, пообещав вернуться утром.

   Утром Дейвин проснулся от голосов и звуков шагов, снаружи и в гаражах. Он сел на диване, откинув одеяло, вспомнил крысью матерь, взял со стола пачку влажных салфеток и на ощупь убрал с лица остатки мейка, пока это позорище не увидели. Грязные салфетки он быстро спрятал в мусорке. Потом прислушался еще раз и качнул головой: народу в гаражах было порядком. Дейвин пожал плечами и принялся плести косу. Расчески он не нашел, а ближайшая из его собственных была в Автово.

   Он уже почти закончил, когда Валентин вошел в помещение еще с двумя мужчинами в одежде мотоциклистов, кожаных куртках с нашивками. Этим двоим он кивнул на Дейвина:

   - Знакомьтесь: это Ведьмак, и он едет с нами.

   Услышав, что он куда-то едет, граф порядком удивился, но возражать не стал.

   - Ты проснулся? - спросил его капитан клуба.

   - Да, вполне, - ответил Дейвин. - За руль сесть могу.

   - Ну тогда пойдем, - кивнул Валентин.

   Человек по имени Валькирыч, судя по надписи на круглом нагрудном шевроне, о чем-то договаривался с Валентином. Говорили они недолго, потом Валькирыч ушел во двор, а Валентин кивнул Дейвину:

   - Подожди здесь, сейчас одеваться будешь, - и, оставив его на десяток минут с небольшим, вернулся с охапкой одежды.

   Увидев кожаную куртку и штаны, граф порадовался тому, что на нем зеленый полевой комплект формы Охотников, послушно оделся и, подогнав защиты с помощью Валентина, получил от него шлем. С ним в руках и упакованный во все остальное, слегка косолапя с непривычки, он вышел во двор. Валентин кивнул ему на свой мотоцикл:

   - Давай, катнись. Заодно и посмотрим, как ты ездишь.

   Дейвин оглянулся, увидел полный двор народу, присмотрелся к ближайшим лицам, насколько их было видно из-под шлемов, и понял, что отказаться никак нельзя. В трех метрах от него стояла та самая женщина, за которой он два года назад ехал по шоссе, но так и не смог догнать. Опозорить себя отказом было немыслимо. На нагрудном шевроне дамы он прочел позывной "Глюк".

   Стоя перед гаражами "Последних рыцарей" в чужой экипе, подогнанной тут же на месте, с невесть чьим шлемом в руке, перед мотоциклом, который он впервые видел, он очень четко понимал, что отступить невозможно. Валентин постучал его по плечу. Дейвин обернулся. Капитан клуба протягивал ему комм.

   - Связь через шлем. Гарнитура встроена. Выносной пульт он сам найдет после начала движения.

   Комм был не новый, хотя использовался очень аккуратно. На вид ему было лет семь или восемь. Но мельком глянув на модель, граф понял, что видит раритет, проживший не меньше дюжины лет. Валентин ему объяснял, как и когда стартовать, предупреждал, что нужно держаться за Валькирычем и, если что, слушать объяснения через гарнитуру. Дейвин кивал, пока Валентин не отошел. Гадость случилась, едва он надел шлем. Граф сам не понял, как он включил звуковую дорожку. В плей-листе комма было всего три композиции. Когда зазвучала первая, он вздрогнул, но вариантов не оставалось.

   Под слегка надтреснутый мужской голос, сопровождаемый гитарой и флейтой, начавший трек словами: "Ну вот ты и стал героем, ты весь - как сплошной прочерк, тебя позабыли всюду", он нажал стартер, толкнулся и поехал, тщательно держа дистанцию, как ему сказали, несмотря на то, что каждое слово жалило его в сердце. Но это была только первая часть пытки. Вторая композиция, исполненная другим мужчиной, сперва не предвещала ударов по нервам - до самого рефрена: "Ведь это ты, ты же, легко, как дважды два, дарил стихи рыжей, позолотив слова". Дейвин вдохнул, возмещая пропущенный удар сердца, сцепил зубы и удержал руль. В конце концов, он извинился. И извинения были приняты. И не он виноват в гибели возлюбленного Алисы. Слезы текли по лицу мага, щекочась и пощипывая губы, смачивая подкладку шлема. Он ехал. Даже после последних слов этой безмерно жестокой к нему песни. Третья началась то ли с выстрелов, то ли с дальних взрывов. Гром, сообразил он через секунду. Но слова уже начались. "Не грусти, и не вини в случившемся судьбу, если ты хочешь, я тебе помогу, если не хочешь, просто всех прости..."

