Тёмные улицы - Сайра Вервольф

– На неправильно поставленные вопросы я не отвечаю.

– Отвечай!

Бледная рука тенью мелькнула в воздухе. Змей не успел шелохнуться как цепкие пальцы сжали горло. Глаза человека, нет, не правильно, глаза паука, фасеточные, чёрные оказались напротив глаз мужчины.

– Не смей повышать на меня голос на моей территории, ящерица безногая, – Гнев, ледяной как сама смерть, разливался в маленькой комнатке. Кто бы мог подумать что Паучиха способна на проявление человеческих чувств? – Мне плевать кто ты там. Здесь ты – такой же, как тысячи других жалких и никчёмных людишек, шныряющих по улицам в поисках надежды. Никто не помешает лишить тебя последних её крупиц. Ты меня понял?

– Да… Прости. – чуть слышно прошептал Змей.

Мадам не поверила в раскаяние нага, но предпочла вернуться на своё место.

– Твоя цена?

– Жизнь за жизнь, Царь. Жизнь за жизнь.

– А по другому…?

– А по другому никак. – Сигаретные клубы дыма зазмеились по комнате, размывая очертания тела Паучихи. – А теперь убирайся и приходи, когда будешь готов платить.

Он ушёл. Хотелось свернуть Паучихе шею, но нельзя. Пока нельзя. Они ещё поговорят по душам и расставят все точки над «и». В данный момент тварь нужна. А что будет в будущем знает один лишь Создатель. Но он молчит. Опять или снова?

Как же больно. Больно и противно до омерзения от собственной слабости. Что с тобой, мадам Легран? Струсила? Пожалела? Вспомнила о былом? Так получай по заслугам. Скули, вой, живи. Но помни. Навеки помни, пока жива.

Не прогнала, не отказала. Помогать тому кого поклялась погубить? Верх мазохизма. Да что Змей о себе возомнил? Почему он смотрит на неё как на ничтожество? Кто дал ему право ТАК смотреть? Что сделала она, чем заслужила такой взгляд? Тем, что родилась нелюдем? А сам то он кто? Ангелочек с белоснежным крыльями? Такая же тварь, только опаснее.

Он, он один во всём виноват. Ненавистный Змей. Из-за него мадам стала такой какая она есть сейчас. Злобная, ненавидящая, презирающая.

– Ты заплатишь. Ты за всё мне заплатишь, высокомерная сволочь… Ублюдок… Ненавижу!

Смех сквозь слёзы. Ненависть вперемешку с безумием. Любовь как желание обладать. Любовь как желание владеть, безраздельно владеть душой и телом. Наслаждаться властью над другим. Сломать и слепить из сломанного послушную куклу. Что может быть лучше такой любви? Повиноваться хозяину, ловить его восхищённые взгляды, слушать каждое слово и поддакивать. Это – настоящая любовь. Как они этого не понимают? Как смеют осуждать?

– Ненавижу!

Кто-то любил тебя, Паучиха? Кто-то мечтал о тебе? По-настоящему, по-человечески? Кто-то открывал навстречу тебе сердце и дарил свои мечты? Нет. Тысячу раз нет. Так почему сейчас вы вините мадам в бессердечии?

Когда весь мир против тебя – ты тоже против мира. Но как же хочется любви и ласки. Почему? За что? Чем она хуже? Идеальное человеческое тело, пробуждающее порочные мысли. Глубокие завораживающие глаза. Да, пришлось приспособиться к гнилому человеческому миру и облачить себя в человеческую личину. Но это стоило того! Все потраченные усилия, ночи без сна дали головокружительный результат.

И всё зря. Любви как не было так и нет. Есть похоть, желание. Но не любовь и даже не нежность. А значит в груди снова будет взрываться новая волна ненависти.

– Ты в ответе за тех кого приручил, Змей. Ты в ответе.

Пробирающий до костей хохот. Жуткий и отвратительный, как и сама мадам Легран. Сколько угодно читай мысли и сверли звериными глазами. Ничего у тебя не выйдет.

– Ты создал чудовище, Змей. Ты его создал.

Абигайль

Абигайль.

– Я знаю, кто может тебе помочь, – заговорщицки подмигнув, Лазурь наспех накинула на плечи лёгкую весеннюю куртку сочного оттенка индиго, обула ноги в резиновые сапоги и потащила оторопевшую Дельту в сторону одного из переулков, шрамом пересекающих идеальный с точки зрения чистоты центр города.

Переулок был «поломанный», как говорили местные. Это означало, что от него, словно от главной артерии в теле человека, разбегались в разные стороны ответвления и рукава. Те в свою очередь плодили новые лабиринты улиц и тупиков.

– Да куда же ты несёшься сломя голову? – пыталась притормозить разогнавшуюся подругу Дельта. – Заблудимся же.

– Не бойся, я знаю дорогу, – широко улыбнулась хозяйка индиговой куртки, оборачиваясь через плечо и сверкая глазами небесной синевы. – Я не первый раз к ней хожу.

– К кому это – к ней?

Лазурь рассмеялась чистым звонким смехом. Смесь из страха и недоверия, отразившиеся на лице Сильвии Гануш, которой сегодня была её подруга, кому хочешь поднимет настроение.

– К ней – это к Абигейль. Бабка Аби живёт здесь, недалеко.

Дельта лишь горестно застонала и мысленно пообещала содрать с девушки шкуру. Живьём.

Пробегая мимо магазина с разбитой витриной Лазурь на минуту притормозила, оглядывая себя и подругу оценивающим взглядом. Если Лазурь предпочитала во всём светлые цвета, то Дельта была её полной противоположностью. Они смотрелись как два зеркальных отражения. На одной – ярко синяя куртка и юбка более светлого голубого оттенка, изящные сапоги до середины голени. На другой – длинное пальто готического фасона, ботфорты на тяжёлой подошве и то ли платье, то ли юбка, но однозначно длинное и всё в чёрно-серой гамме.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Евгений Волконский, стихотворение «Этот город». https://vk.com/vihri_plameni_dushi

2

Грай- громкий беспорядочный крик птиц, карканье ворон.

3

Гарпия – персонаж греческой мифологии, дикие полу женщины – полу птицы с крыльями и лапами грифона и грудью и головой женщины.

4

Евгений Волконский, стихотворение «Брату»,

https://vk.com/old_time_pages