Иудейка - Алекс Чин

– Значит тебе и тогда Бог помог, – сказал, вздыхая, мужчина.

– А ты? Ты вспомнил, как тебя зовут? – поинтересовалась Ангелина. – Если вспомнил то, что происходило на фронте, значит…

– Меня зовут Хагай Гордон, – ответил он. – А вернулся я в Варшаву потому, что ждут меня здесь жена и дочка…

На месте, где когда-то находился их дом, высился столб пламени. Яркие языки вырывались из окон и распахнутой двери.

– О доченька, – всхлипнула Эвелина, дёргая её за руку. – Нет больше нашего дома, слышишь? Нет его.

– И слышу, и вижу, – тихо сказала Барбара, глядя на пожираемое огнём строение. – Хорошо, что мы живы. Теперь нас уже ничего не держит в этом городе. – Она передёрнула плечами и увела в сторону слезящиеся глаза.

– Наш дом… – Эвелина всхлипнула и не смогла продолжить.

Барбара снова посмотрела в сторону пылающего дома и в это время провалилась крыша. Дождь искр взметнулся к небу и осыпался на пожарище. Ком подкатил к горлу. Она провела ладонями по лицу и ничего не сказала.

– Это был ваш дом? – услышали они вопрос и обернулись.

Мать и дочь увидели главного раввина и казначея Варшавской синагоги Мойше Шорра.

– Если вам некуда идти, то ступайте за мной, – предложил он. – Сейчас в Варшаве много таких, как вы, и я не могу оставить вас без посильной помощи.

Мойше Шорр привёл их в синагогу и проводил в подвал, где уже нашли приют много людей. Кто-то спал, пристроившись на подстилке или деревянной скамье; молодая мать кормила грудью младенца; кто-то успокаивал соседа… «Никогда бы не подумала, что окажусь здесь, – подумала Барбара. – Я даже не знала о существовании подвала?..»

В довоенное время она не раз бывала с родителями в синагоге, и её восхищало здесь всё. Здание в стиле классицизма с многочисленными элементами ампира и ренессанса выглядело величественно. Вход сделан через большой классицистический четырёхколонный портик на фасаде с позолоченной надписью на иврите на фризе: «Имя, которое в этой хижине загостило, имя Всевышнего, пусть сделает так, чтобы поселились среди нас любовь и братство, спокойствие и согласие». С обеих сторон входа находились нетипичные пятираменные меноры. Над главным входом размещена надпись на польском: «На хвалу единому Богу за господство Александра Второго Царя Всея России Короля Польского». Главный корпус был перекрыт вальмовой крышей с опорой на трёх первых от входа пряслах квадратным бельведером, окружённым балюстрадой, в крыле которой стояли небольшие скульптуры, а от фронта стояли две таблицы Декалога, завершены куполом, которого окружала корона, что должно было символизировать главную, доминирующую и самую большую синагогу Варшавы.

Войдя в Синагогу, мужчины переходили в большой молитвенный зал на партере, женщины же – на галерею по её бокам. Напротив входа находилось повышение, по сторонам которого стояли две коринфские колонны, которые должны были напоминать колонны при входе в Иерусалимский храм, описанный в Библии.

Синагога имела очень богатое оснащение. Синагогальный ковчег был выполнен из кедра, привезённого специально из Ливана. Ковчег завешен превосходными красными и белыми полотнами, многие вышиты парохетами, вытканными золотом и серебром. Вот такой помнила молитвенную обитель Барбара, а сейчас…

Посмотрев на маму, которая дремала в углу, девушка тихо встала и пошла к лестнице. Осторожно ступая между расположившимися на скамьях и полу людьми, она вышла из подвала внутрь синагоги. Девушка сделала несколько шагов, направляясь к алтарю, и вдруг… Какой-то мужчина тихо окликнул её.

Барбара обернулась. Это был тот самый поручик, который отбил её от хулиганов.

– Вот и снова пересеклись наши пути-дорожки, – сказал он. В его грустных глазах застыла печаль. – Меня зовут Казимир Бзежинский, не забыла ещё?

– Мой дом сгорел, – сказала Барбара. – Нас с мамой сюда раввин привёл.

– А я вот под бомбёжку попал, – натянуто улыбнулся Казимир, и вокруг его глаз обозначились глубокие морщины. – Кто сюда принёс и оказал помощь, не знаю.

Глядя на его плачевный вид, Барбара испытала лёгкое раскаяние, словно она была повинна в несчастье, настигшем Бзежинского. Воспоминания об их первой встрече поглотили ее.

– Мне нужно идти, – сказал Казимир, прерывая раздумья девушки. – Меня ждут, и я не могу здесь больше оставаться.

– Но вы ранены, вам нужен уход? – удивилась Барбара. – Вам без чьей-то помощи не уйти далеко от синагоги.

– Вот потому я и хочу попросить тебя помочь мне, – вздохнул Казимир, и глаза его сверкнули.

