Крепкие мужчины - Элизабет Гилберт

– Вы женаты? – спросила Рут у Чаки в тот момент, когда он лизнул шею Китти.

Чаки отлепился от Китти, потряс кулаком и сказал:

– Меня звать Кларенс Генри Стрэчэн, и я женат!

– Можно мне чего-нибудь выпить? – учтиво осведомилась дородная дама.

– А я тут на что? Бармен к вашим услугам! – гаркнул Чаки Стрэчэн, и пустился в пляс с Китти, топая подметками по дощатому настилу под тентом.

Сам обряд венчания Рут не слишком заинтересовал. Она почти не наблюдала за церемонией, почти не обращала внимания на происходящее. Ее поразили размеры двора отца Дотти, поразил его чудесный сад. У этих Вишнеллов определенно водились денежки. Рут привыкла к свадьбам на Форт-Найлзе, куда гости приносили с собой запеканки, кастрюли с бобами и пироги. После свадьбы начинали разбирать посуду. «Это чей поднос?» «А кофеварка чья?»

Свадьба Дотти Вишнелл и Чарли Бердена, с другой стороны, обслуживалась специалистом с материка. А также, как обещал пастор Вишнелл, присутствовал профессиональный фотограф. Невеста была в белом, и некоторые из гостей, которые побывали на первой свадьбе Дотти, говорили, что платье еще красивее прежнего. Чарли Берден, крепкий, приземистый мужчина с красным носом пьяницы и подозрительным взглядом, выглядел не самым счастливым женихом. Похоже, ему было тоскливо торчать на глазах у всех и произносить казенные слова. Дочурка Дотти, Кэнди, исполнявшая роль подружки невесты, расплакалась, а когда мать попыталась ее успокоить, свирепо крикнула: «Да не плачу я!» Пастор Вишнелл произносил нескончаемую речь о долге и вознаграждениях.

А когда с церемонией было покончено, Рут напилась. А когда напилась, стала танцевать. Она танцевала с Китти Поммерой и с миссис Поммерой, и с женихом. Она танцевала с Чаки Стрэчэном, барменом, и с двумя красивыми молодыми людьми в коричневых брюках, которые, как она выяснила позднее, были летними туристами. Летние туристы на островной свадьбе! Представить только! Она танцевала с обоими этими парнями несколько раз, и у нее было такое чувство, что она как-то над ними подшучивала, хотя потом не могла вспомнить, что она им говорила. Она отпустила по их адресу множество насмешливых замечаний, но, похоже, эти шутки до них не дошли. Она потанцевала даже с Кэлом Кули, когда тот ее пригласил. Оркестр исполнял музыку кантри.

– Оркестр здешний? – спросила Рут у Кэла, а он ответил, что музыкантов доставили на катере Бэйба Вишнелла.

– Здорово играют, – сказала Рут. Почему-то она позволила Кэлу Кули танцевать с ней, что называется впритирку. – Жалко, что я ни на чем не умею играть. Хотелось бы выучиться играть на скрипке. Я даже петь не умею. И ни на чем не играю. Я даже с радиоприемником обращаюсь не очень. Вам весело, Кэл?

– Мне было бы куда веселее, если бы ты скользила по моей ноге вверх и вниз, как по намазанному жиром шесту.

Рут расхохоталась.

– Ты отлично выглядишь, – сказал Кэл. – Тебе бы надо почаще наряжаться в розовое.

– Мне надо почаще наряжаться в розовое? Я же в желтом.

– Я сказал, что тебе надо выпивать почаще. Мне нравится, какая ты. Такая мягкая, податливая.

– Стоит еще поддать? – невинно осведомилась Рут, сделав вид, что не поняла.

Кэл понюхал ее волосы. Рут позволила ему это. Она догадывалась, что он нюхает ее волосы, потому что слышала его сопение и чувствовала его дыхание у себя на макушке. Он прижался к ее бедру, и она почувствовала его эрекцию. Она и это ему позволила. «Какого черта?» – подумала она. Он все теснее прижимал ее к себе. Он ее медленно покачивал. Он держал руки у нее на пояснице. Она и это ему позволила. «Какого черта?» – продолжала думать она. Это был старина Кэл Кули, но это было так приятно. Он поцеловал ее в макушку, и вдруг она словно бы очнулась. Это был Кэл Кули!

