Сердце вне игры - Никки Лоусон

торт и мороженое, я пользуюсь возможностью увести Ноа с вечеринки, провожу его в холл и вверх по лестнице.

— Куда мы идем? — спрашивает он.

— Я хочу показать тебе кое-что.

На втором этаже дома я подпрыгиваю и хватаюсь за верёвку, свисающую с потолка. Потайная дверь на чердак расшатывается, и я опускаю шаткую лестницу.

— Пойдем, — говорю я, поднимаясь по лестнице, прежде чем кто-нибудь сможет увидеть, как мы с Ноа ускользаем. Он следует за мной по пятам, и как только мы оказываемся на чердаке, поднимаю за собой лестницу и закрываю дверь.

— Ого, — шепчет он, оглядывая комнату. — Это не то, чего я ожидал.

Пространство такое же, каким я его запомнила. Нам не хватает места, чтобы стоять прямо, но мы можем ходить с согнутой спиной. В углу комнаты стоит потертый диван, перед ним на полу ворсистый ковер и две погремушки. За диваном маленькое круглое окно, выходящее на лужайку перед домом, а на полу возле дивана стоит лампа с лампочкой фиолетового цвета внутри. Я дергаю за шнур, и, хотя ему уже несколько десятков лет, эта штука включается.

— Клянусь, мы никогда в жизни не меняли эту лампочку, — говорю я Ноа. — Честно говоря, думаю, что эта лампа может быть волшебной или что-то в этом роде, потому что она всегда включается. Неважно, сколько времени прошло.

Он криво ухмыляется.

— Я так понимаю, ты проводила здесь много времени со своими братьями и сестрами?

— Да, — вздыхаю, садясь на диван. — Это был своего рода наш неофициальный клуб. Мы с Хизер приходили сюда, когда хотели поговорить о мальчиках или просто уйти от братьев, если они нас доставали. В других случаях мальчики кричали и приходили поиграть с «Лего» и прочим. После смерти Себастьяна, Дерек провел здесь почти год. Они с Себастьяном жили в одной комнате, и после того, как мы его потеряли, ему не нравилось спать там одному, поэтому вместо этого он приходил сюда каждую ночь.

Ноа садится на диван рядом со мной, прижимая меня к себе.

— Эта комната действительно кажется немного волшебной. Для меня большая честь, что ты настолько доверилась мне, что привела сюда.

— Да, ну, сегодня ты доказал, что достоин, — наклонив лицо, чтобы посмотреть на него, я протягиваю руку и снимаю маленькую диадему с головы Ноа. Его глаза широко раскрываются, и он краснеет.

— Черт. Она была у меня на голове все это время?

Я ухмыляюсь.

— Может быть.

— Я не могу поверить, что ты позволила сидеть там и есть торт с твоей мамой и не сказала мне об этом!

— Это было мило, — говорю я, защищаясь, поднимая руки. — И никто не думал, что ты носишь это как модный аксессуар. Все знают, что Эйприл заставила тебя надеть это. Она любит дарить людям разные подарки. В прошлое Рождество она повязала Джошу на шею массивную ленту и заставила его носить ее весь день.

Ноа фыркает.

— Да, это звучит логично. Она похожа на ребенка, который умеет получать то, что хочет. Я имею в виду, как можно отказать этому очаровательному личику?

— Я знаю, — качаю головой. — Вот как она на людей действует. Хизер рассказала, что Эйприл почти убедила ее завести еще одного ребенка, просто надувая губы и долго глядя на нее щенячьими глазками.

— Это сильно, — Ноа тихо присвистывает. Он прислоняет свою голову к моей, лениво поглаживая мои волосы. — Однажды ты упомянула что-то об отце Эйприл. Его нет на фотографии?

— Нет, — говорю я, мой тон немного мрачнеет. — Точно нет.

— Ой, — он тоже мрачнеет. — Я понимаю.

— Извини, — я сажусь со вздохом. — Я просто… я не люблю говорить о нем. Он был действительно ужасным человеком. Или, возможно, он все еще ужасный человек, я ничего не знаю о его жизни. Хизер не поддерживает с ним связь, и это к лучшему.

— Прости, — шепчет он, беря меня за руку. — Нам не обязательно об этом говорить, если ты не хочешь.

— Нет, все в порядке, — переплетаю свои пальцы с его, провожу кончиками по его костяшкам. — Я могу об этом говорить. Прошло много времени с тех пор, как этот человек даже приходил мне в голову. И я чертовски ненавижу его.

— Что случилось?

Я вздыхаю.

— Он и Хизер поженились, встречаясь всего несколько месяцев. Все началось хорошо, а потом все изменилось. Через несколько недель после свадьбы он получил работу в этом маленьком городке в Монтане, поэтому они собрали машину и отправились на запад. Поначалу мы довольно хорошо поддерживали связь. Сестра продолжала говорить мне, как счастлива и что Стивен дает ей все, чего она только может пожелать. Потом она забеременела, и я спросила, могу ли приехать к ней в гости. Хизер сказала «нет» и начала отталкивать по непонятным мне причинам. Но теперь я знаю почему. Она не хотела, чтобы я приходила, потому что не хотела, чтобы я видела ее синяки или слышала, как он выкрикивал в ее адрес оскорбления.

— Блять, — гнев меняет красивые черты лица Ноа.

— Он оскорблял ее, — продолжаю я. — Даже после того, как узнал, что она беременна, он не остановился. И все же Хизер боялась уйти от него. Только после того, как у нее родилась Эйприл, она поняла, что ей нужно выбраться оттуда. Она не хотела, чтобы он причинил боль ее ребенку так, как причинял боль ей. В тот момент ему удалось отрезать ее почти от всех друзей и семьи, но она обратилась ко мне. Именно тогда я узнала правду обо всем, что происходило.

Я замолкаю на пару мгновений, и Ноа тяжело вздыхает, качая головой.

— Я даже не могу себе представить, насколько ей было страшно.

— Это было ужасно. У нее не было работы. Не было денег. В тот день, когда ее бывший муж узнал, что она ушла, он аннулировал все ее кредитные карты, так что у нее не было ничего, кроме той небольшой суммы наличных, которая была при отъезде. Так Хизер на пару дней оказалась на улице, а потом некоторое время была в приюте.

— Так вот почему она так заботится