Том 2. «Проблемы творчества Достоевского», 1929. Статьи о Л.Толстом, 1929. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922–1927 - Михаил Бахтин

И смерть — неприятное недоумение. Символ смерти — черви; и этот символ сдвигает все обычные тона belle dame sans merci{265}.

Мотив недоумения переносится и на пейзаж. Ярких пейзажей у Анненского нет, и даны они в минорных тонах. По характеру пейзаж сродни предмету: он обходится без человека, в себе заключает настроение.

Итак, основная тема поэзии Анненского — недостижимость, недоумение, символ запертой или в пустоту открытой двери{266}. Никаких четких образов, рифм, созвучий здесь быть не может, потому что все дело — в ассоциациях. Ассоциативная поэзия требует зыбкости, незавершенности и звуковых, и логических образов. Поэзия Анненского может показаться однообразной, но на самом деле в ней заключено большое богатство тонкостей и нюансов.

Анненский принадлежал к людям, развивавшим идею третьего Возрождения — славянского{267}. Поэтому он очень близко изучил античную литературу и работал в этой области. Кроме прекрасных переводов Еврипида Анненский писал и оригинальные трагедии. Но его трагедии лишь стилизация античных, и они весьма недостаточны.

Самые интересные статьи этого сборника — «Проблема гоголевского юмора» и «Виньетка на серой бумаге». Они написаны в стиле Гоголя и Достоевского; на первый план в них выдвигаются те моменты, которые Анненскому кажутся самыми важными у этих писателей. Это — типичная импрессионистическая критика, и она очень интересна.

Анненский оказал влияние на Гумилева, вообще на акмеистов, на своего сына Кривича, который пишет под Анненского; но стихи последнего очень разбавлены и слабы. Поэзия Анненского так своеобразна, что ей можно только подражать, как это делает Кривич, но учиться у него нельзя. Поэтому школы он не создал.

Владимир Соловьев

Владимир Соловьев более философ, чем поэт. Он писал философско-богословские статьи, статьи, посвященные вопросам этики, эстетики и критики.

Первое произведение Соловьева — «Критика отвлеченных начал». Отвлеченное начало — это часть, оторвавшаяся от единства и претендующая быть самостоятельной. Как видно, здесь есть связь с Михайловским, но в отличие от последнего он мыслил это единство как метафизическое начало.

Основная эстетическая статья Соловьева — «Речь о Достоевском». О Достоевском в ней сказано очень мало, но выражены эстетические взгляды самого Соловьева. Они оказали большое влияние на Брюсова, Сологуба, Блока. Критические статьи Соловьева очень интересны. Особенно блестящи статьи, посвященные Лермонтову, Тютчеву, Ал. Толстому{268}.

Вл. Соловьев, хотя он написал несколько замечательных стихотворений, в сущности дилетант. Слишком много времени он поэзии не уделял. Он был философом-богословом, а как поэт — любителем. Любительство сказалось на формальных приемах, которые у него довольно слабы. Вообще черты дилетантизма, плохого, недоделанного мастерства в поэзии Соловьева очень явны. Но в ней — необычайная глубина философско-шеллингианского типа; философско-интуитивная мысль глубже, чем у Тютчева, но в формальную сторону он не внес ничего нового{269}.

Основная тема поэзии Соловьева — тема таинственной, прекрасной возлюбленной, тема вечной женственности. Его так и называют философом Софии — премудрости божьей.

По мысли Соловьева в основе жизни лежат два начала. Одно — мужское — Логос: сила движения, сила дела, сила энергии. Логос должен иметь материю, на которую он сможет воздействовать. Эта материя есть София — женское, пассивно-интуитивное начало, душа мира. Мужское начало воплощает Христос, женское — наиболее глубоко воплощает Богоматерь. Но они могут перевоплощаться и в другие образы. Логос может быть или чисто добрым или чисто злым. София же индифферентна, заключает в себе все семена, двойственна по существу своему. Поскольку ею овладевает добрый Логос — она добра, поскольку злой — зла. Отсюда задача истории мира сделать Софию доброй. София двоится: то она является светлой, очищающей, то злой; и злая даже преобладает. И у Блока в Фаине, Валентине, Кармен злая сторона выступает на первый план. Итак, основной темой поэзии Вл. Соловьева являются образы воплощения Софии, ее двойственности.

