Башня Зеленого Ангела. Том 2 - Тэд Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через некоторое время он остановился и сел. В свете факела он не увидел никаких преследователей в пустом, бесцветном тоннеле, но что-то изменилось. Саймон посмотрел наверх – потолок здесь был намного выше, чем раньше, и Саймон не смог бы дотронуться до него сидя.
Он сделал глубокий вдох, потом еще один, продолжая сидеть на месте, пока не понял, что легкие снова заработали нормально, и он может отдышаться. Тогда он поднял факел повыше и окинул взглядом тоннель, тот действительно стал шире и выше. Саймон прикоснулся рукой к стене и обнаружил, что она почти такая же твердая, как кирпич.
В последний раз оглянувшись назад, Саймон поднялся на ноги и увидел, что потолок тоннеля находится всего в ширине ладони от его головы.
Измученный до последнего предела, Саймон выставил перед собой факел и двинулся вперед. Он уже понял, почему Бинабик и Мириамель не смогли до него добраться, и надеялся, что копатели не поймали тролля в могиле короля Джона. Он даже думать не хотел о том, что могло произойти – его бедный друг! Храбрый маленький тролль! Однако у Саймона сейчас имелись собственные проблемы, которые требовалось срочно решать.
Тоннель оказался таким же бесцветным и неинтересным, как нора кролика, и уходил вниз, в глубины черной земли. Саймону отчаянно хотелось вернуться к свету, почувствовать на лице ветер – и меньше всего находиться здесь, в длинной, узкой могиле. Но больше ему некуда было идти. Он снова остался один. Совсем, совершенно, ужасно один.
Чувствуя боль во всем теле, стараясь прогнать жуткие мысли, прежде чем они успеют поселиться в измученном не меньше тела мозгу, Саймон медленно поплелся в сторону теней.
39. Упавшее солнце
Эолейр смотрел на остатки своего отряда эрнистирийцев. Из около ста человек, покинувших западные земли вместе с ним, он насчитал чуть больше двух десятков, они сидели, сгорбившись, с изможденными лицами и пустыми, точно пересохшие колодцы, глазами вокруг костров у подножия горы, ниже Наглимунда.
Вы только посмотрите на этих несчастных, отважных людей, – подумал Эолейр. – Разве можно, глядя на них, сказать, что мы одержали победу?
Он и сам чувствовал себя измученным, будто из него также выкачали всю кровь и храбрость, нереальным, словно призрак.
Когда он переходил от одного костра к другому, по склону горы поплыла тихая, диковинная мелодия, и Эолейр увидел, как напряглись его люди, а потом принялись невесело между собой переговариваться. Это пели ситхи, которые несли караул у разбитых стен Наглимунда… но даже те, что являлись союзниками эрнистирийцев, были такими чуждыми, что вызывали у смертных беспокойство. Норны, бессмертные кузены ситхи, также пели свои песни.
За две недели осады стены Наглимунда были окончательно разрушены, однако белокожие защитники крепости перебрались во внутреннюю часть замка, который оказалось на удивление трудно захватить. Там действовали силы, коих Эолейр не понимал, да и самый умный генерал не сумел бы постичь – а граф Эолейр, как он часто себе напоминал, генералом не был. Он являлся землевладельцем, не слишком рьяным придворным и прекрасным дипломатом. А потому неудивительно, что он, как и его люди, чувствовал, будто его несет течение, слишком сильное для несовершенных умений.
Норны организовали защиту с помощью – так Эолейр понял со слов Джирики – чистой магии.
Они пропели «Неуверенность», объяснил Джирики. А кроме того, задействовали заклинание «Власть над тенями». До тех пор пока не будет расшифрована музыка, а тени распутаны, замок не падет. Временами у них над головами собирались тучи, начиналась короткая гроза, но она быстро заканчивалась. В другие дни на чистом небе вдруг начинали сверкать молнии и гремел гром. Иногда туман, который окутывал крепость, казался твердым, точно алмаз, и блестел, как стекло. Порой он становился кроваво-красным или чернильно-черным, и его длинные щупальца поднимались над стенами, словно собирались вцепиться в само небо.
Эолейр часто просил Джирики объяснить ему, что происходит, но для ситхи действия норнов – и то, как пытались отвечать на них его собственные соплеменники, – казались не более странными, чем деревянные заборы или осадные или любые другие военные машины людей. Термины на языке ситхи мало или почти ничего не значили для Эолейра, который только испуганно или удивленно качал головой. Он и его люди оказались вовлечены в войну между чудовищами и волшебниками из баллад. Здесь не было места смертным, и они это знали.
Задумчиво обойдя круг, граф вернулся к своему костру.
– Эолейр, – поприветствовал его Изорн. – Я сберег для тебя несколько последних глотков. – Он махнул графу рукой, чтобы тот устраивался у костра, и поднял мех с вином.
Эолейр сделал глоток, скорее за компанию, чем по какой-то другой причине. Он никогда не любил выпить, особенно когда его ждала работа: трудно сохранять холодную голову при иностранном дворе, где обильные обеды сопровождаются таким же количеством вина.
– Спасибо, – сказал он, стряхнул тонкий слой снега с бревна и сел, придвинув ноги в сапогах поближе к огню. – Я устал, – тихо проговорил он. – А где Мегвин?
– Чуть раньше вышла прогуляться, но я уверен, что уже легла спать. – Он махнул рукой в сторону стоявшей неподалеку палатки.
– Ей не следует гулять одной, – заметил Эолейр.
– Я отправил с ней одного из своих парней. Она не уходит далеко. Впрочем, я бы этого не допустил, даже с охраной.
– Я знаю. – Эолейр покачал головой. – Но ее дух нездоров, и мне кажется преступлением то, что мы взяли ее с собой на поле сражения. Особенно такое. – Он показал на склон горы и снег, но Изорн прекрасно понимал, что граф имел в виду вовсе не местность или погоду, и пожал плечами.
– Да, она безумна, но у меня такое ощущение, что она чувствует себя здесь спокойнее, чем многие мужчины.
– Не говори так! – сердито сказал Эолейр и тяжело вздохнул. – Мегвин не безумна!
– Если это не безумие, Эолейр, – мягко, с сочувствием проговорил Изорн, – тогда что? Она ведет себя и разговаривает так, будто оказалась в стране ваших богов.
– Иногда мне кажется, что, возможно, она права.
Изорн поднял руку, и свет костра упал на неровный шрам, шедший от запястья к локтю.
– Если таковы Небеса, тогда священники Элвритсхолла меня обманули. – Он ухмыльнулся. – Но если мы уже мертвы, тогда нам больше нечего бояться.
Эолейра передернуло.
– Это как раз то, что меня беспокоит. Мегвин действительно думает, будто умерла, Изорн!
