Торговая игра. Исповедь - Гэри Стивенсон

блядь, не отличаемся. Просто иногда Бог трясет не ту коробку, не в том, блядь, храме; и кто-то вроде меня или Билли выпадает задом наперед и приземляется на наши лица, не в той игре, не на той, блядь, доске.

Мы одинаковые. Ты не лучше нас. Вы не лучше нас. Это две разные игры, с самого начала. С самого начала. С самого рождения.

Но вы не думаете обо всем этом там, в данный момент. Все это проникает в вас во сне. В тот момент вы просто фиксируетесь на этом жирном лице и думаете,

"Приятель. Не говори как гангстер, если ты не гребаный гангстер".

И я сразу понял, что буду бороться.

Это было не решение, это никогда не было решением. Иногда нужно посмотреть дьяволу в лицо.

Разумно ли это? Разумно ли было бороться с Citibank? С одной из крупнейших корпораций в мире?

Ну, я не знаю. К черту. Я никогда не претендовал на мудрость.

В ту ночь я не спал, ни секунды. Я пошел домой, и меня вырвало. Никакой, блядь, еды. Только слабая желчь цвета мочи. Даже кислоты не было, из-за таблеток. Вытер рот и начал пятиться. А потом ты шагаешь, шагаешь и шагаешь.

Я трахал ее. Я действительно все проебал. У меня не было никакого плана. Что, блядь, ты можешь сделать сейчас, в этот момент?

Я уже связался с отделом кадров. Все, что он сказал, было законно. Я не мог работать на благотворительность, пока они не подпишут это.

Я не собирался уходить без этих чертовых денег.

Но сейчас игра заключалась даже не в этом. Теперь предстояло сыграть гораздо больше. Ситуация изменилась. Теперь была моя очередь защищаться.

Так что, они теперь подадут на меня в суд? За что?

У него не могло быть ничего на меня. Если бы у него была рука, он бы ее показал. Чтобы было понятнее, я была в жопе.

Но нужна ли ему была помощь? Скорее всего, нет. Как и в 2009 году, когда политики заявили, что собираются обложить банки налогом, а они все, блядь, смеялись. Они знали, кто здесь главный. То же самое они, вероятно, могут сделать и с судами. Мы говорим о Citibank. Они могут подать в суд на кого угодно.

Но все равно. Они не могут просто идти. У них должно быть что-то. Было ли что-то? Может ли быть что-то? Есть ли у них что-то, что они могут на меня наложить?

Спасибо, блядь, за Билли. Спасибо за обложку. Твоя. Задницу. Я прикрывал свою немного. Я был чист. Я был уверен. Ничего не было. Я играл чисто. С самого начала.

Разве не так?

Было ли что-то? Что-то могло быть. Сколько сделок я совершил? Должно быть, миллионы, черт возьми. Сколько разговоров в чате? Сколько звонков с брокерами? Каждый из них был записан. Нотариально заверенные, табулированные, подшитые. У них были все до единого. Все до единого. А что было у меня? У меня не было ни хрена.

Со всеми этими уликами они всегда могли что-нибудь нарисовать. БЛЯДЬ, БЛЯДЬ, БЛЯДЬ, БЛЯДЬ.

Чем вы занимаетесь?

Мне пришло в голову, что, возможно, они переиграли. Может быть, они думали, что на мне лежит больше, чем было на самом деле. Может, именно поэтому никто из руководства никогда не спрашивал меня, как я зарабатываю столько денег. Может, они думали, что за всем этим кроется какой-то сомнительный секрет, и не хотели, чтобы на их руках была кровь. Может быть, они думали, что только так такие ушлые ребята, как я, зарабатывают гребаные деньги, продавая наркотики или занимаясь каким-нибудь сомнительным дерьмом. Может, они этим и занимаются. Может, такова их жизнь. Ебутся и срут друг на друга на протяжении всего пути к своим покрытым жиром столбам.

Нет. Нет. Гэри. Не продуктивно. У тебя должен быть гребаный план.

ХОРОШО. Вот и все. Ты должен двигаться первым. Ты должен двигаться сейчас, блядь, быстро.

Во сколько открывается кабинет врача? Тот, что рядом с Токийской башней. Погуглите. Девять утра. Хорошо. Как только часы пробьют 9 утра, ты звонишь в этот гребаный офис и записываешься на первый попавшийся прием. Скажешь им, что сходишь с ума. Немного сгладьте. Скажешь, что не ешь, не спишь, худеешь. Ну, это не совсем хамство, это все правда, но добавьте немного чего-то сверху, чего угодно. И самое главное - ты получаешь гребаный больничный, ты не уходишь из этого гребаного медицинского офиса без больничного листа, а потом ты отправляешь это письмо, мать твою, немедленно, всем: Калебу, в отдел кадров, в "Слизняк". Запускайте. Как только ты это сделаешь, ты поднимешь для них планку. Фальшивое дело - это фальшивое дело, но фальшивое дело против человека, который только что подал заявление на отпуск по болезни из-за стресса, - это совсем другое дело. Это будет выглядеть как наказание за просьбу. Вы будете защищены. Закон об инвалидности или что-то в этом роде? Да что ты, блядь, знаешь о законе об инвалидности? Ни черта. Слушай, не злись на меня, что у тебя еще есть?

Ничего. У меня не было ничего. Так было задумано, и так мы и поступим.

Может, попросить у кого-нибудь совета? Сколько сейчас времени? Два часа ночи. В Лондоне это еще 5 часов вечера, все уже проснутся. У кого бы вы могли спросить совета? У Билли? Снупа?

Нет, это мое дерьмо. Это мое дерьмо, и я, блядь, буду с ним бороться. Я буду сражаться, и я выиграю.

Я написала сообщение только одному человеку, Коске, в 2:30 ночи.

"Коске, случилось какое-то дерьмо. Никому не говори, что я тебе написал. Могу я встретиться с тобой как можно скорее?"

Я решила, что напишу начальству в пять утра и скажу, что всю ночь меня тошнило, поэтому я не могу прийти. Таким образом, у меня оставалось три часа. Глубокой ночью я оббежал дворец.

Я бежал по дворцу с охренительной скоростью, зимний воздух обдувал мои пальцы и лицо. У меня постоянно возникали воспоминания об ужине. В конце ужина Калеб хотел пожать мне руку, а я буквально не помнил, сделал я это или нет.

Полагаю, это значит, что я охренел.

Пять утра. Отправляю сообщение. Ответов нет. Хорошо.

Много времени с 5 до 9 утра. Может, поспите? Заведите будильник. Нет, вы не можете заснуть. Пойди пробегись еще раз. Когда вы в последний раз ели?

Девять утра. Позвоните врачам. Это специальный врач для иностранцев;