Собиратели Руси - Дмитрий Иванович Иловаиский

Шемяка отрядил Ивана Можайского в Троицкую Лавру, чтобы захватить самого Василия. Великий князь слушал обедню, когда к нему прискакал рязанец Бунко с известием о приближении врагов. Бунко прежде служил великому князю, а незадолго до того отъехал от него к Димитрию Шемяке. Василий не поверил ему, заподозрив (нередкий в те времена) умысел поссорить его с двоюродными братьями, с которыми недавно заключил клятвенный договор. Он велел даже прогнать Бунка из монастыря; впрочем, на всякий случай выслал сторожей на Радонежскую гору. Ратники Ивана Можайского усмотрели этих сторожей издалека и сообщили о них своему князю. Он велел изготовить целый обоз из саней, в которые поместили по два вооруженных человека, закрыв их рогожами и полостями; а за каждыми санями шел третий человек, как бы за возом. Беспечная стража пропустила мимо себя передние возы; вдруг обоз остановился; выскочили ратные люди, и, окружив сторожей, всех их забрали. Глубокий снег, лежавший по сторонам проторенной дороги, помешал кому-нибудь из них убежать и дать знать в монастырь. Только когда всадники Можайского скакали с горы к ближайшему селу Клементьеву, их увидали из монастыря, и там произошло страшное смятение. Великий князь бросился на конюшню, но тут не было приготовлено ни одного коня; все старцы оторопели и впали в уныние. Есть впрочем известие, что Троицкие монахи?по крайней мере, некоторые, держали тогда сторону противников Василия. Он поспешил назад и думал найти убежище в каменном храме св. Троицы. Пономарь запер за ним церковные двери, а сам ушел и где-то спрятался.

По словам летописи, передовые всадники, как «свирепые волки», ворвались в монастырь и подскакали к Троицкому храму; начальник их, боярин Никита Константинович, вскочил на коне на лестницу к самым церковным дверям; но, слезая с коня, упал и больно ушибся о камень. Потом подъехал Иван Можайский с главным отрядом и начал спрашивать: «где великий князь?» Услыхав его голос, Василий сам отпер ему южные двери, и, взяв в руки икону с гроба св. Сергия, начал молить его о пощаде своего зрения, обещая постричься в том же Троицком монастыре. (Стало быть, враги уже прежде грозили ему ослеплением). Он напомнил брату, как над гробом Святого они вместе целовали крест и эту самую икону и клялись не мыслить никакого лиха друг на друга. Князь Иван в смущении отвечал, что никакого лиха он не замышляет, а что все это делается ради Татар, пришедших в Москву: видя Василия в беде, они уменьшат его выкуп и тем облегчат народ. Поставив икону на место, Василий упал у гроба Сергия, рыдая и обливаясь слезами. Иван вышел из церкви, сказав боярину Никите: «возьми его». Когда Василий приподнялся с пола, Никита взял его за плечи со словами: «пойман еси великим князем Димитрием Юрьевичем». «Воля Божия да будет!» — смиренно отвечал пленник. Его посадили в простые сани вместе с одним монахом и отвезли в Москву; бывших с ним бояр схватили, а прочих слуг ограбили.

Второпях враги забыли о двух маленьких сыновьях Василия, Иване и Юрии, которые успели спрятаться; а когда те уехали из монастыря, мальчики с оставшимися при них людьми убежали к князю Ивану Ряполовскому в его село Боярково, находившееся под Юрьевым. Взяв обоих княжичей, Ряполовский с братьями, Семеном и Дмитрием, и со всеми своими людьми ушел в Муром и заперся в этом городе, где около него собралась значительная дружина.

14 февраля великого князя привезли в Москву и посадили на Шемякином дворе. Спустя три дня враги ослепили его, причем выставили ему следующие вины: «Зачем привел татар на Русскую землю и надавал им города и волости в кормление? Татар и речь их любишь без меры, а христиан томишь без милости; злато, серебро и имение раздаешь Татарам. Зачем ослепил князя Василия Юрьевича?» После того Василия с его супругою послали на заточение в город Углече Поле, а мать Софью в Чухлому. Сам Шемяка сел в Москве на великом княжении. Но ему, так же, как отцу его Юрию, недолго пришлось сидеть на нем. И его попытка только вновь воочию показала, что прямой порядок престолонаследия уже пустил глубокие корни в Московской Руси.

Во-первых, не признали Димитрия князья Ряполовские (потомки князей Северских), запершиеся в Муроме с детьми Василия. Не признал его также свояк последнего, т. е. брат его жены князь Василий Ярославин Серпуховской; он с князем Семеном Оболенским, в сопровождении своей дружины, ушел в Западную Россию к Польско-Литовскому королю Казимиру, который дал ему в удел города Дебрянск, Гомий, Стародуб, Мстиславль и некоторые другие. В Москве Димитрию Шемяке присягнули бояре и дети боярские, но не все. Федор Басенок, отказавшийся дать присягу, был заключен в оковы, но успел убежать в Коломну, и там, подговорив многих служилых людей, ушел с ними в Западную Русь к Василию Ярославину. В самой Москве скоро обнаружились ропот и негодование на Шемяку. Может быть, его галицкие бояре и дворяне своими захватами восстановили против него московское служилое сословие; может быть, народ страдал от их неправых судов, вследствие него сложилось предание о «Шемякине суде». Население не могло быть довольно и тем, что Шемяка начал дробить Московскую землю, собранную великими трудами предшествовавших князей; так, Суздальское княжение он отдал было своему союзнику Ивану Можайскому. Как бы то ни было, Шемяка почувствовал свою непрочность и прежде всего постарался получить в свои руки сыновей Василия. По его просьбе владыка Рязанский, нареченный митрополит Иона, отправился в Муром и уговорил Ряполовских отдать ему княжичей, которых принял в Муромском соборном храме Рождества Богородицы «из пелены у Пречистыя на свою епитрахиль»; причем именем Димитрия обещал свободу слепому Василию. Шемяка наградил Иону тем, что велел ему сесть на митрополичьем дворе; но Василия не только не освободил, а еще и детей его вместе с ним заключил в Углич.

Тогда поднялось большое движение по Московской земле. Некоторые бояре и многие боярские дети стали сговариваться, как бы освободить пленного Василия, Во главе этого движения стали князья Ряполовские и Иван Стрига Оболенский (потомок Михаила Черниговского). Уговорились с разных сторон, разными отрядами, в известный день сойтись всем под Угличем, овладеть городом и освободить пленника. Часть людей действительно явилась сюда в назначенное время; но Ряполовских задержало войско, высланное на них Шемякою. Они побили это войско, а потом вместе со Стригою Оболенским ушли в Литву к Василию Ярославичу, и стали побуждать его к общему походу на выручку великого князя. Видя, что московские служилые люди все более и более покидают его, Шемяка послушался,