Евангелие от экстремиста - Роман Коноплев

1 января мы удолбались так, что я познакомился с Высшими Сущностями. И в момент первого духовного контакта с ними раздался чудовищный звонок в дверь — то дети пришли петь колядные песни. Я дал им 10 рублей и попросил насыпать побольше риса. В результате они засыпали спящего друга так, что напихали ему полный рот. Стоил он недорого, а мой друг чуть не подавился сырой рисовой крупой, и чудом остался жив. Рис мы выметали изо всех щелей целую неделю. Недокуренную марихуану запасливый Володя увёз тем же авиарейсом, обратно в свой город Нижневартовск. А я вскоре нашел в Днестровске новых друзей, которые превратили мою квартиру в притон курителей марихуаны, анаши и гашиша. Мой школьный друг не так давно закончил юрфак Тюменского университета, и работает себе где-то в российской прокуратуре.

Весной 1992 года я ушел с работы, поскольку после отпуска цен зарплаты стало хватать только на скромные обеды. Пора проявить смекалку, подумал я, набил сумки тапочками, молдавским коньяком, еще какой-то чепухой — и поехал в Брянск. Продав там по быстрому свой незамысловатый товар, набил целые сумки болгарскими сигаретами, детскими игрушками и кепочками, поехал обратно. Доход от нехитрого бизнеса превышал размер зарплаты на предыдущей работе ровно в 10 раз.

Игорь отговорил меня записываться добровольцем на войну, поскольку пушечного мяса хватало и без меня, а вот обладатели остродефицитных военных профессий — механики-водители и т. д. в большинстве своем бежали от повесток. В Приднестровье в то лето наехала масса добровольцев со всех просторов бывшего СССР — казаки, патриоты всех мастей, кого здесь только не было. Так что, поскольку все коммерческие торговые точки на время войны были закрыты для предотвращения мародерства, я временно остался без источника дохода, и все свое свободное время проводил в изучении поз классической Кама сутры. В условиях жесткого безденежья и нерегулярного питания я радикально похудел, и даже достиг некоторого просветления — долгие медитативные практики и всевозможные магические опыты, работа с энергиями и половыми сущностями, а так же поиски ключей к сновидениям превратили меня в человека с тотальным отсутствием рационального сознания. Внешне я был похож на странствующего отшельника. Мной управляла чистая интуиция, и она четко указывала, что уже следующей зимой меня здесь не будет.

В конце июня очередные переговоры с Молдовой закончились вторжением в город Бендеры войск республики Молдова. Погибло очень много гражданских лиц, и эти события переломили ход войны. Короткое ужесточение привлекло внимание России. Возникла опасность перехода под юрисдикцию Приднестровья всей 14 армии, и московские безумцы, молчавшие столько бесценного времени, вмешались. Сначала выступил Руцкой, затем приехал Лебедь. После его грозных и очень резких заявлений, Кишиневские политики окончательно потеряли желание отправлять на верную смерть своих граждан. Пришел долгожданный мир. Приднестровье по сути своей стало русским анклавом на Балканском направлении. Только сама Россия год от года утрачивает свои интересы в этом регионе, и никто уже не верит в возвращение старых советских времен, когда Днестровск все три летних месяца заселялся бледно-синими от голода и холода отдыхающими из областных центров центральной полосы России. Когда каждое койко-место стоило 10 рублей, а в молдавских селах в каждой семье было 2 автомобиля — отца и сына, и каждый сезон отправлялись несколько фур на Мурманск, Ленинград и Брянск — с дешевыми молдавскими фруктами.

Проклятая война потрясает своей чудовищной магией. Мой добродушный отчим, еще со времен очень развитого социализма, имел в Днестровске репутацию ильфопетровского персонажа — подпольного миллионера Корейко. Только без миллиона. Папик обладал загорелой лысиной, умным видом, маленьким ростом и быстро бегающими, бесконечно расширенными от коньяка зрачками. Прямо накануне боев в Бендерах, папик безнадежно вляпался в историю с бартерными махинациями мебелью. Уведенные «налево» после очередной рокировки шила и мыла, какие-то две несчастные стенки местного производства всплыли. Погорел один из партнеров. Папика немедленно заложили, и органы начали раскручивать всю цепочку. В связи с чем и папику, и моей маман немедленно начали активно отравлять жизнь следователи ОБХС. Дома шли обыски, маму усиленно допрашивали несколько раз подряд, приезжая прямо в Днестровск. Колесо правосудия степенно и уверенно вращалось, словно по мотивам произведений Кафки. Вплоть до самого что ни на есть, натуральным образом грянувшего, вторжения в Бендеры молдавской бронетехники. Тяжелая артиллерия Молдовы первым делом вдарила по зданию Бендерской прокуратуры, которое тут же рухнуло и загорелось, освободив отчима от дальнейших неприятностей. В 1992 году моего несчастного папика за две мебельные стенки наверняка могли посадить. В наше время приднестровские правители, особо не морщась и не скромничая, крадут у населения непризнанной республики дорогостоящие предприятия и целые отрасли экономики. Старая истина — красть следует желательно целый завод или электростанцию… Тогда уж точно никто не побеспокоит. Побоятся. А в те далекие времена, никто кроме директоров и министров не думал о крупной собственности — из-за неё развязали войну. И первой войну начала, как и следовало ожидать, борзеющая Молдова.

