Эстер Уотерс - Джордж Мур

— Пожалуй, вы правы, — задумчиво сказала Эстер. — Прежде я никогда не замечала, чтобы ее так уж занимали скачки.

В день розыгрыша приза часа в три пополудни Сара снова заглянула в маленькую буфетную при пивной. Вестей с ипподрома еще не поступало.

— Может, посидишь в гостиной? — спросила Эстер, — Там тебе будет удобнее.

— Нет, спасибо, милочка, не стоит. Мне просто хочется узнать, кто возьмет приз.

— Ты что, много поставила?

— Нет, всего пять шиллингов… Но один мой приятель рассчитывает выиграть крупную сумму, А у тебя, никак, новое платье, милочка? Где ты его покупала?

— Материя лежала у меня давно, да я только в прошлом месяце собралась сшить. Тебе нравится?

— Очень хорошенькое платьице, — отвечала Сара. Однако Эстер видела, что мысли ее далеко.

— Скачка, верно, уже закончилась. Она ж должна была начаться в два тридцать.

— Да, только там никогда точно не начинают. Могло быть несколько фальстартов.

— Я вижу, ты теперь во всем разбираешься.

— Да здесь же ни о чем другом и не говорят.

Эстер спросила Сару, когда ее хозяева возвращаются в город. Сара изменилась в лице.

— Их ждут завтра, — сказала она. — А почему ты спрашиваешь?

— Не знаю, просто так.

Обе примолкли; взгляды их встретились. И в эту минуту до них долетели крики, которые быстро приближались: «Победитель скачки! Победитель скачки!..»

— Я пошлю за газетой, — сказала Эстер.

— Ой, нет, не надо… А вдруг он не выиграл!

— Так от этого теперь ничего не изменится.

— Ах, нет, Эстер, подожди, кто-нибудь придет и все нам расскажет. Скачка не могла так рано кончиться. Это же большая скачка, они долго скачут.

Мальчишка-газетчик тем временем уже пробежал мимо. Вызывавшие трепет слова: «Победитель! Победитель!»— звучали все слабее.

— Все равно теперь уж поздно бежать за газетой, — сказала Сара. — Сейчас кто-нибудь вернется, и мы все узнаем… Я уверена, что в газете вообще ничего нет. Эти мальчишки кричат что попало, лишь бы распродать свой товар.

— Победитель! Победитель!.. — Крики приближались снова.

— Если эта лошадь взяла приз, мы с Биллом поженимся… Но у меня какое-то дурное предчувствие.

— Победитель!..

— Сейчас мы все узнаем. — Эстер вынула из кассы полпенса.

— Не надо, давай обождем. Это же не могло уже попасть в газету, а если там что-нибудь напутали…

Но Эстер, не говоря ни слова, протянула Чарльзу монетку. Чарльз вышел и через несколько минут возвратился с газетой.

— Первым пришел Ураган, вторым Бен Джонсон, третьим Лесничий, — прочел он. — Хорошие вести для хозяина. На Урагана мало кто ставил…

— Значит, эта лошадь пришла второй, — сказала Сара. Лицо ее было смертельно бледно. — А говорили, что она не может не выиграть.

— Надеюсь, ты не так уж много потеряла, — сказала Эстер. — Ты не у нас делала ставки?

— Нет, не у вас. Да я и поставила-то всего несколько шиллингов. Не о чем говорить. Я хочу выпить.

— Чего тебе налить?

— Виски.

Сара выпила виски, не разбавляя, Эстер поглядела на нее с тревогой.

Эстер знала, что пивная будет пустовать еще часа два, а она не любила, когда время пропадает даром; ей нужно было сделать кое-какие покупки, и она предложила Саре пойти вместе с ней. Но Сара, сославшись на усталость, сказала, что она лучше подождет ее здесь.

Эстер ушла немного встревоженная. Ей пришлось задержаться дольше, чем она предполагала. Возвратившись, она увидела, что Сара бесцельно бродит из угла в угол и выпрашивает у Чарльза виски.

— Брешешь ты все, черт бы тебя побрал! Кто сказал, что я пьяна? Нисколько я не пьяна… Ну, погляди на меня. Эта лошадь не выиграла? Нет? А я говорю, что она выиграла. Эти чертовы газеты тоже все брешут.

— Ох, Сара, что с тобой?

— А тебе что еще надо? Отвяжись от меня, слышишь!

— Мистер Стэк, может быть, вы проводите ее наверх?.. Только не подзадоривайте ее.

— Наверх? Разве я в себе не вольна? Не желаю я идти наверх. Я сама себе хозяйка. Ну-ка, скажи, скажи, что я сама себе не хозяйка! — пошатываясь и с трудом удерживаясь на ногах, сказала Сара и уставилась на Эстер тупым, мутным взглядом. — Чего я там не видела у вас наверху?

— Ах, Сара, подымись наверх и приляг. Не выходи на улицу.

