Соль под кожей. Том третий (СИ) - Субботина Айя

— Обезьянка, я делаю скидку только на то, что был придурком. — Он идет по коридору прямо с висящей мной, и его это как будто вообще нифига не беспокоит. Хотя, конечно, он заметно набрал всего того красивого, мышечного и мощного, от чего мое желание действительно нарядить его в мешок снова подняло голову. — Но про ветеринаршу больше ни слова. Это доставка.

Я продолжаю висеть на нем даже когда Шутов открывает дверь. Нужно отдать должное курьеру — парень даже в лице не изменился, только раз заулыбался — получив более чем щедрые чаевые.

Дима командует, чтобы держалась, берет в руки два массивных бумажных пакета. Из одного умопомрачительно пахнет.

Заносит меня на кухню.

Секунду медлит, ставит пакеты на край столешницы, потом сдергивает с дивана подушку с кистями, укладывает на ту же столешницу и только потом аккуратно ссаживает меня сверху.

Упирается ладонями в края по обе стороны моих бедер, немного подается вперед, все равно, даже в такой позе, заметно выше меня. Мои руки моментально взлетают, чтобы снова обнять его крепкую шею, голова откидывается назад, потому что смотрит этот придурок так, что если бы на мне был хоть лоскуток белья — все это просто за секунду переплавилось бы на молекулы.

— Шипучку хочешь, обезьянка? — Достает из пакета бутылку игристого.

— Сладкую? — жмурюсь и ерзаю п подушке, прекрасно осознавая, как это на него действует.

— Хм-м-м… — Он прищуривается, прикусывает уголок рта. Делает шаг назад, быстро расправляясь с фольгой на бутылке, и пока аккуратно высвобождает пробку с тихим хлопком, не сводит с меня глаз.

Жадных.

Пошлых.

Отбитых.

Я адски дико краснею, хотя для этого стыда нет ни одной разумной причины.

— Лори, в моем свитере ты выглядишь просто охуенно, можешь забирать хоть с концами. — Дима на минуту прижимается губами к горлышку, делает пару глотков, и я, затаив дыхание, наблюдаю как мягко кадык скользит по его горлу. Порнография «21+» нервно курит в сторонке. Потом снова смотрит на меня, облизывается и командует: — Но сейчас снимай его на хуй — пора доставать скандинавских рокеров.

Мне ужасно нравится его свитер, в нем тепло, уютно, он пахнет моим зверем, но после его приказа мои руки сами собой стаскивают его как самую бесполезную и ненужную вещь в мире.

Но мне с каждой минутой все сложнее держать ноги разведенными.

Я не знаю, откуда этот стыд.

Господи, я как будто первый раз в жизни собираюсь заняться сексом. И плевать, что мы уже делали это примерно час назад, и его член буквально выколотил из меня всю дурь, все мысли и все планы на оставшуюся жизнь. Пока этот придурок разглядывает меня своими невозможно темными глазами под «аккомпанемент» ленивых жадных глотков, я продолжаю медленно гореть.

— Нет, даже не вздумай, — Димка вовремя вклинивается между моими коленями. — Хочу на тебя смотреть, обезьянка. Хочу тебя глазами сожрать.

Я самым невозможным образом стону.

Он просто говорит, даже почти не трогает — но у меня пульсирует между ног как будто он только что поимел меня как отбойный молоток.

— «Икси», музыка, — командует своей «виртуальной помощнице» и откуда-то, как будто сразу отовсюду, раздаются первые мелодичные мотивы. Димка морщит нос, делает еще глоток. — Плейлист «Лори». И сделай свет… ярче.

— Ты серьезно? — Я нервно смеюсь, перехватываю бутылку из его рук и тоже пью, чтобы хоть как-то утолить ужасную жажду и неловкость от того, что теперь, когда вся кухня сверкает как дискотечный шар, я вся на виду.

Шампанское не очень сладкое, но почему-то душистое, пахнущее земляникой и немножко переспевшим, как будто вяленным виноградом. Но стоит убрать горлышко от рта — как Димка прижимается к нему своими губами, жадно проводить внутри языком, как будто хочет забрать те последние капли, которые я не успела проглотить.

Отрывается только когда его язык начинает бессовестно трахать мой рот, а я, как ненормальная лижу его в ответ, и отчаянно царапаю дурацкую футболку. На этом придурке слишком много одежды.

