Троя. Герои Троянской войны - Ирина Измайлова

И вдруг все смолкло. Еще несколько конвульсивных движений, и безобразное тело, скрючившись, застыло на земле.

— И все? — с усилием переводя дыхание, проговорил Ахилл. — И этот головастик держал в ужасе и трепете целое племя? Тьфу!

Он обернулся. Авлона, размахивая факелом, отплясывала посреди площадки какой-то сумасшедший танец и пела, вернее, вопила во весь голос:

— Вот так!И весь враг!Ах! Ох!И подох…Зря хвалился,Зря храбрился,Зря своим богам молился!Вот так —Убит враг!

— Хватит, Авлона! — окликнул ее герой. — Лучше посмотри, где там Эша: надеюсь, он не умер со страху!

Мальчик оказался почти там же, где упал, лишь отполз на четвереньках к самым кустам. Однако теперь он поднялся и, покачиваясь, совершенно не понимая, что происходит, стоял и смотрел на бесформенную, уже застывшую на земле тушу чудовища.

— Ты его убил? Ты убил духа пустыни?!

— Кого?! — в свете костра и факела, залитый кровью, неестественно громадный, Ахилл казался юному туарегу едва ли не страшнее Великого Ящера. — Какого духа?! Эта вонючая уродина — ваш дух?! Ему ваши отважные вожди приносили в жертву людей?! Очнись, Эша! Это просто большая зубастая ящерица, которая жрала шакалов в пустыне, а когда их не хватало, приходила сюда — слопать верблюда и какого-нибудь из дураков, которые решили ее обожествить и кормить мальчиками! Ну что ты так дрожишь? Еще упади в обморок перед девчонкой! Лучше помоги мне снять шкуру с моей добычи. Что так смотришь? Вот нож — и делай, что я говорю! А то рассержусь!

Когда утром туареги целой толпой пришли к месту жертвоприношения, они увидели уже освежеванную тушу и блестящую чешуйчатую шкуру, развешанную на том самом столбе, возле которого вечером оставили обреченного на съедение юношу.

Чудовищный рев, который они слыхали ночью, уже подсказал многим, что на плато произошло нечто не совсем обычное, не то, что всегда происходило в таких случаях. Но увиденное вызвало у туземцев такое потрясение, что вначале никто не смог заговорить.

Чуть опомнившись, Моа выступил вперед:

— Ты убил Духа пустыни? Это, — он указал на окровавленную тушу, — действительно Великий Ящер?

— Вот его шкура, вот мое копье в его крови, вот груда мяса, которую вам предстоит разрубить на куски и съесть — не пропадать же ему! — спокойно протирая свой нож тряпицей, ответил Ахилл. — Кстати, вкусное мясо, хоть вид у вашего ящера был и не слишком аппетитный, не говоря о запахе. Мы возились с этой шкурой до самого утра, так что здесь и позавтракали. Если хочешь — немного жареных ребер еще осталось.

Старик посерел больше, чем Эша в миг появления зверя, и отшатнулся:

— Не может быть!!! Не может человек убить Духа пустыни! Кто ты?!

— Очевидно, здесь я — истребитель злобных духов. Перед тем, как прийти к вам, я наколол на это же копье такого же духа воды. Впрочем, это не единственное, что я умею.

Трудно сказать, кто из собравшихся понял слова героя. Но, услыхав их, туземцы вдруг, все как один, попадали на колени и, протянув вперед руки, дружно завопили.

— Ане хватит шума? — усмехнулся герой. — Я от рева этой дурной ящерицы и так уже почти оглох. Ну, у кого есть топор, нож? Солнце встало — мясо может протухнуть. Рубите и тащите в поселок. Некоторые народы считают, что, съев убитого врага, получаешь его силу и неустрашимость.

При всем потрясении, туареги не потеряли способности соображать и поняли, что бросать груду мяса, которое им дарят просто так, будет неразумно. Мертвый дух не страшен, а живой и грозный великан, пожалуй, еще обидится, если они отвергнут его щедрость…

Когда все уже занялись делом, какой-то мужчина в длинном балахоне потихоньку подошел к Ахиллу. Женщины принесли из деревни чан с водой, и «светлый великан» с наслаждением смывал с себя липкую засохшую кровь.