Поэзия Вл. Соловьева типично романтическая. Но, хотя он романтик, в его поэзии много новых черт, которых романтики были лишены. Поэтому его обычно называют неоромантиком. Предшественниками Соловьева, оказавшими большое влияние на его поэзию, являются Тютчев и Фет. Но в то же время он очень тесно связан с символистами, хотя смотрел на них очень резко и неправильно. Так что положение поэзии Вл. Соловьева в литературе — это положение звена и хронологически, и по содержанию.

Блок

Александр Блок принадлежит к младшему поколению символистов.

На Блока сильное влияние оказал Владимир Соловьев: он усвоил его основную тему — концепцию души мира — Софии. Но у Соловьева преобладает философская мистика, у Блока эмоциональная. В этой эмоциональной радуге мы назовем и Лермонтова. У Блока, как и у Лермонтова, в эротической теме на первый план выступает недоступность, неразгаданность, недостижимость предмета любви, тогда как у Вл. Соловьева этот момент отступает на задний план перед пассивностью и двуначалием Софии. В начале творческого пути у Блока преобладало влияние Соловьева, Лермонтов был лишь обертоном, но потом лермонтовская стихия одолела. Кроме концепции возлюбленной Лермонтов влиял и как сатирик. У Блока явно обнаружен сатирический уклон, и этой стороной он близок и к Гейне. Их общая черта — соединение серьезной, патетической лирики с иронией. Соединение высокопатетических моментов с юмористическими, даже с комическими мы видим и в «Трех свиданиях» Соловьева. Но здесь сродство Соловьева с Лермонтовым и Гейне, а не влияние. На Блока же эти поэты очень сильно влияли, особенно во втором и в третьем периоде творчества. Отсюда многие называют Блока русским Гейне, но это неправильно, хотя Гейне, действительно, на него влиял.

Формально Соловьев на Блока уже не мог влиять. Поэзия Соловьева с этой стороны слаба, а к этому времени уже творило старшее поколение символистов. И, конечно, Блок вырос на фоне их поэзии. Он уже знает всю остроту и смелость формы своих старших собратьев. Соловьев — символист не в обычном, а лишь в широком смысле: он осторожен в мотивировке способов выражения. Блок с самого начала работает словом как символом; влияние современников, которые к этому времени уже сложились как поэты, очень сильно. Блок начал сразу с модерна, но перевел его в новую плоскость восприятия.

Из западных поэтов на Блока, кроме Гейне, оказали влияние ранние и поздние немецкие романтики. Отражает он и тона английской поэзии прерафаэлитов с их культом вечной женственности, мистичностью, близостью к Данте; их влияние сказалось и на блоковском пейзаже. Отсюда некоторая близость Блока к Бальмонту, которая объясняется общностью влияний.

Особняком стоит влияние Шекспира, которого Блок очень хорошо знал и ценил. Правда, это влияние очень своеобразно: влияло не все творчество, а лишь некоторые образы. Это — образ Гамлета, и на гамлетовские темы он писал очень много; образы короля Лира и его дочерей, тема Корделии — не узнал истину, прогнал именно ту, которая была ему верна; тема шута, тема короля избранного. И, не учитывая этого влияния, нельзя понять целой стороны творчества Блока. Шекспировская углубленность, шекспировская сила и даже почти шекспировская типическая грубость очень характерны для Блока. Даже формально Шекспир влиял на него. Его стихотворения последнего периода — это монологи, патетическая декламация актера.

Нужно сказать, что и в раннем творчестве Блока все эти влияния имели место, но там они нивелируют друг друга, а в дальнейшем творчестве эти струи проявляются очень сильно. В первом периоде преобладал Вл. Соловьев, потом он становится обертоном, а влияние Лермонтова, Гейне, Шекспира, прерафаэлитов делается доминирующим. Но это не значит, что в Блоке все к ним сводится: он, конечно, очень оригинален.

Блок сумел снискать особую любовь публики. Это объясняется отсутствием нарочитости в его поэзии. Для Вяч. Иванова язык поэзии — это священный язык, который должен идти путем все большего и большего отделения от разговорного языка. Сологуб намеренно, нарочито смешивает язык кухни, язык прачечной с изысканно салонным, модернизированным языком. У Блока же — язык жизни, и к этой задаче он подошел без всякого надрыва. У него язык среднего городского интеллигента: школьный учитель уездной барышне так в любви объясняется, с друзьями о боге и бессмертии говорит. И это с самого начала создало силу Блока. Одних ценили, других уважали, от третьих ждали оригинального, Блока любили, потому что его язык — это язык, на котором говорит вся читающая Россия{270}.