И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ) - Коханова Юлия

Он закрыл глаза, погружаясь в осознание: переехали. Все-таки переехали. Все, что вокруг – это его, Льюис дом. Две спальни, гостиная, балкон и кухня с газовой плитой. Личное, мать его, владение, в котором Льюис может делать все, что захочет. Ну, то есть, не сам, конечно, вместе с Деллой – но все-таки. Как угодно. Что угодно. Когда угодно.

Его собственность, его ответственность. И никакой подстраховки. Здесь нет папы, который подскажет, поможет, а если не получается – все сделает сам. Нет старшего по званию, который отдаст приказ, отсекая все варианты, кроме одного – неизбежного, а значит, правильного.

Льюис нахмурился.

На кухне нет мебели – нужно покупать. Бытовая техника. Надо прикинуть, что нужно сейчас и позарез, а без чего можно пока обойтись. Купить телевизор. Подключить кабельное. Бойлер заикается, горячая вода с перерывами идет – разобрать, посмотреть, в чем проблема. Заедает оконную створку во второй спальне. Починить. Закрепить на стене когтеточку, пока кошка мебель не начала драть. Прочистить в ванне слив – вода медленно уходит.

Делла погладила Льюиса по загривку легким, щекотным движением, от которого волосы вставали дыбом.

- Чего притих?

- Надо список дел составить. Не знаю, за что хвататься.

- Засор я почистить могу.

- Делл…

- А я ночью! Все же спать будут – ну что страшного, если техника на пару минут сбойнет?

- Ага. Мобильники сбойнут – с выставленными будильниками. Делл, очень тебя прошу – давай без инициативных решений, ладно? У меня и так мозги кипят. Если еще и тебя надо будет отслеживать – ебнусь как пить дать.

- Хорошо, - подозрительно легко согласилась Делла. – Тебе виднее.

Согласно угукнув, Льюис повернул голову, подставляя под ласку ухо и шею. Делла гладила его, вырисовывая на коже замысловатые узоры, невесомо прикасалась к векам и бровям, очерчивала ногтем контур подбородка. Теплая, всеохватывающая нежность поднималась в Льюисе, наполняя его, как вода – колодец. Нежность плескалась внутри, перехватывала горло и требовала выхода. Перевернувшись, Льюис ткнулся губами в теплый бок. В живот. В бедро.

- Эй, ты чего? Мы же устали.

- Не хочешь? – поднял глаза на Деллу Льюис.

- Хочу. А двигаться – не хочу.

- И не придется, - Льюис сполз пониже, провел языком по выступающей тазовой косточке. – Только я предупреждаю сразу: не ржать. И подсказывать в процессе. Это дебют.

Мягко надавив руками, Льюис заставил Деллу раскрыться, пристроился у нее между ног и прижался губами к внутренней поверхности бедра. Кожа у Деллы была нежная, как пузико у котенка, и горячая, как прогретая солнцем трава. Льюис знал это и раньше – ощущал пальцами, руками, бедрами – но сейчас все было иначе. Медленным, осторожным движением он провел языком влажную полосу, и Делла вздрогнула.

Хорошо.

Льюис целовал, прикусывал и лизал, приближаясь к точке Х, и бдительно наблюдал за реакцией. В порнухе девушки извивались и стонали, как перевозбужденные кошки, но Делла только шумно дышала, бессмысленно и бесцельно поглаживая матрас. Так и должно быть – или Льюис плохо старается?

Отважившись, он медленно, влажно лизнул клитор, и Делла вскрикнула, вскинув бедра навстречу.

Ага!

Льюис повторил движение снова и снова, описал языком круг, приник губами там, где сходятся в точку горячие влажные складки. На вкус Делла была… Деллой. Чуть терпкая, солоноватая, пахнущая тем самым, единственным в мире правильным запахом. И никакой, блядь, рыбы. Пацаны, вы напиздели.

От мягких поглаживаний Льюис перешел к более интенсивным и, подчиняясь мгновенному наитию, втянул клитор в рот так же, как Делла втягивала его член. Ответом ему был тихий, приглушенный вскрик и судорожное сокращение мышц.

Ага-ага!

