Избранные переводы стихов Леи Гольдберг - Лея Гольдберг

Обжора

Сказал мне Гузмай:

"Не шучу я совсем!

Я слопал вчера три десятка гусей,

одного за другим, — говорю же! —

мне перерыв не нужен,

это был просто ужин. 

Ах, что за прелесть — блюдо из гуся!

Тарелку ел за тарелкой — клянусь я!

И тридцать готовили мне поваров,

и тридцать тарелки несли со столов... 

Но дома, едва я двери захлопнул,

случилась беда: я лопнул! 

Однако я тут же позвал докторов.

Живот мне зашили, и вот я здоров!

И жду не дождусь, — могу Вам поведать, —

когда ж подадут обедать!"  

Выросла яблоня

Начинает Гузмай как бы издалека:

"А скажите-ка, что я держу в руках?

Ну, конечно же, яблоко! Честное слово,

вы спросите, что тут такого?

Но вот как объяснить, если б кто-то спросил,

откуда же яблоко я получил? 

Это было вчера, или позавчера.

Я обычное яблоко скушал с утра.

Вдруг — щекотка в желудке!

Совсем не смешно!

Потому что я с яблоком скушал зерно. 

Ночью я просыпаюсь от страха, и вот, —

чую: что-то не то! И смотрю на живот,

и зажмурил глаза, и протер я глаза...

Не поверите вы! Чудеса, чудеса! 

В животе моем дерево вдруг проросло,

зеленело, ветвилось, потом расцвело,

а потом зарумянились яблок ряды —

это чудное дерево дало плоды! 

Это было прекрасно! Ах, я вам не вру!

Как чудесно качались плоды на ветру! 

...Красота — красотою, и все же

представьте: лежу я на ложе,

и думаю: как я ступлю на крыльцо,

когда из меня проросло деревцо? 

Что делать? Поднялся, нашел я топорик

и яблоню снес под корень! 

Ах, сердце разбито! Ах, в сердце печаль!

Мне дерева жаль и плодов его жаль.

И вот посмотрите: в руках моих плод,

свидетельство вам, что Гузмай не врет!"  

Едет сад

Раз Гузмай собрал всех нас

и повел такой рассказ:

"Я хочу, чтоб вы узнали:

жил я в детстве без печали,

был наш дом совсем не мал,

и в саду он утопал. 

Только — вам не догадаться! —

этот сад умел кататься!

Каждый куст в нем был не прост:

на колесах жил и рос!

Если мы переезжали —

ни ростка не оставляли! 

Тридцать братьев дружны были,

баловаться не любили,

а тащили за собой

на веревках сад большой! 

Вслед неслися голоса:

"Посмотрите! Едет сад!" 

В птичьем гнездышке отец

размещался, как птенец,

(я скажу вам, гнезда эти

были больше всех на свете!),

он смеялся и кричал,

на вопросы отвечал: 

"Да, сыны мои прекрасны,

я растил их не напрасно,

и теперь я, их отец,

будто в гнездышке птенец!" 

В день мы сорок километров

проезжали незаметно.

Знали мы, что наша цель —

посреди пустых земель. 

Счастлив садовод отныне:

сад цветет среди пустыни!

"Здесь пески — откуда ж тут

Розы яркие растут?" 

Всех мы в гости приглашали

и плодами угощали.

Все благословляли нас!

Вот и кончен мой рассказ."  

Летающий дом

"Ну и ветер сегодня! Смотри!" —

изумленно Гузмай говорил. —

"Этой ночью еще он возрос

и деревья он в парке унес. 

А потом до того разыгрался,

в приоткрытые окна врывался.

А кровать-то моя под окном,

уж не чаял забыться я сном.

Задремал и сразу проснулся.

Вижу — дом мой внезапно раздулся!

Ветер в окна врывался, спеша,

и раздул бедный дом, будто шар!

Задрожал я от страха мгновенно,

лишь увидел я круглые стены,

а когда начал пол закругляться,

то решил я отваги набраться. 

Бедный дом мой! Он весь поменялся!

И внезапно с земли он поднялся,

и решил я: скорее, скорей

должен выпрыгнуть я из дверей, 

что немедля проделал я ловко,

прихватив из кладовки веревку.

И поскольку я действовал споро,

дом успел привязать я к забору. 

И всю ночь у забора сидел,

и стерег, чтобы дом дом не взлетел,

не унесся бы в дальние страны.

И всю ночь был мой дом под охраной. 

Ну, а только восток заблистал,

сдулся дом, и обычным он стал.

Посмотри-ка: стоит он спокойно,

да и выглядит, в общем, пристойно."  

В небесах

"Что ж, — сказал Гузмай, — отлично.

Вот рассказ вам необычный.

Это правда до конца,

до последнего словца! 

Как однажды жарким летом

я взлетел за птицей следом,

и не видели меня

ночь и три-четыре дня! 

Я затем взлетел за птицей,

чтобы от жары укрыться.

Я-то знал, что там сейчас

попрохладней, чем у нас. 

После жаркого Эйлата

так манит небес прохлада!

Дует ветерок в тиши...

Просто — отдых для души! 

И, засахарены снегом,

тучи движутся по небу.

Из мороженного тут

горы целые растут! 

Там, в мороженном, гулял я

и его же поедал я.

Снег обедом мне служил.

В нем и спал я, в нем и жил. 

Но внезапно — что ты скажешь! — 

я схватил ужасный кашель.

Лишь тогда, совсем больной,

возвратился я домой." 

Чудо-птица

Наш Гузмай на сказки скор. 

Все их знают с давних пор.

 Только он не даст скучать, 

не устанет сочинять:  

"На суку уселся дрозд 

и вперед направил хвост. 

Честно! Врать я не люблю! 

Он назад направил клюв!  

Странной птица та была! 

И она яйцо снесла. 

Вышел птенчик из яйца. 

Посмотрел я на птенца: 

Предо мной обычный дрозд: 

он назад направил хвост, — 

(видите! Гузмай не врет!) — 

Клюв направил он вперед.  

Только выйдя из яйца, 

птичка пела без конца, 

беззаботна, весела,

 а потом яйцо снесла. 

Вышел птенчик из яйца, 

посмотрел я на птенца,

 вижу — все наоборот! 

Он направил хвост вперед! — 

(Верьте! Врать я не люблю!) — 

Он назад направил клюв! 

Только выйдя из яйца, 

птичка пела без конца...   

И, скажу вам без прикрас, 

так случилось сотню раз!  

Я могу для вас опять 

все с начала рассказать!" 

В брюхе у акулы

Гузмай сообщил нам:

"Сейчас в самый раз

поведать вам странный, чудесный рассказ!

Когда это было — не помню сейчас. 

Пошел я рыбачить в предпраздничный день.

Вдруг вижу — акула мелькнула в воде,

подплыла и смотрит.

Ну, все, быть беде. 

И эта акула не долго ждала,