— Я ухожу домой. Руки прочь, руки прочь! — закричала Сара, отталкивая Эстер.

Мы пили, пьем и будем пить,Но к нам судьба стучится,Нам не придется, может быть,Еще разок напиться.

Так пей со мной, и в свой чередВсю ночь я пить согласнаЗа буйный наш, лихой народИрландии прекрасной.

Помнишь, как мы распевали это? А как отплясывали девчонки, получив денежки, когда их лошадь брала приз, как выхвалялись, позвякивая своими монетами! Веселые были денечки, как, бывало, соберутся под деревьями… И как же они скакали, девчонки!

Мы пили, пьем и будем пить,Но к нам судьба стучится,Нам не придется, может быть.Еще разок напиться.

Парни, девушки, все веселились вместе!

— Сара, ну послушай же…

— Чего там — послушай! Давай выпей со мной, подружка, и я хлебну глоточек. — Пошатываясь, она двинулась к стойке. — Ну-ка еще стаканчик на счастье, оглох ты, что ли? — И прежде чем Чарльз успел ей помешать, Сара схватила только что початую бутылку виски.

— Да это же мое виски! — воскликнул Джорнеймен. Он метнулся к Саре, но было уже поздно. Сара опрокинула в глотку стакан виски и стояла, отупело глядя в пространство. Джорнеймен с таким расстроенным видом уставился на пустую бутылку, что все покатились со смеху.

Сара сделала шаг вперед, покачнулась и без чувств повалилась Джорнеймену на руки. С помощью Эстер он отнес ее наверх и уложил в постель.

— Ох, и худо же ей будет завтра поутру, — сказал Джорнеймен.

— Ну, как это ты позволил ей так напиться, — попеняла Эстер Чарльзу, возвратившись в зал. Эстер была так расстроена, что из уважения к ее чувствам все перестали смеяться над Сарой. А Эстер понимала, что с Сарой что-то стряслось. Недаром она так напилась, что-то ее мучит. Уильям был того же мнения. Верно, случилась какая-то беда. Когда они поднимались к себе в спальню, Эстер сказала:

— А всему виной — игра на скачках. Кругом одно разорение. Дома, мебель — все идет с молотка, и ты за это в ответе.

— С ума можно сойти, когда ты так говоришь, Эстер. Народ все равно будет играть, и ты не можешь этому помешать. Я хоть работаю честно, и люди спокойны за свои денежки. А ты говоришь, будто это моя вина, что они распродают имущество с молотка.

Эстер молчала. Когда они поднялись на площадку, она сказала:

— Надо пойти поглядеть, как там Сара.

Наклонившись над спящей, она осторожно потрясла ее за плечо.

— Сара! — Ей с трудом удалось заставить ее очнуться.

— Где я? Что со мной… Убери свечу, мне режет глаза… О господи, голова разламывается. — Сара повалилась на подушку, и Эстер показалось, что она снова сейчас уснет. Но Сара открыла глаза, приподнялась на локте и спросила:

— Где я?.. Это ты, Эстер?

— Понятно, я. А ты что — ничего не помнишь?

— Нет. Помню только, что лошадь не выиграла скачку, а больше ничего не помню… Я, верно, напилась? Больно уж мне погано. Как с похмелья.

— Да, лошадь не выиграла, и тогда ты хватила лишнего. Глупо так падать духом.

— Падать духом! Ну, напилась! Ну, и что? Мне теперь крышка.

— Ты много проиграла?

— Не в том дело, что проиграла, а в том, что взяла одну вещь… Я дала Биллу блюдо, чтобы заложить в ломбарде. Теперь все пропало. Хозяин с хозяйкой возвращаются домой завтра… Ладно, не хочу об этом… Я для того и напилась, чтобы не думать.

— Ох, Сара, беда-то какая! Я и не знала, что так скверно. Ну-ка, расскажи мне все.

— Не хочу я об этом думать. Скоро придут и заберут меня. И вообще я сейчас ничего не помню. Господи, как у меня пересохло в глотке… Дай мне попить… Да не ищи ты стакана, я попью из кувшина.

Она жадно глотала воду и, казалось, стала понемногу приходить в себя. Эстер заставила ее поподробнее рассказать про заложенное блюдо.

— Ты же знаешь, что я твой друг. Лучше расскажи мне все, как есть. Я хочу помочь тебе выпутаться из беды.

— Никто теперь не может мне помочь. Крышка мне теперь. Пускай приходят и забирают, я и слова не скажу, пойду, и все.

— Сколько стоит это блюдо? Да не реви ты так, — сказала Эстер, достала платок и принялась утирать Саре слезы. — Сколько оно стоит? Может, я уговорю Уильяма дать мне денег, чтобы его выкупить.

— Не старайся помочь мне, Эстер… ни к чему. Я не хочу об этом говорить, не то сойду с ума.

— Скажи одно: сколько ты получила под залог?

— Тридцать фунтов.