Удивительные истории о 90-х - Татьяна Олзоева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Твоя фирменная!
– Семьдесят градусов! – Митроха поднял указательный палец вверх. – Прямо как мне годков. Как думаешь, семилитровую бутыль Михална дотащит?
– Лей не жалей. Ежели чего, я подсоблю.
– Лады! Как Варвара зарядит, так и принесу.
Варвара, жена Митрохи, верила в экстрасенсов. Особенно в Чумака. Еще в начале 90-х записала его сеансы на единственную в доме видеокассету и с тех пор заряжала все, что попадалось под руку. А Митроха на этом делал бизнес.
– У меня, вишь, в доме все продукты теперича с энергетикой. Особливо самогон, – говорил он мужикам. – Полезен для здоровья. Все чакры чистит. Так своим бабам и передайте.
Больше всех готовилась сама Михална. Сначала ей пришлось разбирать гардероб в поисках подходящего платья и вспоминать, где прячется чемодан, с которым последний раз она ездила на море еще с покойным мужем. Ничего подходящего для Москвы в шкафу, пропахшем нафталином, не обнаружилось, пришлось заказывать новое платье у проклятой Надьки-вертихвостки, а дорогу к чемодану прорубать топором: тропинка к сараю заросла крапивой ростом с саму Михалну и стеблями в руку толщиной.
Главное же, каждый вечер перед сном она без устали штудировала энциклопедии и словари. Экзаменовал ее Лексеич.
* * *
Через несколько дней пришла новость. Михайловну вызывали на переговоры с Москвой.
В этот день она, обычно любившая послеобеденный сон, спать не смогла. Еле дождалась вечера и отправилась на переговоры, как утверждала, с самим Якубовичем. Сопровождали ее Лексеич и Верка.
Автостанция встретила процессию забитыми фанерой окнами и скрипучей дверью. Здание, в котором до 90-х продавали билеты и ожидали прибытия рейсовых автобусов, превратилось теперь в так называемый «Комок», внутри которого с минимальным комфортом разместились аптека, кабинет фельдшера и точка «Союзпечати». По выходным сюда втискивались несколько раскладушек с хозтоварами и продуктами. Здесь же, на небольшой площадке, наверху никуда не ведущей шестиступенчатой лестницы, находился местный переговорный пункт. Телефон стоял прямо на табуретке, а на стене висела табличка: «Переговорный пункт хутора Веселый».
– Але! Москва? – Михална схватила трубку, как только раздался продолжительный звонок.
– Здравствуйте! Это Зинаида Михайловна Орешкина? – услышала она в трубке юный голосок, похожий на птичий беззаботный щебет.
– Да, я это. А вы с «Поля чудес»?
– Нет. С московского телеграфа. Меня Лариса зовут.
– Так это вы мне телеграмму прислали? – Михална растеклась в благодарной улыбке.
– Хорошо, что я вас нашла, – снова залепетала Лариса, – а то уже не знала, что и делать. Я новенькая, понимаете? Только к работе приступила. Еще не все знаю, а тут еще Толик отвлекает… Вот я и перепутала адреса.
Да и немудрено! В вашем Краснодарском крае целых четырнадцать хуторов Веселых и еще два поселка. А еще, представляете, та женщина, ну, для которой телеграмма, вашей тезкой оказалась, почти полной. Вы – Зинаида Михайловна Орешкина, а она – Зинаида Михайловна Орешникова. Чудеса какие-то!
Но вы не переживайте. Я все исправила. Телеграмма уже по нужному адресу ушла. Так что все хорошо. Вам ехать никуда не нужно. До свидания.
Короткие гудки в трубке показались Михалне далекими и глухими. В горле внезапно пересохло. Голову охватил жар, в глазах потемнело, ноги подкосились. Михална рухнула без сознания и скатилась по ступенькам к ногам Лексеича и Верки.
* * *
Колька был владельцем единственной в хуторе машины и местным мастеровым с золотыми руками. Когда не пил. А пил только в получку, но три дня. Самогон брал у Митрохи и, как все хуторские мужики, втирал жене про Чумака и чакры. Но Колькина жена Маруся сама была еще тем экстрасенсом. На исходе третьего дня так кодировала и Кольку, и Митроху, что те друг о друге забывали на целый месяц и до следующей получки не встречались даже случайно.
– Марусь, Кольку зови! Пущай «копейку» выгоняет. В район срочно надобно, – запыхавшись, Лексеич ввалился в калитку.
– Не, дядь Вов, – крикнула Маруся из распахнутого окна кухни. – Получку выдали. Мертвый уже вон вторые сутки.
– Ох, ёк-макарёк! – в сердцах крикнул Лексеич. – Что ж делать? Михална упала и, кажись, ногу сломала. Кричит не своим голосом. В больницу надобно, без промедления!
– Так Ваську-фельдшера зовите!
– Нет его! На дискотеку уехал.
– В скорую звонили, в район?
– Звонили! Две машины на вызовах, а третья стоит сухая, без бензину. Вот и хотели на Колькиной везти. Другой-то на хуторе нету.
– Да и Колькиной нету, дядь Вов! Разве ж это машина? Развалюха с одной фарой, и заводится с толкача. А как едешь, так и боишься, что днище вывалится.
Ласточку свою Колька выменял в соседнем хуторе лет пять назад на приданое жены – пианино. Машина не завелась уже на следующий день. Днище оказалось насквозь прогнившим. Ко всему прочему, садясь на пассажирское сиденье, Маруся внезапно и со всеми вытекающими последствиями обнаружила своей пятой точкой осиное гнездо. С тех пор она кипела в отношении железного агрегата лютой ненавистью.
– Дядь Во-о-ов! – Из сарая вывалился Колька.
Его штормило. Налицо было 48-часовое пребывание в организме Митрохиной грушовки. Не сделав и пары шагов, Колька споткнулся, рухнул в кусты хрена и – каким-то чудом – тут же вынырнул прямо перед Лексеичем.
– О как! – Он выдохнул в лицо Лексеичу смесь грушовки, сала и лука и, не устояв на ногах, камнем повис на шее.
Слова Кольке давались тяжело. Еще тяжелее было глазам. Они то и дело разбегались в разные стороны, резкость не наводилась, веки замирали в положении «сон».
– Ща, ключи от машины возьму, и домчим Михалну с ветерком. Серенька! Неси папке ключи!
– Я тебе дам Серенька! – Подбежавшая Маруся стегнула Кольку мухобойкой. Тот отцепился от Лексеича и тут же рухнул обратно в хрен. – Дядь Вов, ты не стой, – крикнула Маруся Лексеичу, – беги к Митрохе. На бричке тетю Зину довезете. До района недалеко. И передай ему, если завтра продаст Кольке свое пойло, спалю его подпольный цех вместе с аппаратом и бутылями!
Шлепки по голым Колькиным плечам раздавались до тех пор, пока Маруська не загнала мужа обратно в сарай. Лексеич со всех ног пустился к Митрохе.
* * *
– Как – жеребится? – остолбенел Лексеич.
– Обычно, – пожал плечами Митроха. – Да ты заходи, чего стоишь?
– Некогда мне, Митроха. Михална ногу сломала, надобно в район везти, а не на чем. Я на твою Белку надеялся, а тут такое.
– Чего тебе Белка? Беги к Кольке. Он на «копейке» враз
