Битва во времени - Юрий Леляков

— И — сами эти перепады от цивилизации к дикости, — добавил Талир. — От надежд на космический взлёт нашего человечества — к публичной порке, шрамам на животе, каким-то диким культам… И видите — мы уже не знаем, чего ждать от них, из будущего… Кстати — из какого, сколь далёкого? Это раньше думали — что от производства собственных космолётов нас отделяют всего десятки лет… И вообще — для чего они здесь? Если наша современность для них — свершившееся прошлое?

— Или — его всё же можно корректировать в ту или иную сторону? — возразил Итагаро. — И именно этим они сейчас заняты? Тем более, тут — как раз момент, когда решается судьба цивилизации?

— А нас ведут… просто на какую-то свою станцию или базу? — поняла Фиар. — И — всего лишь потому, что мы здесь оказались? Или… знают что-то конкретно о нас? О том, как должны сложиться наши судьбы?

«Но не запутаться бы совсем… — подумал Джантар, ощутив себя как бы колышущимся на волнах моря времени или информации, отчаянно хватаясь за некие ускользающие мысленные нити. — Высшие духи, «люди дальних миров», теперь вот — фархелемцы из будущего… И это — когда действительно идёт борьба за сам наш мир…»

— То есть… им уже известна вся наша дальнейшая жизнь? — вдруг спросил Донот. — И… этот отрезок — от нашей до их современности — уже всё-таки предопределён? Или как?..

И вновь окружающие звуки словно поглотило какой-то волной — и все умолкли, постепенно осмысливая сказанное… Ведь это означало… что люди из будущего — спасая свой мир, своё уже сложившееся (там, для них, но пока ещё не здесь, в 7842 году) прошлое — фактически решают и их личные судьбы!.. И главное — уже заранее знают, как они должны решиться! И… даже не только их — или всех нынешних людей — а и судьбы ещё не родившихся поколений, чьи жизненные пути укладывались в промежутке между «здешней» и «той» современностью!..

И… что теперь будет? Неужели все эти судьбы — отныне и пойдут по безальтернативному, единственно возможному пути, который с победой тех будущих людей становится их уже состоявшейся историей? Или… ещё возможно их поражение в этой битве? И тогда… для них с этим может исчезнуть их прошлое? Но как же тогда они сами? И что ждёт нынешних людей — здесь, в 7842 году?..

Нет — а если даже и победа? И с этим — застывшее, закристаллизовавшееся будущее многих поколений? Будущее, в котором уже ничего не изменить — а значит, и нет места надеждам, поискам, сомнениям? Всему, что составляет суть и смысл жизни разумного существа? Лишь полная неизбежность уже свершившихся событий — и никакой свободы воли? И у целых поколений отныне — лишь иллюзия самостоятельных решений и действий? И таким образом… реальностью становится то, чего больше всего боялись в ночных интернатских поисках — жёсткая абсолютная предопредёленность, и оттого — абсолютная бессмысленность и полная безнадёжность существования тех, за кого уже исходно всё решили другие?..

— Нет, но… возможно ли? — оглушённо произнёс Талир — и Джантар понял: тот слышал его мысли. — И у целых поколений — только иллюзия свободы воли? А сами они — как роботы с жёсткой программой, за пределы которой им уже не выйти? А все эти аналогии — бактерия в пробирке, программа в компьютере… Что с ним теперь?..

— Да, как просто всё казалось до сих пор… — как эхо, откликнулся Донот — хотя Джантар краем сознания вспомнил, что «просто» не было и раньше. Хотя тогда в итоге всё оставляло какую-то надежду… А что теперь? Неужели кто-то, спасая собственное прошлое, превратил в такой безальтернативный монолит всё их будущее?..

Или… такой же простой выход, как тогда, ещё возможен и тут? Но — какой? И возможен ли вообще? Если… не исключено, сама эта мысль — уже часть запрограммированного прошлого тех людей, которые сейчас решают судьбу их будущего? И сам он, Джантар Фаярхай, пытаясь что-то делать и о чём-то думать — в действительности лишь отрабатывает программу, от которой ему не отступить даже в самом малом?..

Нет, а если… взбунтоваться, попробовать вырваться за пределы предопределённости? Хотя и тут — нельзя забывать, что идёт борьба за судьбу их мира… И сами они — на стороне тех, кто хочет спасти его… А с другой стороны… что, если и сам этот бунт непокорного разума, не желающего мириться с фатальной неизбежностью — лишь часть той же программы? И точно так же предусмотрен, предопределён ею, как остальное?..

