Конец «Гончих псов» - Анатолий Иванкин

Разделившись на пары, «мессершмитты» одновременно атаковали два звена Пе-2 снизу на крутых горках.

Рогачев дал предупредительную очередь, но дистанция была слишком велика. Трассы загорелись и погасли, не долетев до «мессеров». Те ее просто не заметили.

После атаки переднего звена пара «худых» ушла вверх. Сбитый самолет ведущего группы, сильно чадя, начал заваливаться в пикирование.

— Держись, гады! — сказал Рогачев и потянул вверх, стараясь набрать преимущество в высоте.

Оглянувшись на вторую пару Ме-109, понял, что ее атака была сорвана стрелками с «петляковых».

Выполнив горку, ведущая пара Ме-109Г начала разворачиваться на обратный курс с намерением атаковать «петляковых» с верхней полусферы. Увлекшись построением маневра, они не заметили, что в хвосте у них пара советских «охотников».

Рогачев и его ведомый атаковали пару Ме-109 на переходе ее в пикирование. Две длинных очереди с близкой дистанции — и оба камуфлированных «густава», отмеченных знаками «Ас пик», поблескивая языками пламени, ушли вниз, перекрестив небо двумя дымами наподобие римской цифры десять.

Андрей Рогачев видел, как излюбленным немцами способом «самовыбрасывания» оба пилота покинули кабины «мессеров» и, сделав затяжку, раскрыли купола парашютов. Он прикинул расстояние до берега: километров десять, а то и больше.

— Искупайтесь, мальчики, — мрачно пошутил он, — правда, в такой воде долго не поплаваешь…

После атаки Рогачев внимательно осмотрелся. За эти две-три минуты, что были потрачены на уничтожение пары Ме-109Г, «петляковы» собрались в строй и направились на север. А вторую пару Ме-109Г «доклевывала» четверка «лавочкиных», пришедшая на выручку пикировщикам.

— Пошли домой! — распорядился Рогачев, взглянув на часы. Они были в воздухе более получаса.

12 мая 1944 года стихли последние взрывы в районе Камышовой бухты и мыса Херсонес. Соединения Приморской армии, уничтожив последний очаг сопротивления противника, завершили полное освобождение Крыма от немецко-румынских захватчиков.

С окончанием боевых действий Крымский полуостров и освободившие его войска 4-го Украинского фронта оказались в глубоком тылу.

В ожидании переброски на другие театры военных действий войска приступили к наведению порядка в крымских здравницах, очищая их от следов войны.

Военнопленные немецко-румынские солдаты также не сидели без работы. Часть их, под присмотром конвоя, предавала земле тела своих соотечественников, а другая часть, с кирками и лопатами в руках, разбирала завалы, засыпала воронки или ремонтировала здания, разрушенные ими во время захвата Крыма.

По инициативе командующего 8-й воздушной армией Т. Т. Хрюкина, ставшего к этому времени генерал-полковником авиации, его подчиненные взяли шефство над корпусами изувеченного Артека, восстанавливая для ребятишек всесоюзную пионерскую здравницу.

Накануне своего убытия в 1-ю воздушную армию генерал Хрюкин залетел в гвардейскую дивизию Сиднева, чтобы попрощаться с ним и его летчиками.

Он лично знал многих, особенно тех, что прошли с ним трудный путь от Валуек до Сталинграда, а затем сражались в небе Ростова, над Миус-фронтом и степями Таврии.

Увидев майора Рогачева, подозвал к себе и торжественно, словно вручая правительственную награду, произнес:

— Готовьтесь на днях получить новый самолет Як-3. Вашему полку доверена честь провести ему войсковые испытания. По отзывам заводских летчиков, это великолепная машина. У ваших гвардейцев солидный опыт боевой работы на самолетах Яковлева. Надеюсь, что эту задачу вы выполните с честью…

Это было внушительное зрелище, когда над Джанкоем появился лидер — новый двухмоторный бомбардировщик «Туполев-2», эскортируемый тремя эскадрильями Як-3.

Распустив группу над аэродромом, Ту-2 ушел в сторону, чтобы не мешать на посадке истребительской мелюзге, которая имела ограниченный запас топлива. Он-то мог еще свободно полетать часа четыре.

Рогачев залюбовался четкостью и слаженностью действий прилетевших истребителей. С тридцатисекундным интервалом пара за парой приземлялись на травянистый грунт посадочной полосы и быстро освобождали ее после пробега, уступая место очередной паре.

