И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ) - Коханова Юлия

- Упс, - сунулся в кастрюлю Льюис. – Сочувствую.

Проглотив комментарии о том, куда он может засунуть свое сочувствие, Делла сунула кастрюлю в мойку и включила воду.

- Расстроилась?

- Нет, радуюсь, - Делла с ненавистью уставилась на всплывшие кружочки морковки.

Льюис обнял ее сзади и поцеловал в макушку. Развернувшись, Делла уткнулась лбом в твердое плечо.

- Нихрена у меня не получилось. На пять минут отвлеклась – и все, пиздец.

- Не парься. Съедим. Так даже вкуснее – дымком пахнет, - Льюис стиснул ее прижимая к себе покрепче. – Жалеешь, что переехала?

- Нет. Просто бесит. Как будто скатилась на пару ступенек вниз по эволюционной лестнице.

- Ничего, поднимешься, - чмокнул ее в нос Льюис. – В крайнем случае подсажу. Хватит над кастрюлькой причитать, давай лучше пожрем. В коробке с пылесосом я притащил два пива!

- Подай крестовую отвертку.

Стоящий на подоконнике Льюис протянул руку, и Делла вложила в нее граненую рукоять. Сжав губы и напряженно прищурившись, Льюис начал что-то выкручивать.

- Лови.

В подставленные ладони упал один болт, другой, третий. Уронив, наконец, четвертый, Льюис подпер покосившуюся фрамугу плечом.

- Стамеску дай.

- А что это? – склонилась над ящиком Делла. Из креплений торчали хреновины с разнообразными жалами – и хоть бы одна подписана была.

- Длинная, прямоугольная, острая, - объяснил Льюис, переступая на подоконнике и поудобнее перехватывая деревянную раму. – Черт, у меня сейчас спина переломится.

Делла провела пальцем вдоль частокола металлических хреновин и потянула ту, что больше всего подходила под описание.

- Оно?

- Да. И молоток давай.

- Слава Мерлину, хоть это я знаю!

Сунув в сомкнувшиеся пальцы молоток, Делла уселась на пол, блаженно вытянув ноги. Бездарное стояние над плитой оказалось делом неожиданно утомительными.

- Слушай, я вот чего подумала. О задержании знали только мы – даже Петер Конфорту увидел тогда, когда мы его в кабинет доставили. Так?

- Так. И что? - Льюис прижал стамеску к дереву, примерился и саданул по ней молотком. Тонкая золотая стружка, плавно вращаясь, опустилась на пол и заскользила, подхваченная сквозняком. Заинтригованная Мелочь, напружинившись, поползла к ней, широко распахнув глаза и оттопырив пуховую задницу.

- Когда мы вели Конфорту по коридорам, то никого не встретили. В кабинет к нам авроры не заглядывали, по громковещателю не связывались.

- Ты к чему клонишь? – обдолбав раму до нужного уровня, Льюис, прижав большим пальцем наждачку, короткими резкими движениями зашлифовывал дерево.

- Если авроры не знали, что мы взяли Конфорту, то почему за ним пришли?

- Точно… - оторвавшись от шлифовки, Льюис посмотрел на Деллу сверху вниз озадаченным взглядом. – Конфорта у авроров по другому делу проходил – как они его увязали с безымянным продавцом амулетов?

- И это тоже хороший вопрос.

За спиной у Льюиса садилось солнце, и закатное пламя вспыхнуло в отрастающих волосах кровавым нимбом.

- Авроры отслеживали наше дело? – обдумав варианты, предположил Льюис.

- Каким образом? По разговору с продавщицей мы не отчитывались, по задержанию сегодня доклады написали. Я бы, скорее, предположила, что ситуацию отслеживал изготовитель амулетов или кто-то из их компании. Ну подумай: о задержании знали мы, Конфорта, продавщица и случайные свидетели на улице. Мы ничего не говорили. Конфорта тоже. Значит, или продавщица, или свидетели.

- Не может быть. Она действительно испугалась, когда я про сибирскую язву наплел.

- Фигня. Могла и сыграть. Но есть другой аргумент: зачем ей играть испуг и сдавать продавца, если можно было просто не сдавать – и что бы мы с этим сделали?

- Конфорта остался бы на свободе, значит, не было бы самоубийства, - продолжил мысль Льюис. – А точку реализации можно сменить – отнесли бы амулеты в любую другую лавку. А может, это все специально, чтобы Конфорту убрать? Нет, херня. Долбанули бы камнем по голове и в Гудзон сбросили.

