Двери во Тьме - Андрей Круз

Ладно, это уже не принципиально, мне туда все равно ходу нет.

Разговор шел, но борщ я все же успел доесть, и даже не холодным. Что надо был борщ — вершина мастерства, иначе и не скажешь.

— То есть ты твердо уверен, что мы на разводку повелись? — уточнил Болотов.

— Девять из десяти, — прикинул я вероятности. — Записи исчезли с Серых, да и не уверен я, что с этими проходами все просто, даже с инструкцией. «Возьмите ключ на двенадцать, прилагаемый к комплекту деталей, и затяните болт на боковой стенке…» — такого там не будет, я уверен. Очень может быть, что проход вообще в одну сторону, и проверить никогда не получится, куда он ведет. А может, что-то еще. Я бы на вашем месте пока на это дело особых надежд не возлагал. Денег поднять на нем, как мне кажется, не получится.

— Ну в этом бы все же лучше убедиться, — буркнул Егор.

— Лучше. Но пока и этого сделать не получится.

— А что получится? — уточнил Болотов.

— У нас искать дальше получится, — сказал я. — Документы Серых искать. А вы иногда нам помогайте. Материально и технически, в разумных пределах.

— В каких? — предпочел уточнить Егор.

— Небольших, деньги у нас и так есть, — сразу отказался я от роли просителя. — Может, транспорт какой-нибудь понадобится — водный, например. Может, просто люди в помощь. Может, еще что-то, сейчас не знаю. Достать что-то, чего у нас нет и сами добыть не можем. Не больше, я в долги лезть не хочу.

— Но взамен мы эксклюзивное право на результаты получаем? — спросил он.

— Пока между собой не определитесь, кто за главного и с кем мы общаемся, — нет, — ответил я, положив ложку в опустевшую тарелку. — Вас двое, а мне потом непонятки мешать будут.

— Понятно, — кивнул Болотов. — Это мы решим. И если решим, то…

— Скажем так: мы склонны договориться и начать постоянное сотрудничество, — опять увильнул я от прямого ответа. — Но для этого нам нужен четкий расклад от вас: кто с нами общается, кого мы информируем об успехах и неуспехах — в общем, вся организация работы.

— Хорошо, — вздохнул Болотов. — Мы с Егором это дело обкашляем, затем к разговору вернемся. Завтра.

— Завтра, — кивнул я.

— Наташа, солнышко, — повернулся Болотов к дочери, — скажи, пусть горячее подают. А я разолью покуда — можно еще по чуть-чуть, теперь уже не повредит.

С этими словами он взялся за бутылку.

Обед затянулся часа на четыре: хозяином Болотов действительно оказался гостеприимным. Провалились они с дочерью в Отстойник давно, лет восемь назад, оказавшись в темноте на складе его фирмы, торговавшей спортивной обувью. Здесь тоже не растерялись и, оказавшись одними из первых, сумели занять ступеньку повыше.

Обратно Болотов не собирался — ему и тут неплохо было, равно как и его дочери; и продолжительность жизни в десять раз большая его очень даже привлекала. «Мне бы уже к шестидесяти было, а так как провалился, так и до сих пор себя чувствую», — объяснял он. Но вот возможность иметь путь отступления все же бы ему пригодилась, как он думал. «Тьма ведь напирает малость, да и кто его знает, как оно дальше пойдет?» — запасной аэродром он хотел иметь, что и разумно, в общем-то.

У Егора мотивация была вроде бы сходная, но думаю, что он просто не откровенничал. Мне показалось, что он поглупее Болотова, жаднее и злее, так что он еще и на какой-то доход рассчитывает. Ну да и ладно, какая бы ни была, а сотрудничать с ними придется. Жаль, реально жаль, что Углегорск для нас закрыт, — все было бы проще, но мы своего дела не бросим, а защита нам теперь тоже нужна. Десять трупов за одну ночь — есть причина нас в расход списать, как мне кажется.

Объелись. Реально объелись, когда в гостиницу вернулись, Сергей нас завез — я уже дышал еле-еле, даже водка в организме растворилась бесследно, не вызвав никакого опьянения. Обожрался даже, это слово куда точнее определяет мое состояние. Кормили у Болотова очень вкусно, давно так не ел, и потчевал он гостей активно, так что когда Федька по прибытии в гостиницу собрался куда-то еще идти куролесить, у нас на такое сил не было.

— Я — спать, — сказала Настя. — У меня нервы и обжорство, пусть я стану толстой, но я — спать. А ты?

— Да и я, пожалуй, — постучав себя по вздутому брюху, сказал я.

Но хочешь насмешить бога — расскажи ему о своих планах. Едва в номер вошел и дубленку на вешалке разместил, в дверь постучали. Я приоткрыл на цепочке, держа правую руку на кобуре с кольтом, и увидел знакомого дежурного.

— Вас там люди спрашивают, в ресторане сидят, — сказал он.

— Что за люди?

Он протянул мне записку, свернутую конвертиком и запечатанную. Открыв ее, я прочитал написанные карандашом слова: «Владимир Васильевич, прошу встретиться со мной как можно быстрее. Все на деле не так, как выглядит, вам не надо меня опасаться. Жду в ресторане. Искренне ваш, проф. В. Милославский».

Я кивнул, сказал дежурному:

— Приду сейчас.

Дверь закрылась. Из ванной выглянула Настя, спросила:

— Что там?

— Милославский общения жаждет. Сюда приехал, в ресторане сидит.

Она кивнула с таким видом, словно именно этого и ожидала, сказала, вновь натягивая свитер:

— А пошли поговорим.

И проверила, есть ли патрон в стволе ее парабеллума. Ну и я тогда кольт проверил.

Милославский сумел удивить. Он был не один. Вместе с ним за столиком сидели Иван, что было еще вполне понятно, и Тенго Абуладзе, что уже ни в какие ворота не лезло. Они сидели, судя по количеству пустых тарелок, достаточно давно.

— Присоединитесь к трапезе? — поднялся навстречу Милославский.

— Спасибо, мы сыты, — ответил я. — Действительно сыты — мы прямо с другого обеда, так что не подумайте, что мы манерничаем.

— А я и не думаю, — сказал профессор, усаживаясь обратно. — Выпьете?

— Выпьем, — уверенно сказал я, скосив глаза на Настю, но она вроде бы тоже кивнула.

Пожал руку Ивану, Тенго, затем уставился на Милославского, ожидая продолжения разговора.

— Я позволю себе предположить, — заговорил Милославский, после того как жестом попросил буфетчицу подать бутылку водки на клюкве — того, что они пили до нашего прихода, — что вы решили, что за ночным нападением на вашу квартиру стою я?

— Примерно так, — кивнул я, не видя смысла что-то скрывать. — Сейчас меньше уверен.

— И это стало следствием нашего несколько резкого разговора на Ферме? — задал он следующий вопрос.

— В какой-то степени, — вновь кивнул я.

— Я здесь ни при чем, — сказал Милославский. — Вообще. Просто я ожидал чего-то подобного и пытался в меру своих возможностей вас прикрыть. Почему и требовал, чтобы вы остались на Ферме.