А мгновения текли — и Джантар понимал, что в душе у каждого происходила та же борьба. С одной стороны — фатальная предопределённость, с другой — реальность схватки неких сил за судьбу современного им мира… В которой — даже лучший исход означал для них фатальную предопределённость?..

Или тут снова — какая-то принципиальная ошибка? И в действительности всё — совершенно иначе?

И — тоже следовало бы рассуждать, как тогда? То есть… просто переводя вопрос на следующий уровень, поставив его так — чтобы уже сам «лаборант» оказывался на месте «бактерии в пробирке», или «программист» — в роли изображения на экране компьютера?.. Хотя как это сделать тут?.. Однако верно: их будущее — тоже есть чьё-то прошлое… И значит… точно так же кем-то запрограммированы и те?..

— Нет, а те… сами? — тут же поняла Фиар. — От чьего прошлого зависят они? А те — от чьего?..

И вновь волна чудовищного напряжения будто схлынула обратным ударом — но вновь и не до конца, а будто застыв в неопределённости, на середине…

— Или… они всё же строят своё прошлое заново, как-то меняя его? — взволнованно предположил Донот. — Но тогда — что и насколько они вообще могут? И… кто для них мы сами?

— А — все потомки в промежутке между нами и ними? — добавил Итагаро. — Что будет с их современностью? Если те меняют и их прошлое? Или… иначе в их прошлом и была бы лишь эта мировая катастрофа?

— Но что, чем и насколько тогда определяется? — переспросила Фиар. — Например: мы не можем выйти за пределы свершившегося пошлого наших потомков — или наоборот, сами создаём его своими действиями?

— И тогда — мы же в ответе за то, каким его создали? — предположил Итагаро. — Нет… а кто, в свою очередь — перед нами? Кто и как создал такую нашу современность?

— Подождите, надо во всём спокойно разобраться, — ответил Донот. — Давайте вспомним, что мы читали о предопределении и свободе воли…

— А что мы читали? — переспросил Итагаро. — И много ли истины выловили в потоках пустословия?..

— Нет, а всё-таки… Вот например, мы знаем, что бывают и несбывшиеся пророчества, — продолжал Донот. — То есть — образ события где-то уже существует, и его можно воспринять — но потом здесь, в нашей реальности, оно не происходит… И уже, по всем признакам, уходит эпоха, к которой оно могло относиться — а его так и не было. Значит — прообразы событий… в принципе не обязательно реализуются в этом мире? А иначе, при отсутствии свободы воли — неясен и смысл существования разума, который делает выбор…

— Хотя — как мы поняли раньше? — напомнил Герм. — Прошлое безальтернативно — это будущее имеет варианты…

— Но наше будущее — их прошлое, — ответила Фиар. — И у нас в нём, с их точки зрения, вариантов уже нет…

— Что-то не так, — явно с трудом заставил себя продолжить Герм. — Образы будущего доступны восприятию не вполне, не в целости — лишь до конца отдельной, пока ни с чем не сомкнутой ветви. И разные ветви — как бы содержат разные варианты одного события. Точнее — части вариантов… И стоит ветвям замкнуться иначе — что-то уже не состоится в нашей реальности. Хотя сам образ как одна из возможностей — уже был… или есть — не знаю даже, как сказать… И — где он теперь находится, какой реальности принадлежит?

И снова застыла тишина. Но было ясно, по крайней мере, одно: теперь это — уже не отвлечённость…

— Например — эти отвергнутые стволы и ветви развиваются где-то в самостоятельную реальность, альтернативную нашей? — наконец продолжил Герм. — Но если так, то — где, в каком пространстве, в каких мирах какой материальности? И… сколько там для этого нужно пространств, материи, или ещё чего-то? И сколько — самих этих миров?

— Нет, скорее всё это так и существует в виде фрагментов, прообразов, — предположил Донот. — И во многих источниках, помните, сказано — тонкоматериальных? И сложившихся — именно как плоды чьего-то мыслетворчества? И выбор между ними — делает своей волей разумное существо в некой узловой точке… Но тогда… и сама наша «телесная» реальность — складывается сперва как итог того, что кто-то представил, подумал… Правда — как же так?.. В прошлое — уходит один, уже состоявшийся ствол, а в будущем пока — густая крона ветвей… Куда деваются потом отвергнутые ветви? И вообще — куда-то необратимо уходят, так что перескок с одной на другую уже невозможен — или… у нас вдруг действительно может измениться прошлое? Но мы как будто ничего подобного в своём прошлом не помним! Не замечаем — чтобы одни люди внезапно и без видимых причин превращались в других, появлялись и исчезали целые города, страны… Постепенно — да, но не в мгновение же…