Избавитель. Том 2 (СИ) - Соколов Макс

Меченый пожал плечами:

— Чему быть, того не миновать. Или это охрана, или у Райнбека появится отряд калек.

У Лиши отвисла челюсть, но Меченый вышел во двор, прежде чем она успела ответить. Остальные последовали за ним.

Лакей приставил к карете лестницу и открыл дверцу. Тамос наблюдал за ними с коня, едва заметно кивнув Меченому, когда они садились. Экипаж быстро покатил по деревянной мостовой, направившись к дворцу Райнбека.

Цитадель герцога была единственным в городе зданием, построенным целиком из камня, что свидетельствовало о сказочном богатстве хозяина. Как и цитадель герцога Милна Юкора, твердыня Райнбека была самодостаточной небольшой крепостью внутри укрепленного города. Она стояла на открытом пространстве. На тридцатифутовых внешних стенах были вырезаны огромные метки, заполненные ярким лаком. Метки казались несокрушимыми. Впрочем, вряд ли их испытывал на прочность кто-нибудь пострашнее одинокого воздушного демона. Если бы демоны пробили стены Форта Энджирса, Райнбек закрыл бы ворота и дожидался рассвета в безопасности, пусть даже город полыхал бы огнем.

Они проехали мимо личных садов и выгонов герцога, мимо десятков домов личных слуг и ремесленников, пока наконец не оказались у дворца, отвесные стены которого возвышались на несколько этажей, а смотровые шпили — и того выше, за пределы охранной сети цитадели.

Метки дворца были произведением искусства, и притом весьма эффективным. Лиша чувствовала мощь символов, обводя взглядом невидимые линии силы.

— Прошу за мной, — сказал принц Тамос Меченому, когда карета остановилась у входа.

Лиша, хмурясь, вошла вместе с остальными. Неужели ее вовсе не станут слушать во время аудиенции? Меченый не раз отказывался нести ответственность за Лощину, как Марик — за райзонских беженцев. Можно ли надеяться, что нужды города окажутся для него важнее собственных?

Сводчатый потолок приемной терялся в вышине. В огромном зале не было ни единого просителя. Принц повел их прочь от главного тронного зала по застеленным пышными коврами коридорам. Стены были увешаны гобеленами и картинами. Они вошли в приемную с бархатными диванами и горящим камином с мраморной доской.

— Подождите здесь, пока герцог не освободится, — сказал Тамос Меченому. — Слуги подадут еду и напитки.

— Спасибо, — поблагодарил Меченый, когда вошел лакей с подносом напитков и маленьких бутербродов. За дверью стояли навытяжку два «деревянных солдата» с копьями наготове.

Время тянулось. Рожер заскучал и принялся жонглировать пустыми чайными чашками.

— Как вы думаете, долго Райнбек будет нас мариновать? — спросил он, отбивая ногами ритм. Из-за искалеченной руки он не мог жонглировать, стоя на месте.

— Достаточно долго, чтобы показать, кто здесь главный, — ответил Меченый. — Герцоги всегда заставляют ждать. Чем важнее гости, тем дольше им приходится пересчитывать нитки в ковре. Это утомительная игра, но если Райнбеку так спокойнее, пусть себе тешится.

— Надо было взять с собой вышивку, — посетовала Лиша.

— У меня множество незаконченных вышивок, дорогая, — произнес голос позади. — Я всегда любила начинать узоры, но не доводить работу до конца.

Лиша обернулась и увидела в дверях министра Джансона. На его руку опиралась пожилая дама лет семидесяти.

Рожер вздрогнул и уронил чашку. Лиша поморщилась. К счастью, чашка упала на толстый ковер и не разбилась.

Женщина смерила Рожера взглядом, достойным Элоны:

— Похоже, Аррик так и не научил тебя манерам.

Лицо Рожера запылало ярче его шевелюры.

Женщина была миниатюрной даже для уроженки Энджирса, едва ли пяти футов ростом от белого красийского кружева на подоле широкого платья из зеленого бархата до лакированной деревянной короны на тщательно заколотых седых волосах. Зубцы короны были оправлены в золото и украшены драгоценными камнями. Женщина была худой, как тростинка, и слегка горбилась, опираясь на руку первого министра. Скрюченные пальцы обтягивала сморщенная полупрозрачная кожа. Шею украшала бархотка с изумрудом размером с кулак младенца.

— Позвольте представить ее светлость госпожу Арейн, мать его светлости герцога Райнбека Третьего, Хранителя лесной крепости…

— Да, да, — перебила его Арейн. — Всем известны титулы моего сына, Джансон, так и помереть недолго, пока ты перечисляешь их в тысячный раз за неделю.

