Смерть и золото - Уилбур Смит

– Да, есть такая мысль, – резко перебил его Джейк. – И все это совершенно серьезно, должен тебе сказать. И что теперь, как ты сам-то на это смотришь?

Гарет достал из нагрудного кармана две сигарки, сунул одну в рот Джейку, поджег в огне сухой прутик и протянул его партнеру. Насмешливая ухмылка исчезла с его лица, голос вдруг стал тихим и задумчивым, но выражение его глаз было трудно понять в неярком свете.

– В Корнуолле есть одно местечко, хорошо мне известное. Полторы сотни акров. Старый удобный фермерский дом. Его, конечно, нужно подновить, но сараи для скота в отличном состоянии. Я всегда пытался вообразить себя в роли эдакого деревенского сквайра – охота, стрельба по тарелочкам в промежутках между пахотой и дойкой коров. Мог бы, наверное, попытаться завести парочку-троечку отпрысков-спиногрызов. Имея четырнадцать тысяч фунтов да еще гигантскую сумму, которую мог бы получить, заложив все это имение, я, наверное, вполне смог бы провернуть такое дельце.

Они снова замолчали, а Джейк разлил кофе по кружкам и загасил огонь, после чего уселся лицом к Гарету.

– Я вполне серьезно, – наконец произнес Гарет.

– Значит, перемирия не будет? Никакого джентльменского соглашения? – пробормотал Джейк, сунув нос в кружку с кофе.

– Боюсь, будет борьба не на жизнь, а на смерть, – сказал Гарет. – И пусть победит сильнейший, а первое наше отродье мы назовем в честь тебя. Обещаю.

Они снова замолчали, каждый погрузившись в собственные размышления, попивая кофе и дымя сигарками.

– Одному из нас можно поспать, – предложил наконец Джейк.

– Ладно, бросим монетку. – Гарет достал из кармана серебряный талер Марии Терезии, подкинул его и поймал на свое запястье.

– Орел, – сказал Джейк.

– Не везет тебе, старичок. – Гарет убрал талер обратно в карман и выплеснул из кружки кофейную гущу. Потом пошел к машине, расстелил на песчаном дне впадины одеяло и улегся под днищем «Свиньи Присциллы».

Джейк мягко растолкал его на заре и предупреждающе прижал палец к губам. Гарет быстро проснулся, поморгал глазами, обеими руками пригладил волосы и, перекатившись, поднялся и последовал за Джейком, обходя корпус «Присциллы».

Заря явилась как беззвучный взрыв красного, золотистого и ярко-абрикосового света, залившего половину восточного небосклона и осветившего огнем высокие места, но оставившего длинные серо-синие тени лежать в низинах. Ущербный полумесяц луны, низко висевший над западным горизонтом, был белый как зубы акулы.

– Слушай, – сказал Джейк, и Гарет чуть повернул голову, прислушиваясь к вибрирующим звукам, нарушившим тишину рассвета.

– Слышишь?

Гарет кивнул и, подняв бинокль, медленно обвел линзами дальние хребты, чуть озаренные солнцем.

– Вон там, – нетерпеливо бросил Джейк, и Гарет перевел бинокль в указанном направлении.

В нескольких милях от них через одну из низин на слегка холмистой местности двигалась цепочка неопределенных темных пятен. Они смотрелись как бусинки четок, даже увеличивающие линзы бинокля не позволяли рассмотреть детали – так они были далеко и так слабо освещены.

Они наблюдали за их передвижением, пока эта цепочка, извиваясь как змея, перемещалась вдали, но потом идущее первым пятно взобралось на небольшой склон. И как только оно достигло вершин этой возвышенности, его осветили золотистые лучи еще низкого солнца. Воздух был еще прохладен и не искажал перспективу, а резкое боковое освещение высвечивало все детали низкого силуэта, делая их четкими и ясно видимыми.

– CV-3, – без колебаний определил Гарет. – Легкие танки. Двигатель «альфа», пятьдесят лошадиных сил. Лобовая броня – десять сантиметров, наибольшая скорость – восемнадцать миль в час. – Создавалось впечатление, что он зачитывал тактико-технические данные из каталога, и Джейк вспомнил, что такие танки входили в список товаров, которые Гарет предлагал на продажу. – Экипаж – три человека: механик-водитель, наводчик-заряжающий и командир; насколько отсюда видно, в башне установлено 50-миллиметровое орудие «шпандау». Отлично попадает в цель с тысячи ярдов, скорострельность – пятнадцать выстрелов в минуту.

Пока он это говорил, ведущий танк съехал с возвышенности и исчез из виду, уйдя на противоположный склон. За ним быстро последовали пять остальных, и рев их двигателей затих. Воцарилась тишина.

Гарет опустил бинокль и уныло улыбнулся.

