Двенадцать королей Шарахая - Брэдли Бэлью
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стена так близко! Раньше Чеда легко допрыгнула бы до нее, но в таком состоянии нечего было и думать: одна ошибка, и валяться ей внизу со сломанной шеей.
Проклятье! Не уйти. Либо Чеда умрет, пытаясь, либо Сумейя пошлет кого-нибудь за Эмре. Как бы ни претило быть под каблуком у Сумейи, придется подождать, пока раны не затянутся. Чеда обернулась, придерживая развевающийся на ветру подол, и взглянула на дворцы Королей.
Казалось, они совсем близко, только руку протяни. Сколько жизней и смертей, сколько чужих решений и незаметных ниточек привели Чеду наконец сюда? Будто сотни маленьких ручейков собрались в реку: Эмре, Салия, Дардзада, другие, незнакомые… и эта река несет, несет ее всю жизнь. Разве не об этом мама всегда говорила? Доверять этой реке, научиться чувствовать ее течения, огибать камни, бороться со стремнинами.
«Река несет меня», – напомнила себе Чеда и нехотя забралась обратно в окно.
– Ты вернулась, прекрасно, – раздался в полутьме знакомый голос. Заидэ сидела на соседней койке, чинно сложив руки на коленях. – Присаживайся. – Она кивнула на койку Чеды. – Я тебе кое-что покажу.
Чеда огляделась, ожидая увидеть Дев, готовых схватить ее, но в комнате не было никого, кроме Заидэ и раненых. Заидэ зажгла фонарь, поставила на столик у кровати Чеды и села, похлопав по одеялу. Чеда устроилась рядом. Заидэ без предисловий принялась разматывать ее повязку. Нижний слой, закрывающий ладонь, перепачкался кровью и чернилами.
Размотав, наконец, бинты, Заидэ остановилась. Она смотрела на руку Чеды так, словно хотела изучить ее подробнее, но боялась проявить неуважение, осквернить нечто священное. Она кивнула Чеде на татуировки, покрывавшие теперь большой палец и ладонь с обеих сторон. Чеда, увлеченная мыслями о побеге, совсем забыла о них.
Заидэ спасла ее жизнь, вложив в чернила какую-то магию. А может, сама история и была магией. Чеда думала, что татуировки рассказывали о нищей воровке из шарахайских трущоб – хорошее сочетание с ублюдской меткой на спине, – но все оказалось иначе. Она смотрела на свою руку, медленно вчитываясь в древние слова, всматриваясь в рисунки, оставленные Заидэ, и боролась с непрошенными слезами.
Чернила цвета индиго спускались чуть ниже запястья и не задевали пальцы. На тыльной стороне ладони говорилось о ее жизни в Шарахае: дитя пустыни. Женщина, уколовшая себя шипом адишары и выжившая. Женщина, поднявшаяся из праха шарахайских улиц. На самой ладони – история бойца, владеющего мечом и щитом, пылающего сердца, выстоявшего против всех невзгод.
На большом пальце – история мести. Рассказ об охотнице, всегда настигающей своих обидчиков. И на самом кончике – вязь древнего пустынного языка, украшенная листьями, шипами и лозами, обвивающими палец. Адишара.
«Потерянное обретено вновь, – гласили слова, вплетенные в лозы. – Бич неверных».
– Как твое имя, дитя?
– Чеда.
Заидэ поджала губы, глубокие морщины залегли вокруг ее рта.
– Я спросила твое имя.
– Чедамин Айянеш ала.
– Скажи мне, Чедамин, дочь Айи, в чем я ошиблась?
Чеда покачала головой.
– Вы не ошиблись. Но как вы обо всем узнали?
Заидэ взяла руки Чеды в свои, погладила большим пальцем мозоли, линии на ладони.
– Читать чужую судьбу не так сложно, как кажется. – Она коснулась ранки, и боль вновь пронзила руку Чеды. – Яд никогда не выйдет. Ты будешь сражаться с ним до конца жизни. Порой он будет исчезать, как луны на рассвете, и ты забудешь о нем, но когда возвратится… – Заидэ притронулась к линиям вокруг ранки. – Это тебе не поможет. – Она коснулась сердца Чеды. – Ты будешь сражаться с ним здесь. Поняла?
– Да.
– Ах, ничего ты не поняла. – Заидэ рассмеялась хриплым старушечьим смехом. – Но однажды поймешь. Никаких больше мазей и притираний. Станет только хуже. – Она снова постучала Чеду по груди. – Ты можешь сражаться с ним только здесь. Запомни.
Чеда неуверенно кивнула, ненавидя себя за эту неуверенность, ненавидя свою беспомощность – теперь Короли и Девы могут вертеть ею как хотят! Одна из Дев застонала во сне, напомнив о Сумейе. Чеде хотелось рассказать Заидэ о ее угрозах, но страх за Эмре был слишком силен. Хотелось спросить, знает ли Заидэ Дардзаду. Он не хотел говорить о своих связях, а Чеда так и не успела спросить. Кажется, он сказал ей имя, пока вез к Таурияту, но она никак не могла вспомнить его. Нет, нельзя спрашивать. Сначала нужно узнать эту женщину получше, пусть Заидэ сама об этом заговорит.
– Меня скоро отведут к Королю, так?
Заидэ, менявшая ей повязку, удивленно приподняла брови.
– Неужто птичка на хвосте принесла?
– Так это правда?
– Да, это правда. Но сперва мы дождемся, пока ты поправишься. А он уж решит, достойна ты нас или нет.
– Я думала, вы уже давно все решили.
Заидэ неопределенно хмыкнула, закрепляя бинт. На этот раз повязка вышла короче, закрывая лишь ладонь и большой палец.
– Я имею право представить кандидатку, но окончательное решение за Юсамом.
– Мне еще кое-что сказали. – Чеда наконец высвободила руку.
– Что же?
– Что во мне течет кровь Королей.
Заидэ кивнула.
– Да, я прочитала это по твоей ладони.
Почему-то Чеде стало легче. Не от того, что она так уж хотела быть родней Королям, а от того, что весь этот риск, в конце концов, оказался не напрасен.
– Тогда прошу, скажите, кто из Королей мой отец?
– Разве твоя мать тебе не говорила? – Чеда покачала головой. Заидэ удивленно приподняла брови. – И не поведала тебе, что ты дочь Короля? – Чеда опустила глаза, неожиданно пристыженная. – Что ж, прости меня, дитя, но как я могу знать то, чего не знаешь ты?
– Но я думала… – Она раскрыла ладони.
– Я многое могу прочитать по руке, но не это. – Заидэ напряглась, взгляд ее стал пронзительным. В глубине красивых карих глаз, как змея в траве, таился безжалостный холод. – Поведай мне, Чедамин, кто твоя мать? Почему она не сказала тебе, что ты дочь Короля?
– Она обо мне заботилась, но… она была никем, понимаете? Пришла из пустыни, поселилась в западном квартале. Я не знаю, почему она скрыла это от меня. Может, хотела защитить: что толку быть королевской крови, если живешь в нищете.
– Король позаботился бы о тебе.
Чеда пожала плечами.
– Мама была гордой.
Заидэ улыбнулась. Горький смешок сорвался с ее губ.
– Гордость мне знакома, голубка. Мы с ней старые, старые друзья. – Она взяла со столика лампу и обвела ею комнату, будто демонстрируя Чеде всю Девичью башню. – Я родилась здесь, Чедамин. Многие годы я верой и правдой служила королям, сперва мечом, потом своими знаниями и умениями. Я