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   Как это выключить, граф не знал, поэтому мог только вцепиться в руль и ехать, смаргивая слезы, и еще слушать, что говорит Валькирыч, когда говорит. Треки замкнулись в круг, серая полоса бежала под колесо, впереди маячила спина лидера колонны с нашивкой на куртке, и кроме алой буквы "А", вписанной в мишень, Дейвин видел все очень размыто и криво. Только после Сиверской он нашел, наконец, выносной пульт на руле и смог прекратить эту пытку. И едва сделав это, понял, чей на нем шлем, чей ему дали комм, что это за маршрут и куда они едут.

   Сосредоточиться на мысли он не успел, потому что немедленно получил в уши от Марго, ехавшей за ним: "Ведьмак, не пугай меня так!" - а вдогонку от ехавшего сбоку Перца: "Колею держи, диванный!" Он вильнул в полосе довольно конкретно. Обидным словам граф был даже рад: они помогли ему собраться.

   До конца маршрута Дейвин благодарил Поток и Пророка за то, что по крайней мере не ехал на мотоцикле человека, убитого гвардией Асаны да Сиалан в двадцать третьем году. Ему было более чем достаточно шлема Витыча и его комма. А трех песен, бывших с первым капитаном клуба в его последнем рейде, хватило с избытком и через край.

   Наконец, Валькирыч скомандовал всей колонне "стоп, прибыли", все припарковались на обочине и пошли к памятнику. Еще на подходе Дейвин увидел, что у могилы толпа примерно с половину колонны. Судя по количеству припаркованных на небольшой площадке машин, так и было. За технической машиной, следовавшей после колонны, ехали другие присоединившиеся. Мотоклуб приехал повидаться со своим капитаном по обычаю этого мира.

   Дейвин подошел к памятнику. Имя, выбитое на валуне выстрелами, почти не вызвало в нем душевных движений, настолько естественным виделся этот финал и настолько он гармонировал с той музыкой, которую граф слушал всю дорогу. Случившееся здесь шесть лет назад было неизбежно. И так же неотвратимо эта смерть потащила за собой всю вереницу последствий. Он был прав, этот человек, ценой своей жизни остановив Асану, увлеченную погоней, и ее парней, накрученных Вейлином. Им бы всем тогда остановиться, но... все уже произошло. И конечно, Полина не могла сложить руки на коленях и довериться князю там, в ратуше Исаниса. Потому что человек, жизнь которого окончилась в десятках метров отсюда, на шоссе, был ее другом. Граф мимолетно пожалел, что не довелось познакомиться с тем, кто лежал под этим камнем. Возможно, при встрече они сумели бы найти общие темы для бесед. А теперь... Дейвин провел пальцами по краю полированной плоскости на валуне:

   - Я привезу тебе вишню этой весной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   Развернувшись, он увидел Глюка, усмехнулся, чтобы удержать слезы, и произнес:

   - Я же сказал, что мы встретимся.

   Девушка попятилась, пытаясь спрятаться за Перцем, но остановилась, глядя графу прямо в глаза, дернула подбородком вверх и ответила:

   - Ну, со свиданьем, раз так.

   Он ответил коротким полупоклоном и отошел.

   На обратной дороге на пит-стоп остановились в Гатчине. Поскольку туда ехали без остановок, то довольно сильно замерзли и в кофейне не заметили, что попали в кадр какого-то недружественного наблюдателя без шлемов. Когда колонна остановилась у гаражей, фото были в сети уже полчаса и сетевой конфликт уже начинал разгораться, но "рыцари" не знали этого еще сутки.