- Именно, - согласно качнула головой Делла. – Осмысленная цепочка получается только при условии, что наблюдатель был на улице и просмотрел наше фрик-шоу от начала и до конца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- И как об этом узнали авроры? – Льюис нахмурился, потеряв нить рассуждений. – Взяли сообщника по другому делу?

- Ты ж моя сладкая кися, - умилилась Делла. – Слово «коррупция» тебе о чем-то говорит?

- Да ну… - морщины на лбу у Льюиса стали еще глубже. – Ну нет… Ты что, хочешь сказать, что… Хотя… Ну да! Наблюдатель видит, как мы свинчиваем Конфорту, звонит аврорам – ладно, я знаю, не звонит, какая нахер разница! – связывается с аврорами и просит о помощи. У нас забирают подозреваемого, уводят – а потом… Что, убивают, что ли?

- Может и убивают. А может, оставляют подозреваемого в одиночестве именно потому, что уверены: бояться нечего, все свои. Самая очевидная причина, по которой у нас могли забрать Конфорту – чтобы проинструктировать его, что говорить на допросах. У нас же на руках только амулет был, и всерьез мы его ковырять не собирались. Если бы Конфорте подсказали линию защиты, он бы отбрехался влегкую: нашел коробку, решил продать, понятия не имею, в чем там проблема. Вот только он почему-то захерачил себя стулом в глаз и насмерть помер. Понятия не имею, что там произошло, вообще никакого смысла не вижу. Но я эту мысль кручу и так, и сяк – и все равно упираюсь в допущение, что кто-то из авроров общался с изготовителями амулетов и взаимодействовал с ними.

Чем дольше Льюис слушал Деллу, тем мрачнее у него становилось лицо.

- А знаешь, вполне возможно. Может, авроры не знали деталей – но они точно играли не в нашей команде. Забить хер на правосудие – очень в духе нью-йоркской полиции.

Раздраженным пинком он сшиб с подоконника стружки. Вдохновленная неожиданным спецэффектом Мелочь хлестнула себя по бокам хвостом и с боевым кличем сиганула в невесомые золотые спирали, разметав их по всей комнате.

- Гандоны, - резюмировал Льюис. – Подай, пожалуйста, болты.

Делла, отплевываясь от щепок, встала.

- Держи.

Наклонившись, Льюис взял с ладони болт, как белка – орешек. Делла проводила взглядом его руку, покрытую прозрачной древесной пылью.

- А почему треугольник?

- Что? – впал в ступор от смены темы Льюис.

- Я про татушку на запястье. Почему именно треугольник?

- Дурак потому что, - задвинув в разъем болт, Льюис начал ввинчивать его ровными плавными движениями, чем-то напоминающими петтинг. – В десятом классе решили с пацанами татухи набить. Подростковый протест, все дела. Майки орла наколол на плече, моей храбрости только на треугольник хватило, а Билли вообще передумал. Правило сделал, между прочим. Но я тоже дешево отделался – потому что майков орел больше всего походил на беременную чайку с итальянским профилем.

- Монохромный треугольник размером с ноготь. В десятом классе, - фыркнула Делла. – Охуеть ты протестная натура.

- Эй, леди, полегче! Я еще и уши проколол! – оскорбился Льюис, загоняя в дерево последний болт. – Я охрененно крутой чувак был!

- Да и сейчас ничего. Неплохо сохранился для своего возраста, - ухмыльнулась Делла, и Льюис швырнул в нее стружку. – Татухи больно бить?

- Смотря где. Но вообще-то да, неприятно. А тебе зачем?

- Да так. Думаю: может, шрамы на ребрах чем-нибудь красивым забить? А то хожу, как женская версия Франкенштейна.

- Долбанулась? - поморщившись, Льюис уселся на подоконник и потер кулаком спину. – Ох, мать твою… Болит, сука.

- Почему долбанулась?

- Потому что нечего там забивать. Белые полосы и немного рельефа – через год само рассосется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Ты еще скажи, что тебе так больше нравится.

- И скажу! – спрыгнув на пол, Льюис подхватил Деллу на руки и посадил на согретое место. – Очень даже нравится.

Задрав футболку, он погладил тонкие белесые рубцы кончиками пальцев. Делла вздрогнула. Коротко ухмыльнувшись, Льюис наклонился и повторил маршрут кончиком языка.