Механическое солнце - Павел Александрович Шушканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лиман скривился в улыбке и сложил лист треугольником. Вдруг понял, что не знает ни одного адреса, кроме собственного и вывел его. Арина точно разберется что с этим делать. Если получится его передать, конечно. Но в каждом воздушном корабле есть почтовый отсек. Его набивают корреспонденцией независимо от того, частный рейс или регулярный – письма должны покинуть остров. Лиман хаотично размышлял, припоминая, где такой находится. На ум приходило только воспоминание, как расталкивая пассажиров и встречающих с прибывающих рейсов, почтальоны стремились к кормовой части судна, попутно раскрывая сумку. Гондола – где-то в ней должен быть отсек.
Щурясь от ветра, он осмотрел маячащую перед собой гондолу. Едва заметная дверка была справа от изогнутых стилизованных под щупальца кальмара креплений. Вскрыть, конечно, не получится. Разве что просунуть письмо в щель. Но прежде – как-то добраться туда.
Лиман взглянул наверх, где сплетались трубы ферм, оплетающих нижнюю часть корабля. Дотянуться не сложно, если не смотреть вниз.
– Если я сорвусь, ублюдки, у вас будет еще один праздник, о котором вы даже не узнаете, – крикнул он и потянулся вверх.
***
Остров Иль казался забытым безлюдным рифом среди подернутого мелкой рябью волн бескрайнего моря. Безлюдный, как большинство забытых островов, разбросанных по туманному шарику Европы, совершающему виток за витком вокруг молчаливой полосатой Планеты. Никто не знал, сколько их точно и какие секреты они скрывают: заброшенные домики уничтоженных непогодой или вырождением семей среди густых лесов, белые шатры странных культов, служители которых выходили на берег и приложив руку к глазам наблюдали за пролетавшими мимо воздушными кораблями, старые маяки, в которых все еще поддерживалась жизнь забытыми смотрителями. И все же Иль не был покинут, в нем теплилась жизнь, пусть и неспешно угасающая.
С высоты Лиман не мог видеть ни взорванного грота, ни покинутого маяка. Ни фигурки Топотуна, пристально всматривающегося в небо. Берег казался ему пустым и холодным.
– Не знаю, как ты работаешь, но, надеюсь, я все делаю правильно.
Лиман положил книгу на колени. Он сидел в проеме и под его ногами колыхался океан. Дирижабль сбавлял скорость, приближаясь к берегам острова, где нет стыковочных мачт. Вероятнее всего, он зависнет над песчаной полосой, и с гондолы полетят вниз веревочные лестницы. Самое время. Лиман раскрыл книгу, коснулся пальцами уголков и слегка нажал на них. Ругнувшись, полез в карман за запиской от Маркуса, едва не уронив книгу – нужное слово он никак не мог запомнить.
– Как же это произнести?
Со второй попытки получилось. Буквы зашевелились и поднялись над страницей острыми пиками, словно бумага пошла рябью как океан внизу. Тонкие черные паутинки коснулись его пальца и намертво вцепились в кожу. Маркус говорил, что сейчас поток почти невидимых частиц хлынул в его кровь и помчался по венам. Секунда, другая, и соединение недоступное его пониманию произойдет. Или уже произошло.
Буквы в книге больше не были буквами. Черно-белым рисунком они сложились в пирс и покачивающийся на волнах баркас. Плохо нарисованная рука с пистолетом, фигурки людей без лиц… Они прикрывались руками, пытаясь защитить себя и только серьезная девочка смотрела черными большими глазами прямо на него с кремовой бумаги. Все было не так много лет назад, но ненадежная память все искажала и рисовала то, что Лиман раз за разом прокручивал в своей голове.
– Это. Я хочу исправить это, Тишина. Ты же всесильный и можешь менять пространство и время как тебе захочется. Я не знаю, как это произойдет, но этого момента быть не должно. В тот день пусть я отправлюсь на рынок, а Арина с семьей покинет этот чертов баркас. И Ольбер нацепит мне новые нашивки и отдаст округ. И будет жив. Все будут живы. Я знаю, ты можешь это сделать. Зачем еще нужны древние боги, как не помогать исправлять ошибки? Как бы ты не был жесток, я соглашусь с любой жертвой, которую ты попросишь, если она не коснется других. Только меня, Тишина, только меня.
Линии исказились и теперь с листа смотрел портрет Иры Ош. Она улыбалась и откидывала прядь волос с лица.
– Загляни глубже, – Лиман невесело усмехнулся. – И ты увидишь то, чего я действительно хочу. Ты предлагаешь то, что выгодно тебе, понимаю, но я прошу исполнить мою просьбу. Всего одну чертову просьбу.
Печально улыбнувшись, лицо Иры Ош стекло с бумаги. Черные потоки краски поползли вниз. В какой-то момент вся книга забурлила, и ее страницы зашевелились. Ожившие буквы стали пеной, но она так же внезапно осела и потекла на железный пол, закапала вниз темными горошинами, растворяющимися в воздухе и в водах океана. И так продолжалось, пока кремовые листы «Голоса неба» не стали абсолютно чисты.
Все не произошло мгновенно. Проходили минуты и начинало казаться, что ничего уже не случится. Приближался берег. Лопасти огромных винтов вращались все медленнее. Лиман все еще полагал, что дирижабль замедляет ход и его задумка не сработала, пока не понял, что моторы воздушного корабля тут не при чем. Звуки вокруг стали глухими, а воздух тяжелым и стеклянным. Все вокруг вязло, словно в густой смоле, даже концы канатов больше не колыхались под потоками ветра, а с плавностью медуз медленно рассекали воздух.
– Время пришло верно?
Лиман поправил воротник и шагнул вниз.
Ни свиста в ушах, ни панического ужаса не последовало. Само пространство стало густым, хотя Лиман и понимал, что скорее – время. Плавно он опускался вниз, пока такие же плотные волны не обхватили его. Глубокий вздох, всплеск и волны превратились в зеленое небо над головой.
***
Все застыло, но это больше не казалось противоестественным. Лиману начинало казаться, что так было всегда. Розовое небо над горизонтом, неподвижная сигара дирижабля в стеклянном небе и застывшие облака. Никто не бежал к нему по песчаному берегу, он стоял совершенно один и ждал.
В этом странном мире двигаться мог не только он. Там внизу под волнами, разрезая толщу воды, стремился к нему Кит.
– Интересно, будет ли на это время? Хотя теперь его, пожалуй, достаточно.
Лиман извлек последнюю сигарету. Дым зависал в воздухе и не хотел растворяться, но огонек маленьким маяком светил с пустого берега и на него неспешно
