Иудейка - Алекс Чин

Кроме них, на конспиративную квартиру пришло ещё девять человек, которые выглядели скорее испуганными молодыми людьми, чем рвущимися в бой патриотами. «Шесть парней и три девушки, – подумала, рассматривая собравшихся, Барбара. – Интересно, как Казимир собирается взбодрить этих явно трусящих людей и заставить их бороться с немцами? Я, наверное, выгляжу так же глупо, как и они. Ну как я могу с кем-то бороться в свои семнадцать лет? Но Казимир, видимо, считает иначе. Он, наверное, и правда думает, что я на что-то сгожусь? А я, сколько себя помню, всегда была трусихой…»

Познакомив собравшихся с Барбарой, Казимир рассказал о создаваемой организации и ставящихся перед ней целях.

– Мы будем бороться с оккупантами из подполья, – говорил он воодушевлённо. – Враг не должен чувствовать себя комфортно на нашей земле. Немцы не должны спокойно ходить по улицам наших городов и посёлков. Они всегда должны чувствовать смертельную опасность, крадущуюся за ними по пятам! Они должны спать с оружием под подушкой и видеть такие сны, где они шествуют по захваченным территориям не с гордо поднятыми головами, а с дрожащими коленями и поднятыми руками!

Казимир говорил ещё долго и вдохновенно. Он хорошо ориентировался в сложившейся ситуации и легко овладел вниманием собравшихся. Барбара, как и другие, слушала его внимательно и с большим интересом, забыв о своих сомнениях и страхах. Да, Казимир Бзежинский умел расположить к себе. Его слова были выразительными, примеры – убедительными. Барбара была полностью уверена, что в сердцах присутствующих зажглись искорки, и они готовы следовать за Казимиром хоть в ад. Они ловили каждое произносимое им слово, каждую фразу и впитывали в себя, как губки.

– …Если не мы, то кто? Задайте себе этот вопрос. Каждый из вас, прямо сейчас, должен сделать выбор! Борьба с врагом, даже в подполье, очень опасное занятие. Да, мы не будем давать гитлеровцам чувствовать себя спокойно на нашей земле! Но и сами будем чувствовать себя никак не лучше, чем немцы. Они не глупцы и умеют вести борьбу с подпольем! Так будет до конца войны, пока не одержим над оккупантами победу, и только после этого вздохнём спокойно и будем гордиться тем, что своими действиями приблизили эту победу.

В заключительных словах Барбара не почувствовала излишней бравады, ибо они были произнесены с должной верой и горячностью. Как только Казимир закончил выступление и ответил на задаваемые вопросы, сразу же подсел к ней. Он ещё не остыл от возбуждения: дышал часто и горячо, глаза блестели и с лица не сходил румянец. В эту минуту, несмотря на бинты и кровоподтёки, он был просто прекрасен!

Казимир смотрел на Барбару так, что ей стало не по себе. Смутившись, она поднялась с места и стала прощаться, намереваясь уйти.

– Посмотри в окно, уже поздно, и не стоит молоденькой красавице искать на улицах приключения.

Во взгляде Барбары промелькнула растерянность. Казимир заметил это и улыбнулся.

– Увы, из-за моего бедственного состояния я не могу проводить тебя, – сказал он с сожалением. – Я поручу моим друзьям проводить тебя…

Влюбленные Янек и Кшися дружили давно и даже собирались пожениться, но им помешала война.

– Ах, какими глазами он смотрел на тебя! – вздохнула, прощаясь, Кшися. – Пока Казимир говорил о борьбе с фашистами, сам не сводил с тебя глаз. И тогда он вкладывал в свои слова столько чувств…

Барбара промолчала. Она почувствовала, как бешено заколотилось в груди сердце и застучало в висках.

– Всё, давайте прощаться, – заторопилась девушка. – Мама, наверное, места себе не находит.

Янек и Кшися, пожелав ей спокойной ночи, ушли, а Барбара поспешила в синагогу, боясь себе признаться, что Казимир произвёл на неё впечатление, которое пробудило в ней какое-то таинственное чувство.

Страдая от бессонницы, Барбара вспоминала второе собрание группы, которое было проведено Бзежинским 18 сентября в «экстренном порядке». Казимир казался уставшим и разбитым. Он говорил о злободневной теме, касающейся вторжения 17 сентября войск СССР на территорию Польши.

– Это вынужденная мера, – говорил он, хмуря лоб. – Таким ходом советское командование старается оградить свои границы от соприкосновения с войсками Вермахта.

– А для чего, скажите на милость? – едко высказался Янек, хозяин конспиративной квартиры. – Если мы относимся к немцам как к фашистам и захватчикам, то как теперь относиться к СССР? Чем русские захватчики лучше немецких? Германия и СССР заключили пакт «о ненападении» друг на друга, а Польшу разделили между собой.

