Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 12. Это, которое не так
Карина решила не оттягивать и даже не звонить матери заранее, а сразу подловить ее после работы у школы. Та жила по одному расписанию. Всегда в одно и то же время вставала на остановку и уезжала на автобусе домой. Девушка караулила ее за рекламным экраном, чтобы подальше от школы, хотя Полина сейчас точно была с Зайкиным и не могла их застукать.
Женщина в сером пальто топала по тротуару второпях с озабоченным лицом. То ли на работе опять случились неприятности, то ли дома ее ждали вещи, которыми она не хотела заниматься. А может, беспокоилась о Полине, та наверняка выдала свое расстройство из-за Кирилла. Или, возможно, с отцом опять поругались. Карина смотрела на нее и испытывала жалость, не высокомерную, а истинную, от которой болело сердце, от которой становилось стыдно, от которой никогда не могла спастись, даже если заставляла себя злиться и на мать тоже.
— Мам, — окликнула она, выходя навстречу.
Автобус как раз вывернул из-за поворота. Мать следила за ним и с опаской повернулась на голос.
— Карочка? — глаза чуть выкатились от удивления, лицо растянулось. — Ты чего здесь?
— Поговорить хотела, — Карина замялась, не зная, как подступиться. — Давай, чай попьем.
Она кивнула на кофейню сбоку. Мать глянула туда и медленно перевела взволнованный взгляд на дочь.
— Что случилось, Кар? — лоб нахмурился, платок упал на глаза, она его поправила и перемотала концы на шее.
— Ничего. Пойдем.
Девушке пришлось взять ее за локоть и буквально увести в кофейню. Там обе почувствовали себя неуютно. Мать озиралась и разглядывала красивый интерьер в скандинавском стиле. Дочь тупила взгляд в мраморный пол и придумывала фразы, с которых начнет. Любезная официантка принесла им меню. Мать боялась его трогать.
— Макаруны? И черный чай с бергамотом? — улыбнулась Карина и, не дождавшись ответа, заказала именно это, а себе свежий сок — хотелось чего-то легкого перед тяжелым разговором.
В кофейне было уютно и тесно, оттого обе жались в креслах. И говорили тихо, почти шептались. Мать нервно мяла салфетку в одной руке, другую положила на грудь. Ждала плохих новостей.
— Нехорошее у меня предчувствие, — озвучила собственные страхи.
— Не бойся, — улыбнулась Карина, ощущая то же самое. — Я тут сегодня к вам заходила. Одолжила пару твоих шмоток, надеюсь, ты не против? Скоро верну.
Казалось, расширять глаза было уже некуда, но мать выпучила их сильнее и отпрянула.
— Ты? У меня? Что произошло?
Страх проявлялся странной гримасой: легким подергиванием губ, слабым прищуром глаз, напряжением скул.
— Да так, на одно мероприятие понадобилось, — Карина отмахнулась и выдавила смешок, вспомнив Зайкина. — Но я о другом хотела поговорить.
Мать сглотнула. Морщинки на лбу и вокруг глаз углубились. Девушка рассматривала родные черты и невольно подмечала, как время брало свое. Матери было за пятьдесят. Красота больше в ней не читалась. Только усталость и печаль. Мимика под них подстраивалась и очерчивала тонкими линиями непростую судьбу. Лицо буквально выдавало ее несчастье. В груди снова что-то сжалось. И жалость, и нечто новое. Незнакомый ранее страх стать такой же, превратиться когда-нибудь в мать, с отпечатком тяжелой жизни на коже.
Отвлек поставленный перед ней стакан с оранжевой жидкостью. Девушка поухаживала за матерью, налила ей чай и придвинула макаруны поближе. Женщина не торопилась их брать, хотя взгляд опустила.
— Я нашла документы в шкафу, — начала Карина и словила испуганные глаза, буквально наполненные ужасом, сглотнула и продолжила. — У вас была еще одна дочь?
Мать закрыла ладонью рот и медленно вдыхала носом воздух, а глаза уже слезились и извинялись. Карина напряглась. Сухость в горле запила соком. Кислая сладость защипала слегка. Она кашлянула для прочистки.
— Как она умерла? И почему… в мой день рождения?
Девушка не отводила взгляда, боясь потерять мамины глаза. Пока они смотрели строго прямо, застыли в шоке. За ними зрела паника, но мать молчала и сильно вжимала ладонь в челюсть. Слезы текли беззвучно. Карина взяла мать за свободную руку.
— Мам, не бойся, если что, я не буду никому рассказывать. Ни Полине, ни отцу. Просто хочу знать сама.
Та не могла ничего сказать, пока не выплакалась. Чай подостыл. Карина в ожидании успела допить сок, заказать вина и опустошить бокал. Налила и матери, но не торопила. Спокойно смотрела на то, как она тихо плачет, почти стукаясь лбом о стол. Ладонь так и не убрала со рта, боялась разрыдаться. Только сипела громко.
— Конечно, всегда наступает такой момент, когда пора узнать, — сказала мать отвлеченно, выпив бокал залпом.
Карина поспешила наполнить его до краев и себе подлила. Сердце в предвкушении заколотилось. Она заговорщически огляделась вокруг, словно кто-то мог подслушивать, и уперлась грудью в стол, сложив руки перед собой. Мать набрала вместе с воздухом смелости и начала рассказывать.
— Да, у нас была дочь. Милочка, — она прижала кулаком губы, чтобы опять не разреветься и отвела пластмассовый взгляд в сторону. — Умница была, и красавица, и сама доброта. Мы ее так любили.
Пока мать боролась с болью и рыданиями, Карина усмиряла обиду. В голове крутились мысли: «Ну, конечно. Все, кроме меня, удались». Вино прижгло эту язву.
— Когда ей было двенадцать, я подрабатывала уборщицей у одних богачей, — мать посмотрела на Карину со стыдом, стало неловко. — И Милу с собой брала помогать. А у них сын был, шестнадцатилетний подросток. Дома постоянно ошивался, в игры эти компьютерные баловался, когда мы приходили.
Женщина проглотила очередной всхлип вместе с красным сухим и выдохнула резко, морщась.
— В общем, он ее растлил. А она забеременела. У нее только-только месячные начались, — мать опять зарыдала и опять долго успокаивалась.
Карина уже догадывалась, к чему это все привело, и закрыла глаза, чтобы разложить историю на маленькие элементы — так легче было переваривать.
Женщина сморкалась в салфетки и перекрещивалась, а девушка дышала медленно, но каждый раз на полную грудь.
— Мы узнали только, когда у нее живот вырос. Отец взбесился, конечно. Устроил этим богачам скандал, — зеленые глаза жалели о чем-то, что Карина не могла до конца понять, но эта жалость ее облепляла, как слизь. — Хотел… тогда еще… в милицию заявление писать. Но они откупились. Квартиру нам подарили. Новую трешку в хорошем районе. А мы, дураки, согласились сначала… Представляешь, мы едва концы с концами, а тут… целая квартира, бог весть, сколько стоила…
Карина нахмурилась, уже не обращала внимания на материнские слезы, мотала головой, торопила
