Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - Эдуард Эррио

Пятая Ассамблея поручила сделать общий доклад от имени второй и третьей комиссий г-ну Политису, делегату Греции, и г-ну Бенешу, делегату Чехословакии. Докладчики изложили, как постепенно и логически был выработан статут, утвержденный протоколом. «Сокращение вооружений, требуемое Уставом Лиги наций и необходимое в силу общего международного положения, заставило нас поставить вопрос о безопасности как о необходимом дополнение к разоружению. Поддержка, которую просили одни государства, находящиеся в менее благоприятном положении, у других государств, побуждала последних требовать своего рода моральных и юридических гарантий: государства, нуждающиеся в поддержке, обязаны были дать доказательства своей полной искренности и всегда соглашаться в случае возникновения разногласий на попытку мирного урегулирования. Кроме того, с особой силой и ясностью было установлено, что если требование безопасности и действенной поддержки на случай агрессии и является условием sine que non сокращения вооружений, оно в то же время представляет необходимое дополнение к мирному урегулированию международных конфликтов, поскольку невыполнение мирного решения вновь отдало бы мир во власть вооруженной силы. Безопасность настоятельно требует санкций, без которых вся система потерпит полный крах. Таким образом, пятая Ассамблея считает арбитраж третьим необходимым фактором, дополняющим два других, совместно с которыми он должен основать новую систему, намеченную протоколом. Таким образом, после пятилетней напряженной работы мы предлагаем членам Лиги систему арбитража, безопасности и сокращения вооружений, систему, которую мы считаем полной и прочной… Желание достигнуть соглашения является всеобщим».

2 октября 1924 года пятая Ассамблея приняла следующую резолюцию:

«Ассамблея с огромным удовлетворением принимает проект протокола о мирном урегулировании международных конфликтов, предложенный двумя комиссиями, и постановляет: 1) рекомендовать всем членам Лиги наций самым серьезным образом рассмотреть вышеуказанный проект протокола; 2) немедленно представить указанный протокол на подпись представителям тех государств, которые являются членами Лиги наций и уже сейчас в состоянии его подписать, и оставить его открытым для подписи представителями всех других государств; 3) предложить Совету безотлагательно назначить комитет для подготовки редакции текста изменений к Уставу Лиги наций, предусмотренных означенным протоколом; 4) просить Совет созвать международную конференцию по сокращению вооружений в Женеве; 5) просить Совет немедленно приступить к осуществлению положений статьи 12 проекта протокола (изучение экономических и финансовых санкций)».

Г-н Поль Бонкур в своем докладе палате депутатов охарактеризовал протокол столь же сильно, как и верно: «Новый элемент, который он вносит в международное право, огромная надежда, которую он открывает народам, разоренным войной, состоят в том, что он распространяет на отношения между государствами те правила, которые регулируют отношения между частными лицами в любой цивилизованной стране, а именно: никто не имеет права сам восстанавливать справедливость. В протоколе указывается, что ни одно государство не имеет права прибегать к войне, за исключением случая законной защиты или если ему предложат участвовать в коллективных действиях против объявленного агрессора… В протоколе предлагалось полностью осуществить те идеи, которые вдохновляли составителей Устава. Подписывая этот протокол, мы стремились создать практический механизм для мирного урегулирования всех конфликтов, который закрыл бы для войны все двери и все щели».

Протокол определял процедуру обязательного мирного урегулирования конфликтов – охранительные меры на время действия процедуры, способ определения агрессора, механизм приведения в действие санкций экономических, финансовых или военных, с применением морских и воздушных сил, и программу сокращения вооружений, связанную с установлением безопасности.

2 октября 1924 года я поблагодарил Макдональда за его личное письмо от 24 сентября. «Я, как и вы, считаю, – писал я ему, – что Женевские решения означают большой прогресс в деле достижения международного мира, которое мы с вами вписали в свою программу. Я буду очень рад узнать ваше личное мнение о продолжении этого начинания. Франция с большой готовностью будет сотрудничать в любом мероприятии, имеющем целью сокращение вооружения, лишь бы ей обеспечили безопасность, которую она заслужила, пройдя через столько испытаний. Слабость некоторых наших границ, например северной, заставляет нас быть крайне осторожными. К сожалению, бурление немецкого национализма – бесконечные церемонии, клятвы и вызовы – не способно, конечно, рассеять нашу тревогу. Нельзя допустить, чтобы Германия вновь возымела желание напасть на Францию. Необходимо избавить ее от этого соблазна в интересах самого же молодого республиканского режима Германии, еще столь неустойчивого. Об этом, как и о насущных нуждах Великобритании, мы свободно поговорим как добрые друзья, когда вы пожелаете. Мы приступили к торговым переговорам с немцами. Я поручил г-ну Сейду держать вас в курсе дела. Я не думаю, чтобы вы должны были опасаться тех мер, которые мы хотим применить для Эльзаса. Речь могла бы идти лишь о мерах чисто временного характера, причем можно было бы избежать всяких злоупотреблений при помощи сертификатов о происхождении. Мой представитель будет держать сэра Губерта Левелина Смита в курсе дела.

Что касается приема Германии в Лигу наций, то я поручил отправить вам сегодня вечером ноту, уточняющую точку зрения моего правительства. Я думаю, мы должны сказать ей, что мы согласны предоставить ей место в Совете, если только этот Совет будет расширен (по этому вопросу необходимо соглашение между нами). Что касается 2, 3 и 4-го пунктов, то мы должны быть, по-моему, непоколебимы, опираясь на Устав. Если мы начнем обсуждать, мы допустим неосторожность. Нет сомнения, что Германия хочет возвратить свои колонии.

Таковы, мой дорогой премьер и друг, некоторые мои взгляды. Прошу вас передать мой привет вашим очаровательным дочерям и принять заверения в моих дружеских чувствах. Я считаю, что такая свободная переписка, помогающая обмену мнениями и ни к чему не обязывающая наши правительства, как и во время наших сердечных бесед в Лондоне, очень полезна».

6 октября 1924 года французское правительство ответило германскому правительству, что оно «не будет препятствовать тому, чтобы Германия, после того как она выполнит все требования Устава, получила, как только она вступит в Лигу наций, постоянное место в Совете и чтобы она была представлена соответственно этому положению в секретариате и технических организациях»; но «что касается других соображений, высказанных в германском меморандуме, французское правительство придерживается своих прежних заявлений и считает, что просьба о принятии Германии может быть удовлетворена лишь в том случае, если она не будет содержать никаких условий, оговорок и добавлений». В том же смысле ответили британское, бельгийское, чехословацкое и японское правительства. Даже Швеция не признавала оговорок относительно статьи 16. Польское правительство сделало оговорки и выдвинуло определенные условия, на которых Германия могла быть допущена в Совет. Испания и Бразилия требовали постоянного места.