Глядя на него, Казимир с осуждением покачал головой.

– Вижу, до тебя не доходит смысл существующей ситуации, – сказал он. – Разберись в себе и сделай вывод, кто ты, слепец или глупец? Немцы наши враги, они захватчики и оккупанты, а СССР… Страна Советов – наш друг и союзник! Русские не бомбили и не убивали нас и наших мирных граждан, входя в Польшу, а немцы топят нас в крови. Так кто нам друг, а кто враг, разве не очевидно?

Слушая Бзежинского, Барбара была сама не своя. Она чувствовала, как в душе у неё зарождаются смелость и отвага, глаза становятся зорче, а сердце горячим. Общение с членами группы помогало девушке. Терзавшая ее душевная боль словно растаяла.

И ещё вспомнила, ворочаясь на матрасе, Барбара, что в тот день она не ловила на себе пламенных взглядов Казимира. Доказывая собравшимся свою правоту в отношении действий СССР, он выглядел расстроенным и даже подавленным. И был не так словоохотлив, как на первом собрании. Тогда он выглядел целеустремлённым и жизнерадостным, а в этот раз был явно не в духе.

«Сам на себя не похож, – бросая на Бзежинского украдкой взгляды, думала Барбара. – Наверное, в душе он тоже не одобряет действий СССР в отношении Польши, но по каким-то причинам вынужден всячески их оправдывать…»

После собрания все стали расходиться, а Казимир попросил её задержаться.

– Как у тебя дела?

– У меня?! – удивилась Барбара. – Мы так и живём с мамой в подвале синагоги. От отца нет никаких весточек. Мы уже склонны считать, что он сложил где-то голову.

– Не исключено, – вздохнул Казимир. – На полях сражений многие сложили головы. А о жилье для тебя и твоей мамы я позабочусь. У меня есть уютненькая квартирка на примете…

Барбара проснулась рано утром с мокрыми от слёз глазами. Что ей приснилось, она не помнила. Сквозь приоткрытую дверь в подвал пробивались лучики света. Обитатели ещё спали, слышались отрывистое дыхание и храп. Кто-то стонал, кто-то бессвязно бормотал, а кто-то чмокал во сне губами.

– Вижу слёзы на твоих глазах, девочка, – услышала Барбара слова и обернулась.

В шаге от неё стоял Мойше Шорр и смотрел на неё печальным взглядом.

– Есть такая древняя мудрость, – продолжил раввин, – слёзы во сне – святые слёзы. Окунаясь в сновидения, человек не станет плакать из-за пустяков. Его заставляют плакать как во сне, так и наяву лишь невыносимая боль и бессилие.

– А я сама не знаю, что тревожит и пугает меня, – прошептала Барбара. – Я не помню, что мне приснилось, но сердце сжимается от тревоги.

– Увы, ты не одна здесь такая, – вздохнув, развёл руками раввин. – Каждого, кто нашёл здесь убежище, привела своя беда. Теперь мы вместе переносим страдания и боль!

Раввина кто-то окликнул, и он отошёл. Распахнулась дверь, и в подвал вбежал Янек. Его волнение и бледность заставили Барбару насторожиться, а сердце в груди забилось часто-часто.

– Еле-еле решился войти сюда, – прошептал он так тихо, что было слышно только ей.

– Что-то случилось? Почему ты так взволнован? – насторожилась Барбара.

– Идём со мной, – выпалил он. – В этом подвале я чувствую себя не в своей тарелке.

Попетляв по полупустым улицам, Янек привёл Барбару к дому, спрятанному в глубине двора. Поднявшись на второй этаж, он вынул из кармана ключ.

– Ничего не пойму, – сказала она. – Для чего ты сюда меня привёл?

– А ты не догадываешься? – переспросил Янек. – Казимир нашел эту квартиру и попросил показать тебе.

Барбара едва устояла на подкосившихся ногах. После густонаселённого подвала синагоги комната показалась ей удивительно уютной и красивой.

– Здесь ещё есть кухня, – вздохнул Янек. – Одним словом, перебирайтесь сюда с мамой.

– С-спасибо, – сияя, поблагодарила Барбара.

– И ещё, – с погрустневшим лицом сказал Янек, – Казимир очень просил из квартиры никуда не выходить.

– Это ещё почему? – удивилась Барбара.

– Вчера защищавшая Варшаву армия капитулировала, – уводя взгляд в сторону, ответил Янек. – Немцы уже входят в город, и… Теперь на улицах Варшавы может случиться всякое.

Уже третьи сутки Хагай Гордон лежал неподвижно на кровати. На лице – молчаливое горе. Он похудел, лицо вытянулось и заострилось, щёки впали, а на лице остались только большие тёмные глаза. Его состояние ухудшалось с каждым днём.