Мама, я люблю дракона (сборник) - Юлий Буркин

– Мужики рассказывают, – продолжал Жора, – засиделись вечером за преферансом, глядь, Психа нету, как ушел – не видели. Ладно. Только начали снова играть, глядь, Псих на месте. Спит. Разбудили его, где был? А он глазами хлопает, ничего понять не может. Тогда его спрашивают, снилось что? «Снилось, – гундосит, – что еще не родился…», представляете? Тогда ему рассказали, как он исчезал, и у него всю печаль, как рукой сняло: «Я, – говорит, – много лет работаю над реализацией сновидений, изучаю мексиканский оккультизм, заклинания многие знаю. И вот, похоже, во сне что-то правильно сказал, и всё вышло!» Мужики теперь дежурить будут, спать ему не давать. А то ведь мало ли что ему приснится – потоп или землетрясение. Или, что он-то как раз родился, а вот все остальные – нет.

– Если даже и приключится такая нелепость, – вмешался Сан-Саныч, – опыт показал, что в момент его пробуждения, все вернется на свои места.

– Ага, а если ему приснится, что мы не только не родились, но уже никогда и не родимся? – возразил Жора. – Или родимся, но не мы?

Призадумались. Сан-Саныч нарушил молчание глубокомысленным высказыванием:

– Надо бы его поставить на службу экономике страны. Пусть видит во сне необходимые вещи.

– Точно, – подхватил Жора, – А то ведь отечественная промышленность-то зачахла совсем. Пусть ему каждую ночь в больших количествах снятся русские компьютеры, покруче маккентошей, русские машины, надежнее шестисотых…

– Пусть уж ему сразу приснится, взамен нашего, благополучное общество, – мрачно перебил его Сан-Саныч. – А вместо нас – счастливые и благородные люди.

– Не пора? – кивнул я на стенку.

– Давно пора, – согласился он, подошел к стене и слегка толкнул в центр нарисованной им рамки. Неожиданно кусок стены не просто поддался, а плавно, как по маслу прошел внутрь и с грохотом рухнул по ту сторону. Матюгнувшись, Жора первым ринулся в образовавшийся проем.

Я успел лишь схватить автомат из пирамиды, Жора уже снял с предохранителя и передернул затвор, а Сан-Саныч только-только протиснулся в оружейку, когда властно и отчетливо прозвучал в наших ушах голос Зонова:

– Оружие бросить. Руки за голову.

Ствол его пистолета злобно обнюхивал нас.

Мы с Жорой подчинились.

– Я знал, шахтеры Кузбасса, что вы и здесь не угомонитесь, – процедил Зонов. Он стоял отгороженный от нас запертой дверью-решеткой.

– До какого, в конце концов, дьявола! – пискляво, но все-таки грозно вскричал Сан-Саныч, отряхивая кожаный пиджак от цементной пыли и будто бы не замечая направленного на него оружия. – Что вам от нас нужно?! Долго вы еще будете истязать нас?!

– Руки, руки, – напомнил Зонов. – Я не шучу.

Сан-Саныч нехотя поднял руки, но продолжал обличать:

– Если бы вы не скрывали, кому и зачем все это нужно, мы бы, возможно, еще терпели. Но так люди долго не могут! Они бунтовать начинают! Вы должны это понимать, вы ведь не очень глупый человек.

– Ни в ваших комплиментах, ни в ваших советах я не нуждаюсь. – Зонов вынул свободной рукой из кармана связку ключей и, продолжая держать нас на мушке, попытался открыть висячий замок. Было ясно, что он находится в затруднительном положении: он мог приказать нам вернуться через пролом в комнату, но тогда мы, во-первых, выпали бы из его поля зрения, во-вторых, доступ к оружию остался бы. Скорее всего, он открывает дверь для того, чтобы сработала сигнализация и прибежали охранники.

Замок звякнул о прутья решетки, Зонов приоткрыл дверь, и, как я и ожидал, где-то далеко, синхронно с замигавшей над дверью тревожной красной лампочкой, забился колеблющийся визг сирены. И в тот же миг за спиной Зонова я уловил какое-то движение. Он обернулся и увидел то, что за секунду до него успели разглядеть мы: толпу «дураков» во главе с майором Юрой. В руках Юра сжимал конец шланга, выходящего из громоздкого сооружения, которое держали за ручки четверо. Вокруг наконечника-раструба клубился дымок.

– Что это? – спросил Зонов, глядя на раструб дикими глазами.

– Дистанционный рефрижератор, – проинформировал Юра. – Для здоровья не опасно, в крайнем случае – легкая простуда. – Он деловито водил наконечником, словно поливая из него руки Зонова невидимой жидкостью.

Тот резко перевел ствол с нас на новоприбывших, но пистолет неожиданно выскользнул из его рук и глухо ударился об пол. Зонов поднес к глазам скрюченные пальцы и оторопело уставился на них.

– Поверхностное обморожение конечностей, – констатировал диагноз Юра.

Наверное, это было смешно, но нам было не до комизма ситуации. Я и Жора схватили брошенные автоматы, и это спасло всех нас, так как еще через пару секунд в корпус вломились пятеро охранников. Увидев шефа безоружным, они растерянно остановились.

– Бросили пушки, живо, – скомандовал Сан-Саныч, – а не то мы этого парня пристрелим к чертовой матери.

– Все, ребята, я проиграл, – нервно сказал Зонов охранникам, – делайте, что они говорят.

– У нас другие инструкции на этот случай, отозвался сержантик – пацан-пацаном.

– Какие, к матери, инструкции! – начал злиться Зонов, и его трудно было не понять. – Если вы немедленно не сдадите оружие…

Но тут он примолк, наблюдая неожиданную сцену. Юра, бормоча про себя «такие гарные хлопчики, а такие непонятливые», «поливал» охранников из своего шланга. Мы увидели, как бляхи на их ремнях покрылись инеем. Моментально побелели и автоматы. Майор Юра проворчал при этом: «Кто сказал, что автомат – не холодное оружие?» Воины стали испуганно отдергивать руки от обжигающего морозного металла. Сан-Саныч крикнул в этот момент: «Бросьте, ребята, уходите по-хорошему, без вас разберемся!» «Делайте, что они говорят», – повторил Зонов.

– А! Пошли вы! – вдруг обиженно воскликнул сержантик. – В гробу я видел такую службу! Хуже, чем в Чечне! – Все пятеро развернулись и, продолжая костерить на чем свет стоит армию, внутренние войска, институты, ученых, страну и жизнь вообще, побрели к лесенке.

На пресс-конференции (или допросе?) с Зоновым присутствовали все. Проходило это дело в столовой. Мы с Жорой держали его на прицелах, хотя он и сказал укоризненно: «Ну, хватит, мы же интеллигентные люди…» «Мы тут уже месяц бачим, какой вы интеллигент», – ответил майор Юра, неожиданно оказавшийся лидером засекреченного-пересекреченного подполья. Мы уже узнали: это чистейшей воды счастливое совпадение, что захват Зонова и побег подполье назначило именно на эту ночь.

Борис Яковлевич (поправляя очки): Итак, Зонов, по вашему собственному признанию, вы проиграли. Будьте же так любезны, проясните нам суть этой странной игры.

Зонов: Я не намерен ничего объяснять до тех пор, пока не перестану служить мишенью для ваших «голодающих».