Льюис не мог оторваться, не мог посмотреть, что происходит с Деллой, и это было пиздец как неудобно. Как будто впервые М-4 с закрытыми глазами собираешь. Но старательность – мать успеха, и Льюис удвоил усилия. Он нежно посасывал клитор, давал Делле время на передышку, описывая языком круги, и снова сосал, лизал и сосал. Челюсть начала ныть, шея затекла, а напряженный член упирался в матрас, колючий и жесткий, как пиздец. Но Делла стонала и вскрикивала, хватала его за волосы беспорядочными, отчаянными движениями, как утопающий хватается за случайно подвернувшийся кусок пенопласта – и ради такого Льюис готов был терпеть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Скользнув языком ниже, он погладил пульсирующие края влагалища и скользнул внутрь.

- АУ БЛЯДЬ! – выгнулась дугой Делла, чуть не вломив ему пяткой по уху. – Льюис!

- Угум, - ответил он и повторил маневр. И еще раз. И еще. Делла вскрикивала в голос и цеплялась за матрас так, что чехол трещал.

- О, Мерлин, мать твою, Льюис! Пожалуйста!

Ну, если леди просит…

В порнухе мужики подлизывали телкам с таким энтузиазмом, будто собирались выгрызть у них вагину, но сейчас это казалось совершенно неправильным. И все-таки надо было что-то добавить. Например, пальцы. Перепачканный в слюне и смазке по уши, Льюис приподнялся повыше и перенес вес на локоть, освободив вторую руку. Ритмично облизывая клитор, он сунул в Деллу два пальца, сосредоточив усилия там, где на картинке располагалась точка G. По мнению большинства экспертов, несуществующая, – но Делла взвыла и врезала кулаками по многострадальному матрасу. Льюис синхронизировал движения: трахал пальцами и ласкал языком, будто толкал качели – циклично и равномерно. Делла вцепилась ему в волосы, задавая ритм, и это было до странного приятно – и очень удобно. Подчиняясь коротким судорожным рывкам, Льюис ускорился, вгоняя пальцы глубоко и жестко. Челюсть болела, язык онемел, плечо затекло так, что ощущалось холодной каменной глыбой – но какая, нахер, разница?

Делла закричала, судорожно сжалась вокруг его пальцев, застыла и обмякла, безвольно раскинув ноги. Коротко поцеловав ее напоследок, Льюис поднялся на колени, додрочил себе в несколько движений и кончил, забрызгав спермой живот и бедра.

- Ой, бля, - обозрел он масштаб разрушений. Под Деллой – пятно смазки, там, где член терся о чехол – размазанные следы предэякулята, и вишенкой на коктейле – сперма. – Матрасу хана.

- Скорджифай, - вяло шевельнула пальцами Делла. Пятна исчезли.

- Делл!

- Даже не начинай. Тут магии пол чайных ложки, никто и не почувствовал. Ложись, - похлопала по подушке Делла, и Льюис, утратив и без того невеликий запал, сполз на кровать. Матрас без простыни был слишком гладким, через наволочку пробивалось острое перо, а одеяло почему-то воняло кошачьим кормом. Но Льюису было похер. Подтянув поближе Деллу, он уперся подбородком в растрепанную макушку, закрыл глаза и сразу же полетел в сон – как с вышки в голубую прохладную воду.

За дверью возмущенно бубнила изгнанная из спальни Мелочь.

В кабинет Делла влетела первой – яркая, энергичная и шумная, как стая щеглов. Сунув в руки Манкелю стакан кофе и булочку, она уселась на стол, жизнерадостно болтая ногами. Льюис воспользовался более традиционным методом – и сел на стул, с облегчением откинувшись на спинку. Чертов крестец опять ломило, как будто по заднице монтировкой переебали.

- Ну что, как вчерашний допрос? – откусила от своей булки Делла.

- Никак, - дернул перекошенным ртом Манкель.

- Что, не раскололся?

- Нет. Не успел я разговор начать, пришли авроры и затребовали задержанного себе вместе со всем барахлом, включая амулет. Как подозреваемого по торговле нерегестрированными палочками.

- И ты отдал? – удивился Льюис. Манкель не производил впечатление уступчивого человека.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Приказ за подписью начальника департамента – отличный аргумент в споре, - снова дернул ртом Манкель. – Конечно, отдал.

- Так давай сейчас заберем, - предложила Делла. Она уже сожрала половину булки и была готова к великим свершениям. – Пошли к аврорам!

- К аврорам уже бессмысленно. Надо в морг идти.

- В смысле? – подавился кофе Льюис. – Мы его что, насмерть пришибли?