— Прошу прощения, госпожа, — слегка поклонился Джансон.

Лиша присела в реверансе, мужчины поклонились. Уонда была в мужских штанах и не могла раскинуть юбки, а потому изобразила нечто среднее и весьма неуклюжее.

— Раз ты одеваешься как мужчина, девочка, так и кланяйся так же, — смерила ее взглядом Арейн. Уонда покраснела и низко поклонилась.

Мать герцога удовлетворенно хмыкнула и повернулась к Лише:

— Я пришла спасти тебя от этих скучных мужских дел, дорогая. — Она взглянула на Уонду. — И юную госпожу тоже.

— Прошу прощения, ваша светлость. — Лиша еще раз присела. — Но я выступаю от имени гласного Лощины Избавителя и должна присутствовать на аудиенции.

— Вздор, — прищелкнула языком Арейн. — Женщина-гласный? Может, в Милне такие вольности и в порядке вещей, но в Энджирсе чтят приличия. Женщины не должны заниматься государственными делами.

Мать герцога отпустила Джансона, вцепилась в Лишу и потащила ее к двери, притворяясь, будто опирается на руку травницы.

— Оставь счета и громкие заявления мужчинам, — предложила Арейн. — Мы побеседуем о более женских делах.

Лишу немного удивила сила новой знакомой. Герцогиня была далеко не такой хрупкой, как казалась. Но не хватало Лише сидеть с изнеженными дамами и обсуждать погоду и моду, пока мужчины решают судьбу Лощины Избавителя!

Джансон наклонился к Лише, пока та пыталась вырваться из хватки пожилой женщины.

— Не стоит расстраивать мать герцога, — прошептал он. — Не сопротивляйтесь. Герцог примет остальных еще не скоро. Я приду за вами до того, как вы понадобитесь.

Лиша взглянула на его непроницаемое лицо и нахмурилась. Не желая гневить королевское семейство, она нехотя позволила увести себя прочь.

— Женское крыло здесь, дорогая. — Арейн повела Лишу по длинному, богато украшенному коридору.

Лиша никогда не видела такой роскоши, не считая сокровищницы Меченого. Она росла в доме самого зажиточного жителя Лесорубовой Лощины, но по сравнению с богатством герцога достаток Эрни выглядел объедками, какие бросают собаке после пира. Пышные ковры с яркими узорами ласкали стопы, стены украшали гобелены и статуи на мраморных пьедесталах. Потолок был расписан золотом и сверкал в свете канделябров.

Райзонские беженцы голодают по всему герцогству, но способна ли это понять королевская семья, окруженная подобным изобилием? Лиша вспомнила о матери, которая всегда заботилась в первую очередь о собственном удобстве, а о чужом — только на людях.

Шаркающие шаги Арейн становились все тверже. Хрупкая пожилая госпожа вела Лишу по огромному дворцу, как мужчина ведет женщину в танце. Уонда молча шла следом, пока они не прошли через последнюю дверь и Арейн не обернулась.

— Закрой дверь, девочка, — велела она.

Уонда повиновалась. Прочная дубовая дверь захлопнулась со щелчком.

— Что ж, поглядим на тебя. — Арейн отпустила руку Лиши и толкнула травницу так, что она закружилась под изучающим взглядом герцогской матери.

Арейн осмотрела ее с головы до ног и поморщилась:

— Так вот что за юное чудо, которым так гордилась Бруна. — Похоже, Лиша не произвела на нее впечатления. — Сколько тебе лет, девочка? Двадцать пять?

— Двадцать восемь.

Арейн фыркнула:

— Бруна говорила, что травница младше пятидесяти и двух клатов не стоит.

— Вы знакомы с госпожой Бруной, ваша светлость? — удивилась Лиша.

Арейн хихикнула:

— Знакома? Старая ведьма вытащила из моей утробы двух принцев, так что да, можно сказать, что знакома. Петера — полвека назад, и Бруне тогда было почти столько же, сколько сейчас мне. Тамоса — на десять лет позже. Здоровенный ребенок, как и его братья, а я была уже не очень юна, и мне понадобилась не просто известная повитуха. Бруне шел девятый десяток, и она не хотела покидать Лощину, даже когда я отправила герольда умолять ее на коленях. Она ворчала всю дорогу, но все же приехала и провела во дворце несколько месяцев. Она даже взяла пару учениц, пока жила в Энджирсе, Джизелл и Джессу.