Пробуждение - Алексей Курятников

– Как им это удается? – подумал Максим. Она находилась у него дома не более одной минуты, но он уже чувствовал вину перед ней и готов был смыть ее кровью, как штрафбатовец.

– Все говорят, что ты занят серьезной работой, и я верю в это, стараюсь понять тебя, а ты гудишь по Москве сутками напролет.

«Еще одно слово – и я прыгну с балкона», – пронеслось в голове у Максима.

– Аришечка, да первый раз такое, – вмешалась Вера Сергеевна, пытаясь перевести разговор в мирное русло. – Это они вчера с Димкой Смеховым встретились. Да и слава богу, а то сидит как сыч дома.

Вера Сергеевна была бы рада женить сына на Арине, потому что хорошо знала ее, и она ей казалась вполне положительной девушкой. Во-вторых, пора бы, да и внуков хочется.

Лицо Арины смягчилось, но она продолжила атаку, беря октавы все выше и выше. Максим молча открыл форточку и закурил, спокойно глядя на падающий снег. Арина вдруг оборвала речь на половине фразы и бессильно замолчала.

«Она могла бы найти себе кого угодно, но ей нужен я, потому что любит. Это раз, – думал Максим. – Она беременна. Два. Мы знаем друг друга пять лет, и лучше ее я никого не встречал. Три, – Максим загнул еще три пальца. – А то, что я Хоттабыч, я предупреждал».

– Дорогая, просто назначь сама день свадьбы, – уже вслух произнес Максим.

Лицо Арины просветлело и, оплетя руки вокруг шеи жениха, она сочно поцеловала его в губы. Мама пустила слезу:

– Отец еще не знает. Вот радость-то!

Через пару часов Арина, радостно щебеча, попрощалась, сославшись на неотложные дела.

Максим, устало упав в глубокое кресло, нажал на дистанционку телевизора, пытаясь отвлечься от нагромождения событий, нежданно вторгшихся в его жизнь и меняющих ее с неукротимой быстротой. Мысли укладывались слоями, бродили по кругу, вызывая эмоциональные переживания разного толка, и через час в голове Максима промелькнула мысль, что ни одного слова из вещающего телевизора он не воспринял. Отключиться не получалось.

– Ну что ж, – многозначительно сказал Максим самому себе и набрал сотовый Дмитрия.

– Привет, дружище. Как самочувствие?

– Как сказал один российский «златоуст», «лучше водки может быть только хуже», – имея в виду премьера Черномырдина, неузнаваемым голосом проронил Дима.

– Старик, ты вчерашний день хорошо помнишь?

– Конечно. В цирк теперь ходить не надо.

– Я думаю, не лишним будет тебе напомнить, что это не цирк И рассказывать об этом нельзя никому. Я доверился тебе, потому что считаю тебя надежным человеком.

– Можешь не переживать, Макс. Один раз от меня утекла информация, но тогда я принял все за твою усталость, полагал, что ты запутался в жизни, и пытался помочь. Сейчас я понимаю, что ошибался. Можешь рассчитывать на меня.

– Было бы здорово, если бы ты зашел ко мне. Возможно, потребуется твоя помощь.

– Не вопрос, Макс, приведу себя только в порядок.

Смехов появился через пару часов. С порога пахнуло морозцем и легким перегаром.

– Я женюсь, – известил Дмитрия Максим, располагая друга в удобном кресле.

– Да из тебя события извергаются, как из телевизора лента новостей. Да это и замечательно, старик Иначе ты потерял бы ее. Сам знаешь, какой шлейф мужчин вьется за твоей Аришкой. Мне кажется, – после некоторой паузы сказал Дима, – даже Стас к ней неравнодушен. М-да… Моя бабушка интересным образом ловила мышей. Она скатывала бумагу трубой, в виде тубуса, и внутрь с одного края тубуса вкладывала сыр. Тот край, где располагался сыр, свисал над ведром. Другой край клеем крепился к мышиной тропе. Мышка заползала внутрь тубуса и ползла к сыру, бумажная труба прогибалась, и мышка вместе с сыром падала в ведро. В тот момент мышка становилась счастливой обладательницей сыра, но она тогда еще не знала, что из ведра ей не выбраться. Так же и люди не знают, какой из их шагов стал необратимым. Мы все просто живем, делая шаги в жизни, кажущиеся нам часто незначительными, и все равно меняем реальность, из которой дороги назад нет. Мы стремимся за своими страстями, и они меняют нашу жизнь. К своей Наташе я проявил сначала чисто мужской интерес, который незаметно перерос в привязанность, затем – в глубокое чувство. И, хотя у нас ничего не получилось, в итоге этот сыр перевернул и мою жизнь, и ее тоже, а все началось с незначительного: «Привет, меня зовут Дмитрий».