– О господи! Мне надо пописать, – пробормотала Рут и отстранилась от Кэла, а это было нелегко, потому что он стал ее удерживать.

Что она, с ума сошла? Танцевать с Кэлом Кули? Господи Иисусе. Она протолкалась между танцующими и вышла из-под навеса во двор, и пошла по улице, и шла и шла, пока улица не закончилась и не начался лес. Она зашла за дерево, подняла платье, присела и пописала на плоский камень, гордо поздравив себя с тем, что не забрызгала ноги. Она не могла поверить, что чувствовала прикосновение пениса Кэла Кули – пусть даже еле заметное. Это было отвратительно. Она заключила с собой договор: делать до конца жизни все, что только будет в ее силах, чтобы забыть об этом.

Выйдя из леса, Рут повернула не в ту сторону и оказалась на улице с названием Фернэс-стрит. «У них тут даже есть таблички с названиями улиц?» – удивилась она. Как и все остальные улицы на Корн-Хейвене, эта не была асфальтирована. В сумерках Рут подошла к маленькому белому дому с крыльцом. На крыльце сидела старушка во фланелевой рубашке и держала в руках крошечную желтую птичку. Рут еле держалась на ногах. Она пристально посмотрела на птичку и на старушку.

– Я ищу дом Бэйба Вишнелла, – сказала Рут, пошатываясь. – Не скажете, где это? Кажется, я заблудилась.

– Я уже много лет ухаживаю за больным мужем, – сказала старушка. – И память у меня уже не та.

– Как себя чувствует ваш муж, мэм?

– Неважно, душенька.

– Он сильно болен?

– Он умер.

– Ой! – Рут почесала лодыжку. В лесу ее укусил комар. – Вы знаете, где дом Бэйба Вишнелла? Я там на свадьбе.

– Кажется, это на соседней улице. После дома, где зелень. Поверни налево, – сказала старушка. – Давненько я там не бывала.

– Дом, где зелень? У вас на острове, что же, оранжерея есть?

– Ох, это вряд ли, детонька.

Рут на миг смутилась, но почти сразу поняла, что имела в виду старушка.

– Вы хотели сказать, что мне нужно повернуть налево после зеленого дома? Покрашенного в зеленый цвет?

– Да, пожалуй. Только память у меня уже не та.

– Что вы! По-моему, у вас с памятью все в порядке.

– Какая же ты милая. А у кого свадьба?

– У дочери Бэйба Вишнелла.

– У этой малышки?

– Наверное. Простите, мэм, это у вас утенок?

– Цыпленок, душенька. Такой мягонький.

Старушка улыбнулась Рут, которая улыбнулась в ответ.

– Ну, спасибо за помощь, – сказала она и пошла по улице к зеленому дому. Вскоре она нашла дорогу к дому Бэйба Вишнелла.

Как только она вошла под навес, чьи-то горячие и сухие пальцы сжали ее руку.

– Эй! – возмутилась Рут.

Это был Кэл Кули.

– Мистер Эллис хочет тебя видеть, – сказал он.

Рут и рта раскрыть не успела, Кэл уже вел ее к мистеру Эллису. Она успела забыть о том, что тот должен был приехать на свадьбу. Но вскоре она увидела его. Старик сидел в инвалидном кресле. Он улыбнулся ей. Рут, которая в последнее время только и делала, что улыбалась, улыбнулась в ответ. Господи, какой же он был худой. Наверное, он весил сто десять фунтов, а ведь когда-то был высоким и сильным мужчиной. Его лысая голова походила на желтый шар, отполированный, как набалдашник старой трости. У него не было бровей. На нем был старинный черный костюм с серебряными пуговицами. Рут была, по обыкновению, потрясена тем, как сильно он состарился по сравнению со своей сестрой, мисс Верой. Она обожала представляться дряхлой, но на самом деле была еще очень крепка. Мисс Вера была маленькой и хрупкой, но при этом сил у нее еще хватало. А ее брат действительно был дряхлым и легким, как перышко. Когда Рут его увидела весной, она не поверила, что он смог перенести путешествие на Форт-Найлз из Конкорда. А теперь она не могла поверить, что он смог проделать путь с Форт-Найлза на Корн-Хейвен ради этой свадьбы. Ему было девяносто четыре года.