Лидер, уточнив по радио, что его подопечные дошли благополучно, попросил разрешения уйти на другой аэродром, туда, где базировались его собратья-бомбардировщики.

Из кабин Як-3 выбрались парни в военно-морской форме. Почти у каждого на груди темно-синего кителя сияло по три-четыре туго привинченных ордена Красного Знамени. Фуражки с белыми чехлами, черные расклешенные брюки и кобуры пистолетов, болтающиеся на длинных ремнях чуть выше колен, — весь этот морской шик произвел неотразимое впечатление на оружейниц и прибористок.

Не успели моряки пообедать, как на аэродром сели два «Дугласа», на которых привезли чехлы и наземное оборудование.

Затем моряки погрузились в эти воздушные корабли и снова полетели на авиазавод для перегонки очередной группы самолетов.

За время кратковременного пребывания перегонщиков на аэродроме Андрей Рогачев успел дотошно расспросить командира группы об особенностях пилотирования Як-3.

Он успел посидеть в кабине нового самолета и под руководством моряка прошел тренаж в запуске и опробовании двигателя.

А утром следующего дня Рогачев сделал первый полет на новой модификации «яка».

У нового самолета была более совершенная, чем у Як-1, компоновка планера самолета. Воздухозаборник маслорадиатора был убран из-под мотора и спрятан в туннелях плоскостей.

Фонарь кабины позволял иметь лучший обзор назад — ему не мешал, как на Як-1, гаргрот, тянувшийся от кабины до киля самолета.

И оружие на Як-3 было помощнее, чем на Як-1. Кроме пушки «швак» на нем вместо двух «шкасов» стоял крупнокалиберный пулемет УБ-12.

Из полета на пилотаж Рогачев вернулся восхищенный новой машиной. По нежной легкости управления Як-3 чем-то напоминал незабвенный «ишачок» — И-16.

Новый истребитель легко гнал по горизонту скорость свыше шестисот километров в час.

Если на Як-1 Андрей редко набирал за боевой разворот свыше восьмисот метров, то на Як-3 он свободно выходил на тысячу.

Виражи, несмотря на укороченное крыло и возросшую нагрузку на квадратный метр плоскости, он выполнил за девятнадцать секунд, не уступая Як-1.

Ни один из летчиков полка не остался равнодушным к перевооружению на новую машину. Да разве можно было не радоваться, получив самолет, который превосходил по своим летным данным не только хваленый «Фокке-Вульф-190», по и самый скоростной из модифицированных «мессершмиттов» — Ме-109 Г-2.

Переучивание на новый самолет личный состав полка закончил за какую-то неделю.

А затем пришел приказ. Полк уходил вслед за своим командующим генерал-полковником Хрюкиным в 1-ю воздушную армию, воевавшую в составе 3-го Белорусского фронта.

Глава восьмая

Карл еле успевал переворачивать страницы календаря. Время галопировало, пришпоренное грозными событиями. Чувствовалось по всему, что оно перестало работать на немцев. Начинало сбываться пророческое предсказание: «Посеявший ветер — пожнет бурю». В среде нацистских бонз стала ходовой поговорка: «Наслаждайтесь войной — мир будет ужасен».

Водоворот событий, захлестнувший Карла, тянул его на дно. И он не сопротивлялся, отдался течению. Что он мог сделать, когда водоворот событий, уже унесший почти все его надежды, надломивший волю, оказался сильнее его устремлений. Да и разве от него все зависело? Он верил фюреру, верил Геббельсу, верил Герингу… А все их обещания, прожекты — блеф… Сколько людей пошло за этими маньяками, и куда они их привели? Москва, Сталинград, Курск… Теперь мало осталось тех, кто еще надеется на что-то…

«Гончие псы» к началу 1944 года превратились в обычных дворняг — ночных сторожей, которых держали на привязи.

Карл постоянно ощущал на себе ошейник с цепью, которая дальше командного пункта, кабины «мессершмитта» и кровати для дневного сна не отпускала. Нагрузка на летчиков авиагруппы была большая. У Карла тоже редкая ночь обходилась без боевого вылета. Обычно он уходил в зону севернее Берлина и там, находясь в засаде, ждал, когда в сторону столицы потянутся косяки четырехмоторных бомбардировщиков. Ждать приходилось долго — по часу и полтора. Пилотируя машину по приборам в непроглядной мгле, Карл невольно вспоминал библейскую цитату: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и дух божий носился над водою».

Духу было хорошо носиться над океаном — он был бесплотен. Карлу же приходилось труднее: у него было материальное тело, и существовало великое множество стрелков противника, желающих продырявить это тело насквозь.