Смехов по-хорошему позавидовал Максиму. Ему перевалило за тридцать, и в нем уже начинали отдаленно звучать легкие нотки неудовлетворенности содержанием жизни, которые несколько позже зазвучат симфонией в сердце каждого мужчины, что у психологов носит заезженный термин «кризис среднего возраста», а по сути, это экватор жизни, когда мужчина задает себе прямые вопросы: что я смог сделать в этой жизни, а что еще не успел? что смогу еще, а что уже нет? мимо чего прошел и не вернешь никогда? Когда начинает чувствоваться угасание жизни и ты понимаешь: чтобы что-то еще успеть, возможно, нужно ординально поменять жизнь, работу, приоритеты, ценности. Это тот возраст, когда осуществляются великие взлеты личности и великие падения. И, увы, когда многие совершают ошибки и, паче того, расстаются с жизнью. Как Пушкин, Высоцкий, Даль, Миронов и тысячи других талантливых и вовсе бесталанных и неизвестных людей, в которых горела душа и давала свет надежда еще многое успеть, еще многое исправить, еще многое почувствовать, вдохнуть глоток свежего молодого ветра. И, как знать, сколько бы успели сделать еще эти люди, если бы не сломались, если бы не сожгли себя терзаниями: «А смогу ли я?» и своими ошибками. Дима вспомнил свою Наташу. Ему стало грустно. Прошло восемь лет, а он все помнил ее и, по-видимому, любил ее. Ни одна женщина не смогла заменить ее в сердце Дмитрия. Но шли годы, и в жизни Димы ничего существенным образом не менялось.

В то время, когда Дима доносил до него свой философский опус, Максим нервно отмерял шаги по комнате.

– Дим, со свадьбой все решено. Я считаю это правильным и логичным решением. Но я позвал тебя не только за тем, чтобы утвердиться в своем решении. Ты помнишь, я тебе говорил про врата времени? Так вот, мне нужен ассистент, надежный товарищ. От тебя требуется только быть рядом. Контролировать меня, мое состояние. У меня есть опасения по поводу предстоящего эксперимента.

– Да, конечно, я готов. Ты не представляешь, как мне интересна эта тема! – Демон расплылся улыбкой юнги, впервые взошедшего на борт корабля.

– От тебя потребуется просто молча наблюдать, не мешать и не помогать мне. Мать уехала к отцу в загородный дом, и нам мешать никто не будет.

Друзья закрылись в комнате, задернули тяжелые портьеры, хотя на улице было уже совсем темно. Макс зажег восемь свечей, нарисовал магический круг и, расположившись внутри него, начал читать мантры7. Дмитрий устроился на кресле в углу комнаты, нервно покусывая губу и ожидая каких угодно чудес наподобие тех, которые он видел вчера. Но прошел час – и ничего не происходило. Максим сидел, как мумия. Казалось, он не шевелится и не дышит. Доносились звуки с улицы, соседи сверху подвинули кресло, видимо, поудобней располагаясь перед телевизором или компьютером, но от Максима, как бы он ни напрягал слух, не доносилось ни звука. Так прошел еще час, а может быть, два. Наступала ночь, и сказавшиеся естественные биоритмы и мягкое кресло повергли Дмитрия в сон.

Когда Дмитрий проснулся, уже светало. Его разбудил снегоуборщик, шумно прошедший мимо дома. Дима нервно вздрогнул, поняв, что он проспал. Но в следующую секунду он понял, что ничего, собственно, не произошло. Максим все так же сидел в неизменной позе. Дмитрий подошел поближе, внимательно вглядевшись в лицо друга. Бледное, безжизненное лицо Максима уподобилось маске мертвеца. Дмитрий хотел было броситься на помощь другу, но вспомнил, что Максим строго-настрого запретил ему вмешиваться в процесс. Дмитрий вытер холодный пот со лба и вышел в коридор.

– Людочка, меня сегодня на работу не ждите. Кажется, я серьезно заболел. Да, да, справитесь. Если потребуются текущие документы, возьмешь у меня в столе. Либо откроешь компьютер. В общем, ты знаешь – не первый раз.

ГЛАВА 7

ПРЫЖОК

Максим вошел в трансовое состояние, непрерывно читая магические заклинания. Время остановилось, и он понятия не имел, сколько часов прошло с начала ритуала. В конце концов, он потерял связь с объективной реальностью, перейдя границу транса и сна.

Открыв глаза, Максим понял, что находится внутри шатра из серовато-белой ткани, похожей на лен, сквозь которую пробивались лучи яркого летнего солнца.

– Очнулся, отрок?

В Максима вперился внимательный взгляд седовласого старца. Подойдя к Максиму, он опустил руки в стоящую рядом кадку с водой и омыл руками лицо Максима.

– Разумеешь, где находишься? – спросил старец строго, хотя глаза его излучали тепло.

– Надеюсь, не в психушке, – очумело глядя по сторонам, ответил Смыслов.