– А вдруг немцы начнут бомбить город? – нахмурилась Барбара. – Мы погибнем, и…

Он улыбнулся бледными губами.

– Нет, сейчас полдень, у немцев перерыв на обед, – сказал он. – Авианалёт и артобстрел возобновятся после полудня.

В его словах прозвучала ирония и логика, насторожившая Барбару. Девушка заметила, что Казимир переполнен отвагой и совсем не дорожит своей жизнью. Другой бы на его месте предпочёл остаться в Синагоге, а он… Если она откажется ему помочь, то он может потерять сознание и погибнуть.

Барбара коснулась ладонями лица. Руки дрожали. Она была в замешательстве, не зная, помочь Бзежинскому или отказать в его просьбе? И вдруг… Какой-то неожиданный порыв подтолкнул её сделать выбор. Барбара посмотрела на Казимира и твёрдо сказала:

– Хорошо, я помогу вам. Только учтите, у меня мама здесь и я могу отлучиться ненадолго!

Хагай Гордон стоял у дымящихся руин своего дома, не чувствуя никаких эмоций. Он так устал, был так измучен… В голове гудело и пульсировало, он не чувствовал ни ног, ни рук. Всё кончено – у него нет дома и, возможно, нет семьи. Он даже представить не мог, что делать теперь.

Хагай неуверенно посмотрел на небо. Его слух уловил гул летящих самолётов. «Будь что будет, – подумал он с безразличием. – Надеюсь, что это приближается моя смерть. Страшно, конечно, томиться в ожидании, но… Зато после взрыва бомбы хоронить нечего будет. Да и некому уже, наверное, меня хоронить…»

Приближающиеся взрывы вызывали в нём какой-то болезненный восторг. Сцепив перед собой руки, он смотрел в небо, пытаясь разглядеть бомбардировщики, несущие смерть. Немецких самолётов было так много, что, казалось, будто они закрывают собой небо. Послышался вой сбрасываемых бомб, и затряслась под ногами земля.

Часть стены соседнего, уже выгоревшего изнутри дома вдруг осела и обвалилась. От неё отделился увесистый кусок разломившейся кирпичной кладки и раскололся, ударившись о землю у ног Хагая. «Чёрт возьми, но почему он не убил меня! – огорчился он. – Я не хочу жить, и любая смерть была бы для меня весьма кстати! Но… Бомбёжка только начинается, и у меня ничтожные шансы уцелеть!»

Мощный взрыв, от которого содрогнулась земля, обрушил ещё одно здание. Прямо на глазах Хагая исчезли стены, рассыпавшись на куски. Земля трескалась вокруг него. Мужчина видел, как кренятся и рушатся дома по всей улице.

– Это конец света! – прошептал Хагай, и его слова утонули в грохоте чудовищных взрывов.

Он кричал, молился, просил Бога послать ему смерть, но тысячи камней и осколков от бомб свистели, пролетая мимо, не причиняя вреда. А мужчина кричал и молил, но не было слышно ни слова. Он не мог перекричать тот жуткий вой и грохот, которые царили вокруг.

И вдруг в нескольких метрах от него земля встала дыбом. Что-то ударило в спину и швырнуло на мостовую. Адская боль пронзила тело. «Я испытываю боль, значит, ещё жив, – подумал Хагай в отчаянии. – Я…» Мысли спутались в голове, так как на него посыпались дождём поднятые взрывом большие куски камня, асфальта, бетона и осколки черепиц.

С большим трудом они добрались до тёмного переулка и остановились у трёхэтажного дома.

– Кажется, пришли, – сказал Казимир. – Признаться, я сам здесь в первый раз.

Они вошли в подъезд, поднялись по деревянной скрипучей лестнице на третий этаж и остановились перед выкрашенной коричневой краской дверью. На стук Казимира появился молодой человек с бледным лицом в чёрном поношенном костюме. Увидев плачевный вид Бзежинского, он хмуро поинтересовался:

– Чего вам?

– Мы по объявлению, – ответил Казимир. – Квартиру снять на месяц и более.

– Квартиру? Это можно, входите, – с просветлевшим лицом мужчина посторонился и пропустил их внутрь.

Следом за Бзежинским Барбара вошла в комнату, поразившую её своей бедностью.

– А мы уже потеряли надежду на ваш приход, пан Казимир? – сказал хозяин квартиры, указывая «гостям» на стулья. – Прошу вас, присаживайтесь, я сейчас чайник поставлю.

– Мне нужно видеть всех, – сухо произнес Казимир.

– Для того, чтобы их собрать, мне придётся побегать, – усмехнулся мужчина.

– Тогда чего медлишь? – поморщился Казимир. – И чем быстрее все будут здесь, тем лучше.

Хозяин квартиры пожал плечами.

– Всех собрать получится только вечером, – сказал он. – И то, если я сотру до миллиметровой толщины подошвы своих ботинок.