Природный идиотизм населению иногда очень дорого обходится. Вряд ли жители Молдовы, которые в количестве 2 миллионов человек разлетелись по всему миру, верят теперь в свою национальную исключительность и считают русских и евреев оккупантами. Последние годы они сами «оккупируют» все более-менее развитые страны. Жители Молдовы тонут в самодельных лодках у берегов Италии, превращаются в льдины на горных перевалах Альп, умирают от передозировки в Стамбульских борделях, мерзнут в не отапливаемых вагончиках строек Подмосковья. И многие теперь с ностальгией вспоминают старый добрый совок, в котором Молдавия всегда имела одно из первых мест по уровню жизни, медицине и всему остальному.

Сразу же после окончания боевых действий на руках у населения ПМР оказалась масса стреляющих и взрывающихся вещей. Гранаты кидали на дискотеках и во дворах. Люди очень не хотели сдавать оружие. Молодежь пошла в уличные банды. Еще несколько лет понадобилось новой власти для наведения более-менее ощутимого порядка. Порядок наступил после того, как часть бандитов убили, а другую, более сознательную и продуманную часть, взяли на работу. У меня, как и у многих других моих сверстников, встал вопрос выбора — идти в уличную банду или уезжать учиться в Россию. Идти в банду было перспективно. Можно было поехать в Болгарию, вымогать деньги у советских челночников и продавать в рабство кишиневских путан. Но я все же, хорошенько подумав, решил, что нужно учиться. Мои друзья все же создали приличную банду. Сначала украли девочку у тетки, поработавшей в Германии, и потребовали у нее 15 тысяч долларов. После передачи денег лидер банды выстрелил вслед уходящей тетке из гранатомета, но «Муха» дала осечку, а из пистолета он не попал. Сентиментальный и добрый друг моего детства, который «охранял» украденную девочку в одном из сельских подвалов, влюбился в нее, но она не ответила взаимностью, и он, впав в глубокую депрессию, отпустил пленницу домой.

Затем они начали угрожать по телефону местному предпринимателю. Тот вызывал сына, уже несколько лет прятавшегося в Стамбуле. Сын собрал своих друзей, купил определитель номера и вычислил преступников. Милицию попросили не вмешиваться. Всех, кто оказался на месте, в том самом подъезде, на лестничной площадке которого ребята кидали концы на чужую телефонную линию, очень сильно и долго били. Только лидер, Виталик, сумел скрыться. С последними 10 долларами в кармане, он удрал в Иностранный Легион, много лет давил бронетехникой негров в Африке, а сейчас, по некоторым данным, стал обеспеченным и уважаемым гражданином Франции.

3. Страна Москва

На самом-то деле, изначально в Москву никто не собирался. Я хотел поступить в "Украинский Гарвард". Так называлась Академия Менеджмента в г. Славянске. Родители пообещали оплатить год обучения в любом ВУЗе, лишь бы я свалил на фиг из Днестровска и перестал отравлять им жизнь своими, порочащими благородное семейство, связями.

В Славянск я приехал в середине сентября, когда учеба уже началась. Однако, был конец дня пятницы, и администрация заведения была закрыта. Я нашел колхозный отель — сырой гадюшник для ночевки, принялся гулять по городу и знакомиться с достопримечательностями. Приятный городок, что говорить. Особенно понравилась ряженка на рынке, домашнего приготовления. Я даже нашел работу на первое время — автослесарем грузовых автомобилей. "По специальности", — подумал тогда я. Однако, знакомства со студентами, студентками и их родителями, до которых я дорывался прямо на улице, как большой знаток сектантских практик и разных маркетинговых фишек, развернули ситуацию в обратную сторону. Народ просветил, что учиться тяжело, и надо жить, как в Гарварде, всегда в их загородном пансионате — целыми днями учить англицкую мову и прочие науки для будущих миллионеров, при этом плата за обучение будет обязательно повышаться. Короче, не по Сеньке шапка.