Механическое солнце - Павел Александрович Шушканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арина затихла, прижав к себе оружие.
Шаг, еще один…
Грохот выстрела был внезапным. Пуля пронеслась мимо едва показавшегося в проеме лица, разбила в щепки оконную раму. Арина отпрыгнула в сторону, зная, что за этим последует ругань Новака и отчаянный бросок существа, но второй выстрел последовал за первым и был куда удачнее.
Арина заметила, прежде чем прикрыла глаза ладонью от осколков, что половину щеки и нос неподвижного лица внезапно снесло тяжелой пулей. Но ни крови, ни криков. Лишь запах гари и сноп искр, а за ними громкий треск, будто удар молнии. В воздухе повис тяжелый запах озона. Силуэт пошатнулся, так и не успев шагнуть в комнату, и завалился обратно на лестницу. Тяжелые удары по ступеням раздались там, за шаткой дверью.
– Бежим!
Арина бросилась к окну, легко перелетела через раму и оказалась на плоской крыше склада, от которой пахло смолой и птичьими перьями. Лил дождь, и крыша была скользкой, усеянной бурыми пятнами мха. Новак выбрался следом за ней и слегка коснувшись ее локтя, увлек за собой к едва заметной в углу железной лестнице. Арина торопливо заскользила вниз, уступая место Новаку. Внизу покачивали цепями под сквозняками портовых коридоров разгрузочные терминалы. Почти скрывшись за краем крыши, Новак заметил второе существо в окне. Оно появилось в проеме и расставило неестественно вывернутые руки. Его близко посаженные к носу глаза на неподвижном лице вглядывались в просторы крыш, но не замечали мелькнувшую у лестницы тень Новака. Быстро перебирая ногами, Новак спешил вниз, где уже ждала Арина. Лестница – слишком опасное место для того, кого преследуют. Но наверху было тихо. Похожее на человека существо не собиралось следовать за ним.
Они бежали к третьему причалу, отгороженному от разгрузочных доков стеной складов. В просвете между маяком и стеной хранилища маячил огромный силуэт дирижабля. По нему хлестали потоки воды и стекали вниз на причал.
– Новак, берегись!
Арина крикнула и выстрелила в тот же миг, когда Новак пригнулся, одновременно оборачиваясь. Преследователь стоял на узком мостике, отделяющем причал от технических лесов. Еще миг, и он преодолел бы расстояние между ними в три-четыре длинных прыжка. Но силуэт пошатнулся, его протянутая к тросам рука обвисла плетью, а голова склонилась на бок. Он стоял как акролиф, неподвижно, вцепившись уцелевшей рукой в перила и провожал их неживым, поблескивающим в полутьме взглядом.
За углом здания склада они смогли отдышаться.
– Ты умница, – Новак едва заметно улыбнулся Арине и тронул ее за плечо. Она ответила коротким кивком и выглянула за угол.
– Похоже, что мы опоздали.
Новак вышел на пирс и безвольно опустил руки. В них все еще поблескивал почти разряженный пистолет.
– Зараза! Сволочи!
Тяжелая медная гондола отражала блики молний и свет газовых фонарей. Она была наглухо закрыта – каждый герметичный шлюз, за которыми скрывались те, кого они так отчаянно преследовали.
– Оставь, – Арина провела ладонью по его спине, смахнула с мокрой головы капли дождя. – Пока что они выиграли, но до отправления еще целая ночь.
Небо разрывал ветер и вспышки молний. Казалось, что буря повисла над Иландом навечно, хотя уже к утру ожидалось спокойное чистое море и небо, наполненное десятками гидропланов.
– Я могу пробить газовые баллоны, – сказал Новак, поднимая пистолет.
– И с ними похоронить половину острова, – раздался голос за спиной. – Не делай этого, лучше посмотри вверх и прочти название дирижабля.
Они обернулись. Лиман сидел на краю мостика, положив трость на колени. По его лицу и одежде струилась вода.
12.Культ Тишины
– Я понимаю, все это сложно связать в голове в единую линию. У меня это получилось не сразу, но в этом и превосходство одинокой, хоть и презираемой, жизни отшельника – тратить бесценное время на поиски истины, вопреки мнениям тех, кто считает, что эту самую истину он уже нашел.
Лиман вытащил из кармана сигарету. Под тонкой бумагой хрустел сухой табак.
– Знаете, Маркус, я понял одну вещь не так давно. Даже поделился ей с Роем, хоть и не уверен до сих пор, что он понял меня правильно. Жители Архипелага редко покидают свои острова. Мы – медлительный, старый, н еще работающий механизм. Можно сказать, сердце Европы. И когда остальной мир начинает вдруг бешено вращать своими шестеренками, они оглядываются на нас, неспеша и плавно прокручивающих рычаги жизни в которой нет место таким ужасам, как книги, которые убивают, головы в медных шарах, живые машины и мыслящие острова, явившиеся из космоса. Наш мир спокоен и тих. В нем рассвет сменяется закатом, Большая Волна вечно катится по экватору, а воздушные корабли плавно и бесшумно движутся среди облаков. В нашем мире кипит кофе в медных турках, корабли ловят ветер парусами, а шестерни отсчитывают время в напольных часах. И бумажные письма с яркими марками неведомых островов и морских чудовищ несут новости во все уголки уютного мира под теплым солнцем. Мы – застывший мир без гонки и ужасов неконтролируемого прогресса…
– И остались бы таким, не заявись к нам «Тишина», – добавил Маркус. – Я понимаю, о чем вы говорите, констебль. Понимаю, хоть и не могу с вами согласиться. Возможно, среди миллионов притчей и легенд древней Земли была и такая, где всемогущие боги уходят на покой и выращивают анемоны в маленьком палисаднике. Но это лишь до времени, пока за ними не явятся другие боги. За нами пришли и, как всегда, не вовремя.
Лиман усмехнулся.
– Так в чем же я неправ?
– В том, что вы меряете мир лишь своей короткой жизнью. Но пройдет время, и Солнце доберется до нас. Моря закипят и даже в Нордмаунте песочные берега станут стеклом. И тогда нам придется уходить дальше. К Сатурну, к Нептуну. К звездам. И никакой паровой двигатель нам в этом не поможет, увы.
– Так значит, члены этого так называемого сообщества правы?
– Я этого не говорил. Они ищут выгоды не для нас всех, а лишь для себя, используя знания и ресурсы «Тишины». Никто из них не доживет до момента, когда Солнце погаснет, спалив перед этим все свои мирки, как бы долго ядро «Тишины» не продлевало их жизнь в обмен на жертвы.