– Ну что же, кажется, нас слегка переиграли. Эти «шпандау» установлены во вращающихся на полный оборот башнях. Они нас к чертовой матери перестреляют.

– У нас скорость больше, – горячо возразил Джейк, напоминая сейчас мамашу, чьих детишек обижают.

– И это, старина, все, что у нас есть, – крякнул в ответ Гарет.

– Как насчет завтрака? Денек нам предстоит долгий и тяжелый – торчать тут, пока не стемнеет, чтобы отправиться в лагерь.

Они поели консервированного ирландского рагу, разогретого над ведром с горящим бензином, и толстым слоем наваленного на огромные ноздреватые ломти пресного хлеба, запили это чаем, крепким и сладким, щедро приправленным сгущенным молоком и комковатым неочищенным сахаром. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, пока они ели.

Джейк чуть слышно рыгнул.

– Теперь моя очередь спать, – сказал он и улегся в тени кузова, свернувшись калачиком, как огромная собака.

Гарет попытался поудобнее устроиться, опершись спиной на башню броневика. Он продолжал наблюдать за открытой равниной, над которой уже начали возникать миражи, дрожащие и извивающиеся в разогретом воздухе. Он поздравил себя с удачно выбранным временем для бодрствования и наблюдения: ночью он отлично проспал несколько часов, а сейчас еще было относительно прохладно. К тому времени, когда снова настанет очередь Джейка следить за противником, солнце уже будет жарить вовсю и корпус «Присциллы» разогреется как дровяная печь.

– Будем искать того, кто у них под первым номером, – пробормотал он и лениво обвел биноклем горизонт. Здесь итальянский патруль засечь их не мог никак, он выбрал отличное место для укрытия, опираясь на свой солдатский опыт, и теперь еще раз поздравил себя с этим, откинувшись спиной на башню и закуривая сигарку.

«Ну вот, – думал он. – И как же нам драться против роты легких танков, не имея ни артиллерии, ни минных полей, ни бронебойных снарядов? – Он стал прикидывать разнообразные варианты, пытаясь решить эту проблему. Пару часов спустя он решил, что способы ее решения у них имеются, но все они зависят от того, выйдут ли танки на нужное место, с нужного направления и в нужное время. – А это, конечно, уже совсем другой коленкор. – И продолжил свои размышления. Еще час спустя он уже знал, что есть один-единственный способ заставить итальянскую танковую роту способствовать собственному уничтожению. – Старая добрая история про ослика и морковку, – подумал он. – Стало быть, все, что нам требуется, это морковка». И он невольно бросил взгляд вниз, где свернувшись клубочком спал Джейк. Он ни разу не пошевелился за все эти долгие часы, лишь негромкое посапывание указывало, что он еще жив. Гарет почувствовал укол раздражения, что Джейку выпала возможность наслаждаться ничем не потревоженным сном.

Жар давил с неослабевающей силой, прижимая к земле и как молотом стуча по голове. Пот высыхал на коже почти мгновенно, едва успев выступить, оставлял после себя тончайший слой кристалликов соли. Гарету пришлось прищурить глаза, осматривая горизонт в бинокль.

Солнечное сияние и миражи затрудняли ему обзор, закрывая даже близкие горы дрожащими ширмами горячего воздуха, который казался плотным как вода, клубился и закручивался спиралями в вибрирующие колонны и едва движущиеся водовороты.

Гарет проморгался, стряхнул со лба капельки пота и глянул на часы. До смены Джейка оставался еще целый час, и он даже подумал, не перевести ли часы вперед. Ему было чрезвычайно неприятно и неудобно торчать тут на солнце, сидя на корпусе броневика, и он снова посмотрел на спящего товарища.

И в тот же момент уловил какой-то странный звук, возникший в перегретом, плотном воздухе, скорее намек на звук, едва слышный, как жужжание пчелы. Направление, откуда он исходил, определить было невозможно, и Гарет сосредоточился и напрягся, стараясь понять, что это такое. Сложная конфигурация местности и перегретый воздух, искажающий перспективу и исходящие оттуда звуки, сыграли с ним злую шутку. Но звук внезапно резко усилился и превратился в гудящий рев и гулкий топот, от которого у него забилось сердце.

Гарет повернул бинокль к востоку; звук, кажется, исходил оттуда, со стороны горизонта, и теперь почти напоминал рев бушующего прибоя.

Потом крутящиеся и клубящиеся миражи на секунду разошлись в стороны, дав ему возможность рассмотреть огромный темный силуэт, гротескное чудовище, возвышающееся на четырех ногах, напоминающих ходули, и высотой с двухэтажный дом. Но тут мираж исчез так же внезапно, как появился, и Гарет еще долго моргал в полном недоумении, не понимая, что он видел, и поэтому здорово обеспокоившись. А гудящий рев уже заполнил все пространство над равниной.