— Великий победитель ящера! — на неплохом египетском языке робко проговорил мужчина. — Я — Сура, отец Эши, которого старейшины присудили в жертву Ящеру. Скажи, куда делся мой сын? Дух пустыни съел его?

— Нет! — герой через плечо бросил на туарега такой яростный взгляд, что тот попятился. — Не успел он его съесть!

— Тогда, может быть, его съел ты?..

— Что-о-о?! — Ахилл развернулся так стремительно, что тяжелый чан с остатками воды опрокинулся ему на ноги. — Дурак! Мало того, что просто так отдал сына тупоголовой ящерице, так еще и… Тьфу, что за глупое племя!

Последние слова, впрочем, он произнес уже на родном языке…

Глава 11

Ахилл и Авлона собирались покинуть оазис спустя десять дней после битвы героя с ящером. Теперь Моа готов был дать отважному истребителю злобных духов даже трех верблюдов и трех проводников.

Вечером, за пару дней до намеченного отъезда, они с Авлоной сидели возле очажка в своей хижине. Ахилл неспешно поворачивал над слабо тлеющим меж камней огнем деревянный вертел с кусками аппетитно шипящего мяса.

Ящер был так велик, что окороком, который герой по справедливости взял себе, они с девочкой питались уже довольно долго.

— Когда мы придем в Мемфис, что ты станешь делать? — спросила Авлона, задумчиво глядя на сине-оранжевую бахрому огня, лениво колыхавшегося над черными струпьями углей, и одновременно ритмично чиркая лезвием ножа по шершавому кремню.

Она точила свой нож, наверное, целый час, и он был уже острее любой бритвы, но девочка не прекращала своей работы.

— Сначала давай доберемся до Мемфиса, а когда будем за день пути до него, станем решать, — ответил Ахилл и вновь повернул вертел.

— Послушай, — задумчиво произнесла девочка, вправляя нож в ножны на ремне сандалии и откладывая точильный камень. — Я так и не поняла про этого ящера. Моа тебе рассказал потом, после того, как ты убил зверя, что он приходил сюда раз в три-четыре года…

— Именно так, — кивнул герой. — Обычно они сперва слышали его рев внизу, возле плато, и успевали приготовить жертву. Он сжирал ее и через три дня, ни раньше, ни позже, как правило, приходил снова. Иногда и в третий раз, так что готовили ему «на закуску» обычно троих юношей, но чаще всего третьему везло. На этот раз первым не повезло верблюду — «Дух пустыни» не подал голос вовремя… А последним не повезло самому «Духу», чему теперь радуется все племя.

Авлона наморщила нос, потом с недоумением провела ладонью по лбу.

— Не понимаю. Как же ящер приходил так редко? Ведь не раз в три-четыре года ему хотелось есть? И где он жил?

— Я думал об этом, — Ахилл достал из-под циновки и развернул перед маленькой амазонкой карту. — Вот, видишь: здесь и здесь отмечены еще два оазиса. Они далеко от караванных путей, люди здесь явно не бывают, египтяне уж точно туда не ходят — незачем. Оазисы, если доверять карте, большие. Наверняка там водится живность — возможно, козы, кролики, мало ли, кто еще. Думаю, наша ящерка жила в одном из этих оазисов. Говорят, когда-то было много разных диковинных зверей, но постепенно они вымерли. Этот, очевидно, уцелел. Может, там и еще такие звери есть, не знаю. Скорее всего, в засушливые годы, когда зверья в оазисе становится меньше, «Дух пустыни» покидал свои места и искал, где поживиться, рыскал по другим оазисам. Как-то набрел на этот. А ему тут обрадовались — стали кормить третьими сыновьями! Он и повадился сюда в тяжелые времена. Пересекать пустыню на такое расстояние, думаю, и ему нелегко было, однако голод и не туда погонит. Ну, а потом, пару раз набив пузо, зверь возвращался в родной оазис, где пугливые звери к тому времени теряли осторожность…