Тяну ее за края. Димка задирает руки.

Поднимаю ткань выше — по животу, до ребер, до груди.

С каждым сантиметром обнаженной кожи стону все громче.

Когда эта белая тряпка летит куда-то в сторону, Димкина идеальная прическа торчит во все стороны. Даже на коротких волосах. Но его дикой ухмылке так идет этот беспорядок, что в ответ на первые тяжелые гитарные рифы из невидимых динамиков, мои ноги, еще минут назад почти стеснительно прилившие друг к другу, снова расходятся. Приглашают его взять меня еще раз.

Без всяких игр, потому что мне просто нужно снова почувствовать в себе его «скромные восемнадцать» и сойти с ума. Опять.

— Я тебя трахнуть хочу лет миллион, Лори, — он шепчет это около моих губ, пока руками разводит ноги на максимальную ширину, как будто хочет растянуть меня на дыбе, как грешницу. — Не удивляйся, что у меня есть целый плейлист.

— Меня все больше радуют твои черти, придурок. — Я всхлипываю, когда он сгибает мою правую ногу в колене и, как будто я его личная марионетка, ставит мою пятку на столешницу.

— Мои черти, обезьянка, столько раз имели тебя во всех существующих позах, что тебе всей жизни не хватит, чтобы это повторить. И, если честно, я трындец как не хочу сделать тебе больно. Но, вероятно, сделаю. — Сглатывает, пока его пальцы медленно спускаются от моего колена вниз, до развилки между ногами. — Вообще нихуя нет терпения.

— Ди-и-им… — Я хочу сказать ему столько пошлостей в ответ, что каждая царапает горло.

— Страшно, обезьянка? — Он довольно хмыкает, когда в ответ на его снова убегающие куда-то вверх пальцы я мотаю головой и недовольно мычу. — Ты покраснела.

Я нервно дергаюсь, потому что его ладонь с мать-их-черт-офигеть-какими длинными пальцами накрывает мою грудь. Сжимает, пропускает твердый сосок между подушечками потирает почти до боли.

— Я… — мотаю головой, пытаясь справиться с новой порцией смущения. Я не знаю, как ему это удается, но со скоростью раз в секунду этот придурок превращает меня то в невинную девочку, то в шлюху. — Димка… пожалуйста… просто, блин, сделай со мной… все…

— Все, обезьянка? — Глаза чернеют, наполняются просто отборной дурью. — Точно все? Что захочу?

Наклоняется над моей болезненно твердой грудью.

Соски ужасно ноют.

Хочу, чтобы потрогал их, господи.

— Да, да… — Хотя я, кажется, просто глотаю слова и произношу только невнятные слишком очевидно похотливые звуки. — Все, что захочешь, Ди-и-и-им…

Димка лижет краешек кончиком языка, обводит ореол по кругу, завинчивая мое нетерпения до жалобного стона. Обхватывает губами, посасывает, жестко оттягивает, а когда я начинаю нетерпеливо ёрзать задницей, прикусывает.

Я вскрикиваю от пробивающей тело дрожи.

Выстанываю его имя, пытаюсь подтянуть к себе пятками, но в ответ он твердо «пришпиливает» мое бедро к столешнице, потирает ноющий сосок кончиком указательного пальца.

Берет бутылку.

Пьет жадными глотками.

— Мне тебя, Лори, — как нарочно слизывает с нижней губы остатки сладких пузырьков, — просто блядски сильно надо вытрахать ртом.

— Блин, придурок… — Еще пара таких фразочек — и я точно начну умолять вставить в меня член.

Ноги начинают предательски дрожать.

Почему на нем до сих пор эти дурацкие джинсы, боже!

Глава тридцать шестая: Данте

Мне надо все терпение мира просто для того, чтобы не послать все к хуям.

В башке одна более-менее связная мысль — будь, блядь, осторожным, придурок.

Просто… чуть-чуть медленнее. Это же Лори. Она такая мелкая, что меня и так на хер глушит совесть за отметины моих грубых лап на ее коже. И после этого захода их явно станет еще больше.

Хотя какое там на хуй медленнее, если я ей тупо прямо сейчас готов засадить по самые яйца.

Член уже так накачан кровью, что даже странно, почему эти чертовы «болты» до сих пор на месте.